Дело чести - Герн Кэндис. Страница 27

– Конечно, – ответил Альберт. – Я предупрежу своего кучера. Пожалуй, я сейчас же вернусь на конюшню и поговорю с ним. Ничего, если я тебя здесь оставлю? Ты сможешь подняться по лестнице?

– Да, смогу, спасибо. И знаешь, Берти? – позвал он, когда его двоюродный брат уже пошел по дорожке прочь от дома. Альберт обернулся и посмотрел на Седжа. – Спасибо, что убедил меня уехать, действительно самое время. Мне было бы неприятно злоупотребить гостеприимством наших хозяев, что наверняка случилось бы, не подтолкни ты меня.

Альберт улыбнулся и, шутливо отсалютовав Седжу, возобновил свой путь на конюшню.

Седж, подпрыгивая, преодолел короткую лестницу и оказался перед простой деревянной дверью. Обретя устойчивость, он потянул ручку звонка. Ожидая, пока ему откроют, виконт разглядывал средневековую кладку вокруг двери и маленькое витражное окошко над ней. Все, что он видел в Торнхилле, напоминало ему о Мэг и ее вдохновенные рассказы, когда она впервые показывала ему свои владения. Она очень гордилась историей дома, который принадлежал их семье вот уже больше пяти веков. Эта часть дома, по всей видимости, одна сохранилась от мрачной средневековой постройки. Седж вспомнил, как Мэг рассказывала ему о своем предке, при котором и воздвигли тогда этот дом. Говоря об этом, она с любовью гладила эти старые камни. Седж протянул руку и коснулся того места, которого с такой нежностью касалась Мэг.

Что же ему делать с Мэг?

Дверь открылась, и Седж быстро убрал руку со стены. Лакей придерживал дверь, пока виконт заходил в Большой холл. Несмотря на свое название, холл не поражал величиной, особенно по сравнению с холлом в его доме, в Уитэм-Эбби. Но это был дом Мэг, дом, который она любила, и Седж внезапно ощутил необходимость запомнить, готовясь к отъезду, каждый уголок этого холла, словно все это было частью самой Мэг.

Если снаружи стены холла были средневековыми, то их внутреннее убранство определенно относилось к эпохе королевы Елизаветы. Красивые дубовые панели покрывали стены до уровня глаз Седжа. Верхняя треть стен и потолок были сплошь украшены искусной лепниной. Солнечный свет, струясь в витражные окна, играл на доспехах, развешанных над огромным камином, и нескольких парах оленьих рогов, укрепленных на деревянных панелях по обе стороны от камина.

Седж минуту помедлил, любуясь старинными доспехами. Он улыбнулся, вспомнив, как Мэг с гордостью поведала, что ее отец обнаружил их в подвале башни. Они относились к эпохе Гражданской войны, когда Эшбертон, вместе с большинством жителей Восточной Англии показали себя верными роялистами. Девочкой Мэг вместе с матерью несколько недель провела, чистя и полируя нагрудники и шлемы, чтобы вернуть им первоначальный вид, а затем их развесили на почетном месте над камином, чтобы все могли ими любоваться. Если бы лакей не оставался поблизости, Седж наверняка провел бы ладонью и по ним, как по камням у входа, прикоснулся бы к вещам, которых касалась Мэг, к вещам, которые были ей дороги.

Седж неуклюже взобрался по лестнице, дошел до своей комнаты и позвонил, вызывая Парджетера. Он хотел начать укладываться прямо сейчас. Виконт подтащил стул в глубокую нишу одного из окон и, отбросив костыли, несколько неловко упал на сидение.

Его мысли по-прежнему были полны Мэг. С того самого момента, как он сдался под безудержным напором Альберта и согласился покинуть Торнхилл, он все пытался решить, что же ему делать с Мэг. Мысль о том, что он может никогда ее больше не увидеть, наполняла его пустотой и повергала в отчаяние. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного ни к одной из женщин. Расставаясь с женщиной, Седж редко испытывал что-либо, кроме минутного сожаления, если вообще испытывал, потому что рядом всегда было множество других, готовых и сгорающих от нетерпения занять ее место. Эти минутные сожаления никогда не вызывали в нем такой почти физической боли, какую он испытывал сейчас, когда думал о расставании с Мэг.

Ее не заменит ни одна женщина.

