Атрабет Финрод ах Андрет (Беседа Финрода и Андрет) (ЛП) - Толкин Джон Рональд Руэл. Страница 3

Наступило молчание. Наконец Финрод произнес:

- Вы говорите странные и ужасные вещи. И слова Ваши пронизаны горечью, словно кто-то оскорбил и унизил Вас, а Вы теперь стараетесь задеть того, с кем говорите. Если все мудрецы людей согласны с Вами, то я верю, что вам и впрямь причинили великое зло. Но ведь не мой же народ, Андрет, не квэнди виновны в этом. Если мы такие, как есть, а вы такие, какими мы застали вас - не наша в том вина, и мы не хотели этого. Мы не радуемся вашему горю, и вовсе не стремимся возвыситься над вами. Есть лишь один, кто говорит, что это не так - Враг, которого вы не именуете.

Берегитесь плевел в зерне, Андрет! Они ядовиты - это козни Врага, что из зависти норовит поссорить нас. Не все голоса, дошедшие из тьмы, говорят правду тем, кто жаждет вестей.

Но кто же причинил вам зло? Кто наслал на вас смерть? Ясно, что Вы говорите о Мелькоре - хотя, быть может, в ваших тайных преданиях он зовется иным именем. Ибо Вы говорите о смерти и его тени так, словно это одно и то же, словно уйти от тени значит избежать смерти.

Но ведь это не одно и то же, Андрет. Мне кажется, что это так - иначе в этом мире вовсе не было бы смерти, ведь его создал не Мелькор, а Иной. Нет, мы зовем смертью нечто, что Мелькор отравил - и от этого она кажется злом; но, если бы не он, она называлась бы другим, хорошим именем .

- Да что вы знаете о смерти? - воскликнула Андрет. - Вы не боитесь ее, ибо смерть неведома вам .

- Мы видели смерть, и боимся ее, - возразил Финрод. - Ведь мы, Андрет, тоже можем умереть; и мы уже умирали. Отец моего отца убит, и смерть его была ужасна, и немало изгнанников последовало за ним. Мы гибли во мраке, в беспощадных льдах, в ненасытных волнах. Мы гибли и в Средиземье - в дыму и пламени, от яда и от беспощадных клинков. Феанор мертв, и Финголфин растоптан ногами Моргота .

А для чего? Чтобы повергнуть Тень. А если это невозможно - хотя бы не дать ей расползтись по всему Средиземью: чтобы спасти Детей Эру, Андрет, всех детей, а не только гордых эльдар!

- А я слышала, - сказала Андрет, - что вы пришли отвоевать сокровище, что похитил у вас Враг. Но, быть может, дом Финарфина не заодно с сыновьями Феанора. А все же, как вы ни доблестны, я спрошу снова: "Что знаете вы о смерти?" Для вас это больно, это горько, для вас это потеря - но лишь на время, для вас это малая частица, отсеченная от изобилия, если правда то, что я слышала. Ведь вы знаете, что после смерти не оставите мир и сможете вернуться к жизни.

А для нас все по-другому: умирая, мы умираем, уходим - и не возвращаемся. Смерть - это конец всему, невозвратная потеря. И она отвратительна, ибо ее навязали нам.

- Да, - кивнул Финрод, - теперь я вижу, в чем разница. Вы имеете в виду, что есть две смерти: одна - боль и потеря, но это не конец, а другая - конец, и конец необратимый, и что квэнди подвержены лишь первой?

- Да, - ответила Андрет, - но есть и другое различие. Та смерть - лишь нарушение законов мира. Тот, кто отважен, могуч или удачлив, может надеяться избежать ее. А наша смерть - неизбежна: это охотник, что всегда настигает добычу. Будь человек могуч, проворен или бесстрашен; будь он мудр или глуп; будь он злодеем или праведником; любит ли он этот мир, ненавидит ли - он все равно умрет и оставит его, и останется лишь падаль, которую люди торопятся зарыть или сжечь.

- И неужто у людей нет надежды избежать погони? - спросил Финрод.

- У них нет твердых знаний, - ответила Андрет, - лишь страхи да ночные сны. Надежда, говорите Вы? Надежда - это совсем другое, Мудрые не любят говорить о ней. Но, - тут голос ее потеплел, - авось, когда нибудь мы с Вами и сможем побеседовать об этом, владыка Финрод из дома Финарфина, высокородный и могущественный эльф.

- Авось и сможем, - согласился Финрод. - Но пока перед нами лишь страшные тени. Насколько я понимаю, разница меж эльфами и людьми - лишь в близости конца. В этом, и только в этом. Ибо если Вы думаете, что квэнди не ждет неизбежная смерть, Вы ошибаетесь.

