Багдадская встреча - Кристи Агата. Страница 23

За порогом стоял молодой брюнет в лиловом полосатом костюме, из-за его плеча выглядывал полицейский в форме.

– В чем дело? – осведомилась Виктория, и голос ее натурально дрогнул.

Брюнет любезно улыбнулся и на вполне сносном английском ответил:

– Крайне сожалею, мисс, что тревожу вас в такое время. Но сбежал преступник. Люди видели, как он вошел в эту гостиницу. Мы вынуждены осмотреть каждую комнату. Он очень опасен.

– Боже мой! – испуганно произнесла Виктория и отступила, широко раскрыв дверь. – Входите, пожалуйста, и поищите получше. Какой ужас! В ванной, в ванной посмотрите. Да, и в шкафу. И потом… вас не затруднит заглянуть под кровать? Вдруг он прячется там с вечера?

Осмотр был произведен в кратчайший срок.

– Нет, здесь его нет.

– Вы уверены, что он не прячется под кроватью? Впрочем, какая я глупая. Неоткуда ему здесь взяться, ведь я заперла дверь, когда ложилась.

– Благодарю вас, мисс, спокойной ночи.

Молодой брюнет поклонился и вышел вместе со своим напарником в полицейской форме.

Виктория, провожая его до самой двери, пролепетала:

– Мне лучше снова запереться на всякий случай, правда же?

– Да, мисс, так, разумеется, будет лучше всего. Благодарю вас.

Она заперла за ними дверь и несколько минут еще постояла, прислушиваясь. Было слышно, как они постучали в дверь на другой стороне коридора, им открыли, последовал обмен теми же репликами, раздался возмущенный сиплый голос миссис Кардью Тренч, и дверь захлопнулась. А немного погодя, когда шаги полицейских отдалились, отворилась опять. Стучали уже в конце коридора.

Виктория подошла к кровати. Ей только теперь стало понятно, как глупо она себя вела. Поддалась своим романтическим склонностям, как только услышала родную английскую речь, бросилась сдуру помогать опасному преступнику. Эта манера всегда становиться на сторону гонимого чревата самыми неприятными последствиями. «Ну, да чего уж, – подумала Виктория, – теперь надо расхлебывать».

Стоя над кроватью, она строго произнесла:

– Вылезайте.

Ни малейшего движения. Виктория повторила, не повышая голоса, но очень решительно:

– Они ушли. Можете вставать.

Но чуть всхолмленное изголовье постели оставалось недвижным. Виктория возмущенно отбросила подушки и одеяло.

Гость ее лежал все в том же положении. Только цвет лица у него стал какой-то странно-сероватый, и глаза закрыты.

Затем Виктория заметила, к своему ужасу, и еще кое-что: на одеяло просочилось ярко-красное пятно.

– Нет-нет, – умоляюще проговорила она. – Нет! Ради бога!

Как будто услышав мольбу, раненый поднял веки и посмотрел на Викторию. Он всматривался с усилием, словно очень издалека, словно плохо различая то, что у него перед глазами. Губы его разлепились – но голос прозвучал слабо-слабо, почти неслышно.

– Что? – переспросила Виктория, наклонившись.

На этот раз она услышала. С огромным, величайшим трудом молодой человек выговорил два слова. Правильно ли она их расслышала, это другой вопрос. Для нее они были бессвязны и лишены всякого смысла. Вроде бы он сказал: «Люцифер» и «Басра»…

Тут его судорожно закатившиеся глаза закрылись, веки затрепетали. Он произнес еще одно слово, похожее на чье-то имя, потом откинул голову – и замер.

Виктория стояла, не двигаясь, а сердце у нее колотилось как сумасшедшее. Ее переполняла жалость и злость. Но что теперь делать? Позвать кого-то? Надо, чтобы кто-нибудь пришел. Она осталась одна при мертвом человеке, и рано или поздно полиция потребует объяснений.

Она еще стояла, спешно перебирая в мыслях возможные варианты, когда какой-то шорох заставил ее оглянуться на дверь. Ключ из замочной скважины выпал на коврик, потом тихо щелкнул замок, и у нее на глазах дверь открылась. Вошел мистер Дэйкин и аккуратно закрыл за собой дверь.

Он подошел к Виктории и тихо сказал:

– Отличная работа, моя милая. Вы быстро соображаете. Ну, а как он?

– По-моему, он… по-моему, он умер, – пресекшимся голосом ответила Виктория.

И увидела, как сразу изменилось выражение его лица: оно полыхнуло яростью – и тут же снова стало таким, каким Виктория увидела его позавчера, только вместо уныния и дряблости ей открылось в нем что-то совсем другое.

Он наклонился, осторожно расстегнул на мертвом изодранную гимнастерку.

– Точный удар ножом в сердце, – произнес он, выпрямившись. – Храбрый был парень. И умница.

– Приходила полиция, – сказала Виктория, когда к ней вернулся голос. – Мне объяснили, что он преступник. Он правда был преступник?

– Нет. Он был не преступник.

– А эти, что приходили, они правда были из полиции?

– Не знаю, – сказал Дэйкин. – Возможно. Это не имеет значения.

И тут он спросил у нее:

– Он сказал что-нибудь… перед смертью?

– Да.

– Что именно?..

– Он сказал – «Люцифер», а потом – «Басра». И еще немного погодя назвал какое-то имя… вроде бы французское… но, может быть, мне показалось.

– Что вы услышали?

– Как будто бы – Лефарж.

– Лефарж, – задумчиво повторил Дэйкин.

– Что все это значит? – спросила Виктория. – И что мне теперь делать? – растерянно задала она второй вопрос.

– Вас надо как можно скорее вызволить из этой истории, – сказал Дэйкин. – А что все это значит, я объясню позднее. Прежде всего нужно позвать Маркуса. Он здесь хозяин гостиницы, и притом человек очень толковый, хотя из разговора с ним это не всегда очевидно. Я его приведу. Он еще не спит, я думаю. Сейчас полвторого, а он обычно ложится не раньше двух. Вы тут пока приведите себя в надлежащий вид. Красавица в беде, он к таким вещам очень чувствителен.

Дэйкин вышел. Виктория словно во сне села к туалетному столику, причесалась, подмазалась, придав себе интересную бледность, и как раз успела бессильно упасть в кресло, когда в коридоре раздались шаги. Дэйкин вошел без стука. Позади него топал тучный Маркус Тио.

На этот раз он держался вполне серьезно, без своей обычной улыбки.

– Вы должны как-то помочь, Маркус, – сказал ему мистер Дэйкин. – Бедная девушка испытала страшное потрясение. Человек ворвался к ней и потерял сознание, и она по доброте сердечной спрятала его от полиции. А он вот, видите, умер. Возможно, ей не следовало так поступать, но девичье сердце, сами понимаете…

– Конечно, она не любит полицию. А кто ее любит, – сочувственно отозвался Маркус. – Я тоже не люблю. Но я должен поддерживать с ними хорошие отношения, ведь у меня гостиница. Вы хотите, чтобы я откупился от них деньгами?

– Мы просто хотим, чтобы отсюда тихо убрали тело.

– Это хорошо говорить, друг мой. Я тоже. Мне не нужен труп в гостинице. Но как это сделать?

– Я думаю, это осуществимо, – сказал Дэйкин. – У вас в семье ведь есть врач, верно?

– Да, Поль, муж моей сестры, он врач. И очень хороший человек. Но я не хочу, чтобы у него были неприятности.

– И не будет. Слушайте, Маркус, надо перенести тело из комнаты мисс Джонс в мою, это напротив, дверь в дверь. Чтобы мисс Джонс вся эта история больше не касалась. Потом я воспользуюсь вашим телефоном. Через десять минут в гостиницу с улицы вваливается пьяный молодчик, он держится одной рукой за бок. И громким голосом требует меня. Но, едва зайдя ко мне в номер, валится с ног. Я выбегаю в коридор, зову вас, говорю, что срочно нужен врач. Вы приводите вашего зятя. Он вызывает «Скорую помощь» и сопровождает пациента в клинику. Однако по дороге тот умирает. Выясняется, что он получил удар ножом в сердце. Вас это никак не затрагивает. Удар был нанесен на улице.

– Мой зять заберет отсюда тело, а тот молодой человек, который притворялся пьяным, утром потихоньку скроется, да?

– Да, что-нибудь в таком духе.

– И трупа в гостинице не будет? И не будет беспокойства и неприятностей у милой мисс Джонс? Я нахожу, друг мой, что ваш план очень хорош.

– Прекрасно. Тогда позаботьтесь, чтобы путь был свободен, и я перенесу тело к себе. Ваши слуги имеют обыкновение сновать по коридорам ночи напролет. Ступайте к себе и закатите им страшный разнос. Разгоните всех по неотложному хозяйственному делу.