Чего хотят демоны - Зыков Виталий Валерьевич. Страница 12

Контакт с серой реальностью, состоявшей из пыли и грязи, был не из приятных. Экзорцист-любитель лежал неподвижно, кося под умершего. Он надеялся, что враг, кем бы он ни был, после такой атаки оставит его в покое. Но неожиданно почувствовал, как чьи-то посторонние мысли силой проникают в его разум. Вероятнее всего, враг проверял, жив ли ещё его соперник. Якуб слабо улыбнулся. Он уже знал, что должен предпринять. В уме сотворил настенные часы и поместил их перед собой на расстоянии вытянутой руки так, чтобы не терять из виду, после чего отключил все свои мысли, кроме монотонного тиканья часов. Отключению разума он научился в баре, после выпитых не то семнадцати, не то восемнадцати стаканов горилки. Теперь этот навык спасёт ему жизнь! Мысли врага ворвались в его мозг. Телепатическая мысль проверила повреждения его тела, а потом взялась за контроль разума.

Но контролировать оказалось нечего, так как мозг Якуба не работал. Он был полностью отключён. Вероятно, враг счёл это за свою победу и, удовлетворённый, отступил. Большая стрелка часов дошла до двенадцати, малая остановилась на шести. Мысли Якуба включились автоматически. Он не любил телепатии и других разных там новомодных штучек, но если его выводили из себя или того требовали обстоятельства, то мог заварить лихую кашу, где телепатия вместе с телекинезом будут просто цветочками. Якуб наложил новую блокаду, после чего проверил состояние своего организма. Если не брать во внимание мелкие ссадины и порезы, то его тело давно уже было хорошенько потрёпанным, одряхлевшим и насквозь проспиртованным. Однако враг, шаривший по лабиринтам его разума, всё-таки оставил свой след.

Портал был ещё активным, поэтому Якуб не замедлил послать обидчику ответ, состоявший из самых нецензурных и грязных мыслей, которые в тот миг пришли ему в голову. А потом резко оборвал соединение между пространственными коридорами разумов и ехидно улыбнулся. Вендерович гордо встал, осмотрелся на своём дворе, отряхнулся от пыли и всякого мусора, который лип к нему, как мухи к навозной куче, и, удовлетворённый, что есть ещё порох в пороховницах, потопал в сторону кухни. Там его ожидало разочарование. Научный эксперимент потерпел крушение вместе с бутылкой денатурата, которую разорвало на мелкие осколки. Якуб малость расстроился, но вспомнил, что под ванной у него стоит ещё пластиковая бутылка с отбеливателем. А за настойку «ягод на костях» он не переживал, так как такое дешёвое пойло продавали в каждом уважающем себя сельском магазинчике.

Якуб вынул из-за печи новехонький совок для мусора. Сын из Варшавы подарил его Якубу на день рождения. Старичок и так без него прекрасно обходился, поэтому никогда и не доставал, так, хранил на всякий случай. Но после такого безобразия не грех и прибраться. Да и совок оказался как раз под рукой, когда надо было собирать обратно в ведро корм для свиней. Хотели его убить или нет, а зверей нужно кормить. Они-то здесь точно ни при чём, бедолаги, а кушать им хочется.

Экзорцист уже было дошёл до хлева, когда его настиг третий выстрел. Якуб выпустил из рук ведро, и опять всё содержимое посудины вылилось на землю. Но в этот раз экзорцист был готов к столкновению. Он скрестил пальцы и направил мощный контрудар. Над селом сошлись в смертельной схватке две Силы, не уступавшие друг другу.

Стороннему наблюдателю то, что происходило, напомнило бы потоп, пожар и ураган вместе взятые. Наконец враг отступил окончательно, как минимум на сегодня. Ещё бы, ведь Якуб его только что неслабо потрепал. Старик, кряхтя, опять пошёл за совком. Что за докука убирать дважды в день?! Нет уж, на этот раз он таки накормит свиней!

В деревне люди начали осторожно выходить из своих домишек. После нескольких секунд выброса заряда такой силы в округе повыбивало пробки, посрывало крыши и вышибло окна; те халупы, что были подревнее, просто перекосило, а в новых постройках осыпалась штукатурка, и они стояли голыми, сверкая кирпичом. Листва с деревьев, несмотря на средину лета, ковром устелила землю. Поваленные заборы уже ничего не ограждали. Жители, как всегда, когда случалось что-то необъяснимое, в страхе поглядывали в сторону холма, на котором стоял дом Якуба Вендеровича.

