Криминальная история России. 1989—1993. Люберецкие. Парни из Солнцева - Карышев Валерий Михайлович. Страница 87

Крупный мужчина подошел к Алексею, надел на него наручники, быстро проверил карманы и сказал:

– Все, выходи.

Алексей пошел по коридору. В здании РУОПа почти никого не было – рабочий день давно закончился. Вся группа вышла из здания и села в тот же самый джип.

– На Петры, что ли, везете? – поинтересовался Алексей, имея в виду ИВС – изолятор временного содержания на Петровке, 38.

– Нет, он на ремонте. Мы тебя отправим в наше блатное местечко, где ты посидишь и немного подумаешь.

Через несколько минут белый джип медленно въехал в ворота обычного районного отделения милиции.

Оперативники быстро ввели Алексея в небольшой предбанник с внутренней стороны и сдали с рук на руки дежурному майору:

– Вот, прими, Макарыч! Клиента тебе привезли, Алексея Синицына. Береги его как зеницу ока. Запиши за нами. Завтра приедем, выдернем на допросик. Апартаменты хорошие подбери!

– А где я хорошие-то возьму? – улыбнулся майор.

– Мы имеем в виду одиночку. И главное, Макарыч, – никаких контактов с окружающими. Понял?

– Конечно, ребята. Вы люди серьезные. Как же не понять?

Через несколько минут Алексея обыскали и увели в одиночную камеру. Камера была небольшая, около 8 квадратных метров. Стены выкрашены в темно-зеленый цвет, с пупырышками. В углу – деревянный настил, напоминающий то ли платформу, то ли большую кровать. Под потолком тускло горела лампочка, закрытая металлическим плафоном.

Алексей устало опустился на деревянный настил и задумался. Вот так, теперь сиди и вспоминай события восьмилетней давности, когда они познакомились с Михеевым…

Глава 2

Алексей Синицын сидел за столиком в ресторане и внимательно разглядывал посетителей, входящих в двери. Он пытался вычислить того, с кем ему предстоит встретиться и кто, возможно, примет участие в его дальнейшей судьбе.

Жизнь Алексея в последние десять лет складывалась не слишком благополучно. Все началось с конца 70-х годов, когда Москву захлестнула эпидемия карате. Создавалось огромное количество секций самых различных направлений. Именно тогда Алексей познакомился с Алексеем Штурминым, одним из основателей первой Московской школы карате.

Секции карате размещались в хоть немного пригодных для этого подвалах, спортивных залах школ, ЖЭКов и различных институтов. Учебников не было, занимались либо по подпольным ксерокопированным переводам различных иностранных изданий, либо по фотографиям, заимствованным из иностранных журналов, либо по видеофильмам, завезенным из-за границы.

Алексей также увлекся карате. За три года он сумел достичь больших высот. Занимаясь почти каждый день, он получил черный пояс, четвертый дан.

Но вскоре наступила полоса гонений. То ли какой-то функционер из Спорткомитета, то ли чиновник из Совмина или аппаратчик из ЦК КПСС посчитал, что увлечение молодежи страны карате чрезвычайно опасно. Вышло постановление, а затем появилась статья Уголовного кодекса, запрещающая обучение карате. Лица, незаконно преподававшие карате, подлежали уголовной ответственности. Тогда Алексей Синицын попал в черный список КГБ вместе с Алексеем Штурминым.

Все секции были закрыты, а тренеры взяты на строгий учет в районных отделениях КГБ. Но истинных фанатов этого вида спорта возникшие препятствия не остановили. Секции карате стали подпольными, полулегальными, многие действовали под вывесками либо секций общей физической подготовки, либо китайской гимнастики. Одну из таких секций и возглавил Штурмин, пригласив в помощники Алексея Синицына. Тогда авторитет Штурмина среди спортсменов был очень высок. Его знали во многих странах. В его полулегальную школу стали наведываться гости из Венгрии, а однажды приехал известный корейский каратист.

