Дело чести - Герн Кэндис. Страница 18

Виконт проследил взглядом путь солнечного луча, который протянулся от окна к кровати. Наблюдая за танцем пылинок в дорожке света, он вдруг понял, что впервые ощутил себя одиноким вскоре после женитьбы Роберта. Множество случайных связей, – а разнообразие всегда казалось ему более привлекательным, чем постоянство, – не приносили прежнего удовлетворения.

А недавно Джек, как и Роберт, хотя для первого такая внезапность чувств была совсем не характерна, полюбил и счастливо женился на прекрасной женщине. Жена Джека, как оказалось, была близкой подругой жены Роберта, так что две пары очень много времени проводили вместе. Седж почувствовал себя прямо-таки брошенным. После женитьбы Джека он еще отчетливей ощутил пустоту своей собственной жизни, а наблюдая счастливое супружество своих друзей, понял причину этого ощущения.

Ему хотелось того, что было у них.

Оба джентльмена частенько подшучивали над ним, строя предположения, где и как он встретил подходящую женщину. Оба они убеждали его не ждать внезапного взрыва – никаких тебе фейерверков или колоколов, или трубных звуков, возвещающих о появлении его истинной любви. Они говорили, что все это происходит постепенно. Тихо и незаметно. Но сомнений в этом не будет. Когда он встретит эту женщину, он узнает ее, и она навсегда изменит его жизнь.

В чем Седжвик не сомневался, так это в том, что их женщины, без сомнения, изменили его жизнь.

Он очень скучал по своим друзьям.

День за днем лежа в этой треклятой кровати, он слишком много времени проводил в размышлениях. И наблюдение за проплывающими облаками было не слишком-то стимулирующей деятельностью. Не обладая богатым воображением, Седжвик никогда не был склонен заниматься серьезным самокопанием. При самоисследованиях такого рода он чувствовал себя неуютно. Он знал, что является обычным человеком, обладающим не более чем средним умом. Он подозревал, что как бы глубоко он в себя ни заглядывал, вряд ли обнаружит там что-нибудь по-настоящему интересное.

Тем не менее, думал он, беспокойно барабаня пальцами по покрывалу, ничего другого не остается, пока он прикован к этой кровати. Конечно, можно было бы почитать. Но он никогда не относил себя к любителям чтения.

Ему нужно было общество. Ему хотелось, чтобы его навестила Мэг. Ему хотелось, чтобы пришел хоть кто-нибудь. Альберт. Терренс. Он обрадовался бы даже Парджетеру.

Мысли Седжвика уплывали вслед за облаками.

Он уже слишком стар в свои тридцать шесть, чтобы по-прежнему следовать эгоистичными и беззаботными путями юности. Веселые пирушки в компании Роберта и Джека канули в прошлое. Он стал замечать, что в последнее время его приятели были моложе его, как правило, лет на десять. Молодые люди, такие как . Космо Тревелиан. Неужели он боится заглянуть правде в глаза? Боится осознать, что он уже давно взрослый человек и должен нести ответственность, присущую его возрасту? Может, он просто боится взросления?

Но прежде чем он смог как следует обдумать столь нехарактерные для него мысли, в дверь комнаты постучали.

– Войдите, – сказал он, надеясь, что это Мэг.

– Это мы, милорд, – проговорила миссис Латтимер, входя в комнату в сопровождении экономки. – Мы принесли вам кое-что вкусненькое.

Седж сел прямо и позволил экономке поставить ему на колени поднос, уставленный тарелками с холодным мясом, пикулями, сыром и хлебом, был здесь и внушительный кусок яблочного пирога и кружка эля. Торнхиллские дамы, подумал Седжвик, решили теперь откормить его.

Когда экономка вышла, миссис Латтимер взяла стул, решив составить виконту компанию, пока он будет есть. Седж; был только рад ее присутствию. Она была очень приятной леди, и, хотя никогда об этом не упоминала, Седжвик знал, что она так и не простила себя за путаницу с травами.

– Как вы сегодня себя чувствуете, милорд?

– Все бы ничего, – ответил он, – если бы не проклятая… простите, мэм… драгоценная нога. Но, боюсь, тут ничего нельзя поделать.

Он отправил в рот пикули, сопроводив их добрым глотком эля. Мэг сказала ему, что в Торнхилле есть своя пивоварня, что было просто необходимо при таком количестве мужчин, работающих в конюшнях. Каждый день Седж с нетерпением ждал, когда ему принесут неповторимый домашний напиток.