На фоне всеобщего разрушения его халупа вместе с прилегающим хозяйством стояла себе, слепя побелкой на солнышке, не задетая перстом разрушения. Это если не принимать во внимание её возраст и все нарушения правил эксплуатации жилого помещения во время экспериментов. Но так уж сложилась жизнь. Се ля ви, как говорят наши старшие братья по Евросоюзу. Случаи в жизни людей бывают разные. Одного, глядишь, судьба растопчет, а другого и медком балует.

Якуб с ведром вошёл в хлев. Поначалу эта постройка выполняла функцию склада. Хозяин ещё по молодости понатаскал сюда разного хлама типа старых телевизоров, стиральных машин, разных запчастей и прочего мусора, найденного на свалке. В свободное время и при хорошем настроении Якуб запирался внутри с несколькими бутылками самогона и до самого утра при свете керосиновой лампы углублялся в познание тайн механизмов современной техники.

В углу хлева он построил манежик, в котором стабильно набирали вес два поросёнка, Котлета и Отбивная. Якуб сам придумал эти имена, чем очень гордился. Как обычно, он подошел к барьеру манежа и перевернул ведро, целясь в корыто. А потом случилось то, из-за чего ведро в третий раз выпало из рук старика. Отбивная посмотрела на хозяина и молвила человеческим голосом:

— Ты того, слышь, Вендерович, нам с тобой надо обсудить некоторые важные вопросы.

В жизни Якуба случались моменты, когда он слышал от зверей человеческую речь, но, как правило, в таких случаях он был в стельку пьян и воспринимал данную аномалию как последствие белой горячки. Галлюцинации, не более того. Но сейчас-то Якуб был трезвым как огурчик, и у него даже не было похмелья! А это значит, что всё происходило на самом деле!

— Чего хочешь, свинья? — спросил её хозяин.

Он постарался, чтобы обращение «свинья» прозвучало соответственно пренебрежительно, и, кажется, ему это удалось.

— У нас к тебе есть несколько вопросов экзистенциального характера, — сказала Котлета. — И мы требуем переговоров.

Якуб не любил переговоров, особенно в хлеву. Старик на минуту даже задумался.

— Ну и чего, собственно, вам надо? — спросил он почти вежливо.

— Мы не согласны с условиями нашего содержания, — прохрюкала Котлета. — А рацион питания так ни в какие рамки не лезет!

— И вообще, — вклинилась Отбивная, — лично меня интересует, какой идиот и зачем дал нам такие провокационные имена?

— А за беспредел с кастрацией три месяца назад мы требуем возмещения ущерба. Финансового!

— Во, блин! — только и смог ответить Якуб, после чего дал дёру из хлева, захлопнул за собой двери и подпер их доской. Присел на землю и вытер шапкой пот с лица. — Черт знает что! — сказал он сам себе. — И надо было дураку на старости лет хозяйство заводить!

Была среда, а значит, базарный день. Якуб вот уже семьдесят лет как проводил этот день в корчме. И решил, что нарушать традицию нехорошо.

2

Якуб Вендерович шёл через разрушенное село. Люди обычно избегали встречаться с ним взглядом и переходили на другую сторону дороги. Дома — это лишь кирпич и дерево, а жизнь — она бесценна, к тому же только одна. Каждый, укрываясь в своей хате, как перед исповедью задаёт вопросы своей совести, спрашивая, чем он согрешил в последнее время. Потому что Якуб никогда никого первым не атаковал. Всему должна быть веская причина.

Экзорцист споткнулся о деревянную балку, которая преградила ему дорогу, и пробудился от раздумий. Остановился и посмотрел вокруг. С минуту ещё помедитировал над окружавшими его развалинами и пробормотал:

— От холера! Я что, землетрясение тут пропустил или…

3

Светало. Якуб только что приплёлся домой, еле волоча ноги. Как всегда, он возвращался из корчмы в состоянии глубокого опьянения, в народе называемом «до чёртиков». Но, несмотря на его почти невесомое состояние, в нём ещё не уснула ответственность за братьев меньших. И Якуб, как истинный царь природы, решил, что независимо от того, разговаривают ли его свиньи и что они там вообще говорят, а ложиться спать голодными нехорошо. Как во сне, он взял в руки ведро, наполнил его всякой всячиной и занёс в хлев. Открыл двери и замер, ослеплённый внезапной вспышкой света. Внутри тихо ворчал мотор агрегата. Одна из лампочек в углу освещала Котлету, которая, держа в копытце карандаш, набрасывала на побелённой стене эскиз какого-то сложного технического рисунка.