Видите ли, никто из нас не знает будущего Арды (хотя, быть может, валар оно и ведомо). Мы не знаем, долго ли она простоит. Но ей не стоять вечно. Она сотворена Эру, но Его Самого в ней нет. А бесконечен лишь Единый. И потому и Арда, и самая Эа конечны. Мы, квэнди, появились на свет лишь несколько веков назад, и конец еще не близок. Быть может, и людям в молодости смерть кажется бесконечно далекой? Только мы уже прожили много лет, и о многом успели передумать. Но конец придет. Это знают все. И тогда мы умрем, и, похоже, исчезнем навеки, ибо мы, эльфы, принадлежим Арде и в хроа, и в феа . А что потом? Как Вы сказали? "Уйдем - и не вернемся; то будет конец всему, невозвратная потеря".

Наш охотник не спешит, но идет по следу, не отставая. Что будет вслед за днем, когда он настигнет и протрубит "Рази!" - об этом мы не знаем ничего. И о надежде нам никто никогда не говорил.

- Я не знала... - произнесла Андрет. - И все же...

- И все же наш охотник хотя бы не спешит - Вы это хотели сказать? Да, это так. Но я не уверен, что легче ждать неизбежного конца, зная, что он наступит не так скоро. Но, если я Вас правильно понял, вы, люди, не верите, что так было задумано изначально. В начале вы не были обречены на скорую смерть.

Об этом веровании, истинно оно или нет, можно говорить долго. Но для начала я хочу спросить: как вы объясняете то, что случилось? Я спросил, правда ли, что вы возлагаете вину за это на Мелькора, и Вы согласились. Но теперь я вижу, что Вы имели в виду не естественное увядание, которое свойственно всему в Арде Искаженной, а некое особое зло, которое он причинил именно вашему народу, людям как таковым. Так ли это?

- Так и есть, - кивнула Андрет.

- Тогда это в самом деле чудовищно, - сказал Финрод. - Мы знаем Мелькора- Моргота, знаем, как он могуч. Я сам видел его, я слышал его голос; тьма ослепила меня - я был в самом сердце его тени, о которой Вы, Андрет, знаете лишь по слухам да по преданиям вашего народа. Но даже во тьме не верили мы, что он способен одолеть Детей Эру. Он может запугать одного, развратить другого; но переменить судьбу целого рода Детей, лишить их наследия, дарованного Эру, вопреки Его воле... - если он способен на такое, он куда больше и ужаснее, чем казалось нам! Тогда вся доблесть эльфов - тщета и безумие! Да что там - тогда и сам Валинор с горами Пелори выстроен на песке!

- Вот видите! - воскликнула Андрет. - Говорила я Вам, что вы, эльфы, не знаете смерти. Смотрите! Стоило Вам лишь подумать о ней, и Вы уже впали а отчаяние - а ведь мы не только думаем о ней всю жизнь, нас она ждет на самом деле. Вы, эльфы, можете не знать , но мы-то знаем, что Неназываемый - Владыка Мира, и что ваша доблесть безумна, и наша тоже, - во всяком случае, бесплодна.

- Осторожней! - прервал ее Финрод. - Берегитесь, как бы не сказать того, чего нельзя говорить, а не то смешаете Эру и Врага - а он будет рад этому. Владыка Мира - не он, но Единый, что сотворил его, Наместник же Единого - Манвэ, Манвэ благословенный, верховный король Арды.

Нет, Андрет. Утратить разум и память; поклоняться, ненавидя; бежать, не смея отвергнуть; любить тело - и презирать его, считая падалью - это, воистину, от Моргота. Но обречь на смерть бессмертных, отцов и детей, оставив им воспоминания об утраченном наследии и тоску по нему - способен ли Моргот на такое? Нет, говорю я Вам. И потому я утверждаю, что, будь ваша повесть правдива, вся Арда - тщета, от пика Ойолоссэ до самых бездонных глубин. Но я не верю Вам. Такое не под силу никому, кроме Единого.

И потому я спрашиваю, Андрет: что сделали вы, вы, люди, в те далекие годы, покрытые мраком? Чем прогневили вы Эру? Ибо, если это не так, все ваши предания - не более, чем мрачные сны, навеянные Черным духом. Откроете ли Вы мне то, что знаете или слышали?

- Не открою, - ответила Андрет. - Мы не говорим об этом с чужими. Но Мудрые и в самом деле колеблются и противоречат друг другу, ибо, что бы ни случилось в те давние годы, мы бежали оттуда; и мы старались забыть, так долго старались забыть, что теперь не помним тех дней, когда мы были другими - остались лишь легенды о временах, когда смерть приходила не так скоро и мы жили гораздо дольше; но смерть была уже тогда.