Выпуск 1. Том 1 - Кристи Агата. Страница 41

– Милая Каролина, – сказал я, – его профессия очевидна. Парикмахер. Посмотри на его усы.

Каролина возразила, что в таком случае у него вились бы волосы, как у всех парикмахеров. Я перечислил ей всех известных мне парикмахеров с прямыми волосами, но это ее не убедило.

– Никак не могу разобрать, что он за человек, – огорченно сказала она. – Я попросила у него на днях лопату, и он был очень любезен, но я от него ничего не могла добиться. На мой прямой вопрос, не француз ли он, он ответил, что нет. Больше мне почему-то не захотелось его ни о чем расспрашивать.

Я почувствовал большой интерес к нашему таинственному соседу: человек, который сумел заставить Каролину замолчать и отправил ее восвояси несолоно хлебавши, должен быть незаурядной личностью.

– У него, – мечтательно заметила Каролина, – есть пылесос новейшей конструкции…

Я прочел в ее взгляде предвкушение нового визита и дальнейших расспросов и поспешил спастись в саду. Мне очень нравится возиться в саду. Я был поглощен выпалыванием одуванчиков, когда услышал предостерегающий крик, и какое-то тяжелое тело, просвистев у меня над ухом, упало к моим ногам. Это была тыква.

Я сердито оглянулся. Слева над забором появилась голова. Яйцевидный череп, частично покрытый подозрительно темными волосами, гигантские усы, пара внимательных глаз. Наш таинственный сосед – мистер Порротт. Он рассыпался в извинениях:

– Тысячу раз прошу прощения, мсье. Мне нет оправдания. Несколько месяцев я выращивал тыквы. Сегодня вдруг они взбесили меня. Я посылаю их – увы, не только мысленно, но и физически – куда-нибудь подальше. Хватаю ту, что покрупнее. Бросаю через забор. Мсье, я пристыжен. Я прошу прощения.

Его извинения меня обезоружили. Тем более что проклятый овощ в меня не попал. Оставалось только пожелать, чтобы подобные упражнения нашего соседа не превратились в привычку, что вряд ли будет способствовать нашей дружбе. Странный этот человек прочел, казалось, мои мысли.

– О нет, – вскричал он, – не страшитесь! Для меня это не привычка. Но представьте себе, мсье, что человек трудился во имя некой цели, работал не покладая рук, чтобы иметь возможность удалиться на покой и заняться тем, о чем всегда мечталось. И вот он обнаруживает, что тоскует о прежних трудовых буднях, о прежней работе, от которой, казалось ему, он был рад избавиться.

– Да, – задумчиво сказал я, – по-моему, это частое явление. Взять, например, меня: год назад я получил наследство, которое давало мне возможность осуществить свою давнишнюю мечту. Я всегда стремился поглядеть на мир, попутешествовать. Наследство, как я сказал, получено год назад, а я все еще здесь.

– Цепи привычки, – кивнул наш сосед. – Мы трудимся, чтобы достичь некой цели, а достигнув ее, чувствуем, что нас тянет к прежнему труду, и заметьте, мсье, моя работа была интересна. Интереснейшая работа в мире.

– Да? – не без любопытства спросил я. Дух Каролины был силен во мне в эту минуту.

– Изучение природы человека, мсье!

Совершенно ясно – парикмахер на покое. Кому секреты человеческой природы открыты больше, чем парикмахеру?

– И еще у меня был друг – друг, который много лет не разлучался со мной. Хотя его тупоумие иной раз меня просто пугало, он был очень дорог мне. Его наивность и прямолинейность были восхитительны! А возможность изумлять его, поражать моими талантами – как мне всего этого не хватает!

– Он умер? – спросил я сочувственно.

– О нет. Он живет и процветает, но – в другом полушарии. Он теперь в Аргентине.

– В Аргентине! – вздохнул я завистливо.

Я всегда мечтал побывать в Южной Америке. Я снова вздохнул и заметил, что мистер Порротт смотрит на меня с симпатией. Видимо, чуткий коротышка.

– Думаете туда поехать, э? – спросил он.

Я покачал головой и вздохнул:

– Я мог бы поехать… год тому назад. Но был глуп. Нет, хуже! Я поддался алчности и рискнул синицей ради журавля в небе.

– Понимаю, – сказал мистер Порротт. – Вы занялись биржевыми спекуляциями.

Я печально кивнул, однако торжественная серьезность усатого коротышки втайне меня позабавила.

– