Лэ о Лэйтиан (ЛП) - Толкин Джон Рональд Руэл. Страница 2

Где ветры свирепствуют над головою,

Там горное озеро, днем голубое,

И отражается в зеркале вод

Элберет звездный ночной хоровод,

И дальше на Запад уходит над ним.

Место доныне то было святым:

Ни Моргота тень и ни зло не дошли

Сюда до сих пор; колыхаясь, росли

Березы у озера, светлый их круг

Шептался в тиши, и лежали вокруг

Вереска пустоши, древних камней,

Словно Земли обнаженных корней,

Вершины видны, и лишь вереск один;

Зовется то озеро Аэлуин.

Повелитель с друзьями, как загнанный зверь,

Прятался там под камнями теперь.

Горлим Несчастный, Ангрима сын,

Гласит эта повесть, из всех был один

Самым отчаянным. В жены он взял,

Когда счастливо жребий его протекал,

Эйлинель, что прекрасна была и светла;

Чиста их любовь до пришествия зла.

На войну он уехал; вернулся с войны -

Поля его ныне огнем сожжены,

И позабытый стоит его дом

Тихо в лесу погорелом, пустом;

Нет Эйлинель, среди павшей печали

Никто не ответит, куда ее взяли

На смерть или рабства страдания прочь.

И тьмою упала тогда эта ночь,

Сердце его затемнив навсегда,

Но сомненье глодало его иногда,

В диких скитаниях, ночью без сна,

Он думал, что все же могла бы она

До зла появленья бежать на простор,

В лесу она, может, жива до сих пор,

Не умерла и вернется опять,

И будет пытаться его отыскать.

Так убежище он иногда оставлял,

Далеко по опасной дороге блуждал,

Возвращался он к старому дому в ночи,

Огня в нем не видя и света свечи,

Лишь новое горе он там получал,

Пока в ожидании тщетно стоял.

Тщетно иль хуже - ведь множество глаз

Моргот в леса посылает сейчас,

Что проницают туманы земли;

Горлима путь они видеть могли.

И вот как-то день опустился потом,

И Горлим отправился прежним путем

Вниз по заброшенным ныне полям,

Дождик осенний спешил по пятам.

Но посмотрите! Там пламя свечи

слабо в окне показалось в ночи,

Ветер пронзительный воет в горах;

Надежда им ныне владеет и страх.

Он заглянул. Эйлинель у окна!

Она изменилась, но это она.

Измучена горем, в глазах ее голод,

Терзает ее нарастающий холод;

От плача ее потускнели глаза.

- Горлим, о Горлим! - стекает слеза, -

Нет, ты не смог бы меня позабыть.

Увы! Тебя в битве сумели убить,

И ныне должна среди голых камней

Одна умирать без любви я твоей!

Он закричал - и тут пламя свечи

Погасло, и в ветре холодной ночи

Волки завыли; на плечи легли

Цепкие руки из адской земли.

И Моргота слуги, его там поймав

И в цепи жестоко его заковав,

Повели к Саурону, начальнику их -

Волков повелитель и духов немых,

Безжалостней всех, кто вставал на колени

Пред Моргота троном. На Острове Тени

Твердыня его; но он вышел вперед,

По Моргота воле отправясь в поход,

Чтоб Барахира найти в этот раз.

В лагере мрачном сидел он сейчас,

Его слуги добычу туда волокли.

На Горлима тяжкие пытки легли:

В оковах теперь его ноги и руки,

Он был погружен в жесточайшие муки,

Чтоб волю сломать и сознанье склонить

Предательством пытку свою прекратить.

Но ничего он тогда не сказал

О Барахире, печать не сломал,

Что верностью крепко сковала язык;

Но наступил перерыва тут миг,

Рядом неслышно тогда кто-то встал

И, наклонившись, ему зашептал,

Об Эйлинель ему стал говорить:

- Хочешь зачем свою жизнь позабыть,

Когда тебе нужно лишь несколько слов,

И вместе ты с нею уйдешь без оков,

И жить вы отправитесь в дальний предел,

Друзья Короля? Что б еще ты хотел?