Мгновение спустя он выпрямился на стуле и, хлопнув себя по коленям, издал резкий смешок. В самом деле! Ее не заменит ни одна женщина. Потому что ни одна женщина не сможет ее заменить. Потому что Мэг была одна-единственная. Он уже начал это понимать. Правда, ее чувства все еще оставались для него загадкой. Прежде чем приступать к формальной кульминации ухаживания, ему хотелось быть уверенным, что она не отвергнет его. Но времени уже не осталось. Завтра он уезжает.

Раздался стук в дверь, вслед за которым появился Парджетер.

– Вы посылали за мной, милорд?

– Да, Парджетер. Мы уезжаем завтра утром. Я хочу, чтобы ты занялся укладыванием вещей.

– Да, милорд.

«А я займусь подготовкой своей речи, в которой попрошу у сэра Терренса разрешения жениться на его сестре».

Мэг сидела в библиотеке за письменным столом брата, склонившись над племенной книгой торнхиллских лошадей. Несколько кобыл были готовы приносить потомство, и Терренс попросил ее освежить в памяти родословные, чтобы подобрать наилучшие пары.

Стук в дверь прервал ее сосредоточенное занятие.

– Да? Войдите.

Она подняла голову и удивленно посмотрела на Седжа, протискивавшегося в дверь со своими костылями. Увидев Мэг, он резко остановился.

– О! – воскликнул виконт. – Я… я искал сэра Терренса.

Его голос звучал непривычно робко, и Мэг очень удивилась, услышав, что он заикается. На Седжа это было непохоже.

– Извините, Седж, но он ушел рано, чтобы проехать Блю Блейз. Он вернется в течение часа. Я могу его заменить?

Если бы Мэг не знала, что это невозможно, она бы сказала, что Седж покраснел. Но, вероятно, в этом была повинна игра утреннего света. Центральное стекло во всех окнах включало цветное изображение герба Эшбертонов. Без сомнения, на лицо виконта упал отблеск красного цвета.

– Э… нет-нет, – снова начал заикаться он. – Я по… подожду его возвращения.

Он смотрел на турецкий ковер у себя под ногами, стараясь не встретиться с Мэг взглядом. Почему это вдруг он стал держаться с ней так застенчиво и неловко? Может, он вспомнил о том случае у лестницы, когда чуть не поцеловал ее?

Девушка почувствовала, как краска смущения заливает ее щеки.

– Я должен с ним поговорить, – продолжал Седж. – Я хотел сделать это вчера вечером, но в присутствии его друга, мистера Хоксуорти… мне показалось, что момент был не совсем подходящим.

– Мистер Хоксуорти, как вы знаете, наш сосед, – сказала Мэг. – Он часто у нас обедает. Я уверена, он понял бы, если б вам понадобилось переговорить с Терренсом с глазу на глаз.

– Ясно. Но теперь, как видно, мне придется ждать. – Седж сделал еще один шаг по комнате. – Знаете, сегодня утром мы с кузеном уезжаем.

О Боже, значит, это правда! Он уезжает! Она слышала, как прислуга шепталась о спешных приготовлениях и укладывании вещей, и поэтому предположила, что он, должно быть, собирается покинуть Торнхилл. Но она не ожидала, что это произойдет так скоро. Только не сегодня! Не этим утром!

– Я хотел поблагодарить вашего брата за гостеприимство, – – продолжал Седж. – И всех вас за вашу доброту и великодушие. – Он сделал еще один шаг. – Особенно вас, Мэг.

Она снова испытала на себе пленительную силу этих голубых глаз и, почти не сознавая, что делает, поднялась навстречу Седж и подошла к нему. Он уезжает. Он действительно уезжает.

– Вы спасли мне жизнь, Мэг, – сказал он. – И не один раз. Я хочу поблагодарить вас и вашу бабушку за то, что вы выходили меня, за то, что были такими славными товарищами, пока я был прикован к постели. – Он тихо усмехнулся. – Без вашего присутствия, Мэг, уверен, я бы просто сошел с ума от скуки.

Мэг еще на шаг приблизилась к Седжу. Боже милосердный, как ей это вынести?

– Вам нет нужды благодарить нас, – произнесла она только потому, что нужно было что-то сказать, хотя и не эти слова рвались у нее из сердца. – Любой поступил бы так же.

– Нет, – сказал Седж, подвигаясь еще на шаг ближе. – Вы и ваша семья сделали больше, чем можно ожидать от совершенно незнакомых людей.