Вероятно, визиты иностранных гостей и вызвали раздражение у всесильного тогда КГБ. Алексей предполагал, что именно в этот период за ним, за Штурминым, за рядом других участников движения карате было установлено негласное наблюдение. Затем произошла та самая провокация…

Надо сказать, для Штурмина и Синицына взлет их спортивной славы совпал и с расцветом их финансовых возможностей. Скопив определенную сумму, в основном из членских взносов – платы за риск, которому они подвергались, незаконно преподавая карате, – они начали менять советские рубли сначала на чеки Внешпосылторга, затем на злополучные доллары. Алексей Синицын завел знакомства среди валютчиков, кидал и ломщиков, которые успешно промышляли у магазинов фирмы «Березка», расположенных в разных районах Москвы. Тогда он еще не знал, что бригады ломщиков и кидал в основном действовали под покровительством малоизвестного в то время, а впоследствии всемогущего Отари Витальевича Квантришвили.

С одним из ломщиков Синицын познакомился у «Березки» на Таганке, а впоследствии встречал его и у «Березки» на Ферсмана. Ломщик брал у Алексея частные уроки карате и поэтому с выгодным для Алексея коэффициентом обменивал его «деревянные» рубли на чеки Внешпосылторга или на доллары. Затем ломщик бесследно исчез, а другие на все расспросы Алексея давали очень туманные ответы. Из этого Алексей понял, что ломщика «загребли» за участие в валютных операциях.

Вскоре благополучный период в жизни Алексея закончился. Был арестован Штурмин, обвиненный в незаконном преподавании карате и в осуществлении валютных операций по злополучной 88-й статье тогдашнего Уголовного кодекса. Затем пришли и за ним. Почти вся «верхушка» движения карате была арестована. КГБ и Московская городская прокуратура готовили тогда большой показательный процесс по так называемому «делу каратистов». Однако по ряду причин громкого процесса не получилось. Практически все были приговорены к различным срокам наказания. Алексей Штурмин получил восемь лет колонии строгого режима и отсидел срок от звонка до звонка, а Алексею Синицыну дали шесть лет, потом досрочно освободили. В местах лишения свободы он провел около пяти лет.

В колонии Алексей не потерялся, а сумел выжить, выстоять, да еще и утвердить свой авторитет среди зэков, тайно обучая их карате. Там же он снова встретил знакомого ломщика, и они сошлись поближе. Срок ломщику дали большой – двенадцать лет. Перед выходом Алексея он сказал:

– Если хочешь устроить свою жизнь и получить хорошую работу, то иди к Отари Квантришвили. Его можно найти в одной из гостиниц Москвы. Скажешь ему, что от меня, это будет лучшая рекомендация. Он поможет тебе устроиться. Он помогает всем спортсменам. К тому же он прекрасно знает твоего учителя, Штурмина, так что у тебя будет как бы двойная рекомендация.

Как только Алексей вышел на свободу, он поспешил обратиться к Отари Витальевичу.

Алексей слышал о Квантришвили как о влиятельном уголовном авторитете по кличке Кривонос, которого также называли Черным Кардиналом, и не был уверен, что имя какого-то ломщика будет «лучшей рекомендацией» для такого человека. Правда, можно было надеяться на солидарность спортсменов – Алексею говорили, что Квантришвили мастер спорта по вольной борьбе и тренер общества «Динамо», да и Штурмина, по-видимому, знает, хотя тот в свое время при Синицыне имя Квантришвили никогда не упоминал.

Отари Витальевич принял Алексея в гостинице «Интурист», где находился его офис. Входя в комнату, наш герой рассчитывал попасть в номер «люкс», роскошно обставленный, однако оказался в весьма спартанской обстановке. Канцелярская мебель, обычная ковровая дорожка, скромные занавески. За письменным столом у окна сидел восточного типа мужчина лет сорока. Под хорошо сшитым костюмом угадывалось мощное тело. Он посмотрел на вошедшего пронизывающим взглядом.

– Садись, наливай чай, – хозяин указал на электрический самовар на журнальном столике. – Расскажи о себе, какие проблемы, чего хочешь, чего можешь?

После недолгой беседы Отари Витальевич пообещал оказать Алексею помощь в поиске работы. Он сказал, что в мае принят закон о кооперации, который позволил многим легализовать свою деятельность.