И Горлим, истерзанный долгою мукой,

Измученный ныне с женою разлукой

(В Сауронову сеть, был уверен, попалась

Еще и она), и тогда зашаталась

Верность, желания в нем возросли.

Не успел он решиться, его повели

Туда, где на камне сидел властелин,

К Саурону немедля. И ныне один

Пред страшным и темным он ликом стоял,

Сказал Саурон: - Ну же, смертный шакал!

Что же я слышу? Решил ты со мной

Теперь торговаться? Ну, правду открой!

Какая цена? - И тут Горлим склонил

Голову низко и все повторил

Медленно через мучения тьму

Бесчестному он властелину тому,

Что хочет он вновь на свободу уйти

И Эйлинель свою вновь обрести,

Чтоб жить их отправили в дальний предел,

Друзей Короля. Больше он не хотел.

В ответ Саурон, улыбаясь, сказал:

- Раб! Как ты мало себе пожелал

За позор, что отныне у всех на виду!

Исполню я это! Так ну же, я жду.

Быстро мне правду теперь говори!

Но Горлим уже колебался внутри,

Но взгляд Саурона его удержал,

Он стал говорить и ни слова не лгал:

От первого шага он должен идти

Вперед по бесчестному ныне пути:

Все, что он знал, он теперь рассказал,

Своего властелина и братство предал,

И, замолчав, на лицо он упал.

Саурон рассмеялся тогда: - Ты шакал,

Низкий червяк! Ну-ка, встань поскорей,

Слушай меня! Ныне чашу испей,

Что я приготовил тебе, наконец!

Только фантом ты увидел, глупец,

Его сделал я, чтобы он изловил

Твой разум влюбленный. Лишь он это был.

Холодно жить с Саурона фантомом!

Твоя Эйлинель! Лишь могила ей домом,

Мертва она, плоти ей больше не надо.

Но все же тебе подарю я награду:

Ты с Эйлинель скоро будешь опять,

В постель ее ляжешь, чтоб больше не знать

О войне - или мужестве. Вот твоя плата!

И Горлима тут потащили куда-то,

Жестоко убили; и мертвое тело

В могилу, во влажный курган полетело,

Давно Эйлинель там лежала в земле,

Убитая Орками, в черной золе.

Смерть была Горлиму так воздаяньем,

Проклял себя он последним дыханьем.

Обрушился Моргота ныне удар

На Барахира; от бдительных чар

Ничего не осталось предательства силой,

Место святое им стало могилой,

Аэлуин; ныне обнажены

Тайные тропы пред ликом войны.

III.

С Севера темная туча ползла;

Ветер осенний преддверием зла

Свистел среди вереска; в серой печали

Аэлуина там воды лежали.

- Берен, мой сын, - так сказал Барахир. -

Знаешь ты, слухом наполнился мир,

Что выслано войско теперь против нас;

И пищи уже истощился запас.

И на тебя ныне жребий упал,

Должен пойти ты один среди скал,

Ты у друзей должен помощь достать

И, что в лесах нового слышно, узнать.

Да будет удача с тобой на дороге!

Мы ныне тебя отпускаем в тревоге,

Нас мало теперь, возвращайся скорей:

Горлим блуждает уже много дней

В лесах, или умер. Прощай ныне ты!

И Берен ушел, и среди темноты

Стук его сердца слова повторял,

Последние, что от отца услыхал.

Далеко Берен шел так по склону горы.

Сауроновы видел в лесу он костры,

И отдаленный услышал он вой

Волков, что охотников мчались тропой,

И, повернув, побежал он легко,

И ночевал он в лесу далеко.

Крепко заснул от усталости он,

Спрятаться ныне в лесу принужден,

Но слышал он все же (иль снилось ему),

Как мимо войска проходили во тьму,

Кольчуги звенели, гремели щиты,

К горам поднимаясь среди темноты.

И в глубину он тогда соскользнул,

Словно бы в водах бездонных тонул,