Если принять во внимание все обстоятельства, то, оказывается, существуют еще приятные места, где можно залечить сломанную ногу.

– Рана у вас на голове заживает как будто неплохо, – заметила миссис Латтимер.

– Я так рад избавиться наконец от опостылевшей повязки, – ответил он, тряхнув головой, отчего слишком длинные волосы упали ему на лоб. – Что скажете, мэм? Шрам будет таким эффектным, как вы обещали? Возможно, для пущего эффекта мне стоит надеть на глаз черную повязку и вдеть в ухо серьгу.

– Если вы оставите волосы такой длины, – с улыбкой ответила пожилая женщина, – никто никогда и не увидит вашего шрама. Я и так едва его различаю. Но вам нет нужды беспокоиться. Доктор Гартвейт отлично справился со своей работой, так что в худшем случае у вас будет аккуратный, ровный шрамик. Никакого грубого рубца или стянутой кожи.

Седж улыбнулся и продолжил трапезу. А миссис Латтимер принялась развлекать его местными сплетнями – длинными, насыщенными подробностями рассказами о людях, совершенно ему незнакомых. Но он был благодарен и за такое разнообразие.

Как раз в тот момент, когда виконт только успел откусить от яблочного пирога, дверь распахнулась и в комнату своей обычной широкой походкой вошла Мэг. Проглотить откушенное Седж не смог. Давясь и рискуя опозориться перед дамами, он проглотил злополучный кусок и с открытым ртом уставился Ha беспечно щебетавшую молодую женщину, которая наклонилась, чтобы поцеловать бабушку в щеку. На Мэг были узкие панталоны и черные сапоги для верховой езды, во всей красе являвшие самые округлые бедра и самые длинные ноги, какие доводилось видеть виконту. Поверх тонкой батистовой блузки Мэг надела зеленый шерстяной жакет, плотно облегавший ее стройную фигуру. Волосы девушки были собраны в обычный узел на затылке, но из него выбилось достаточно упрямых прядей, чтобы окружить лицо нимбом мягких рыжих завитков. Но взгляд Седжа возвращался к брюкам и всем тем прелестям, которых они ничуть не скрывали.

– На что это похоже, Мэг! – приняв поцелуй внучки, выбранила ее миссис Латтимер. – Что о тебе подумает лорд Седжвик? Неужели была необходимость приходить сюда в этом ужасном костюме?

«Была», – подумал он, – была. Непременно была».

– Прошу прощения, – сказала Мэг, – но я слишком взволнована, чтобы подумать об этом. – С широкой улыбкой она повернулась к лорду Седжвику. – У него получилось, Седж! Я провела Бристола по самому трудному маршруту на северном поле, и он ни разу не сбился! Ни разу! Он с легкостью справился с земляным валом, перепрыгнул через все живые изгороди и взял все барьеры. Он без малейшего труда справился даже с канавой, а в ней, между прочим, вода. Как я горжусь им! – Мэг просто лучилась энтузиазмом.

– Вы должны гордиться собой, Мэг, – сказал Седж. – Таким уверенным его сделало только ваше умелое обучение.

– А какой он быстрый, – продолжала девушка. – Мне казалось, что я лечу. Это было так чудесно, просто дух захватывает!

Глаза ее сияли, щеки все еще розовели от упражнений на свежем воздухе и от возбуждения. Седж смотрел, как в такт частому дыханию вздымается и опадает заключенная в обтягивающий живот грудь Мэг. Это и в самом деле было чудесно, дух захватило и у него.

Она все рассказывала об удачном испытании, не обратив внимания, что миссис Латтимер тихо удалилась из комнаты. Седж улыбнулся, подумав, что пожилой женщине совсем не нужно было прибегать к подобной тактике, чтобы помочь ему заметить ее внучку и оценить ее по достоинству. На самом деле в этом отношении Мэг не требовалось ничьей помощи. Она все сделала сама.

Мэг взяла стул, освобожденный бабушкой, и придвинула его поближе к кровати. Развернула его сидением к себе и села верхом, положив локти на спинку стула. При виде позы Мэг, которая обхватила роскошными длинными ногами ножки стула, ее бабушку наверняка хватил бы удар. Удар чуть не хватил и Седжа, но только по совсем другой причине.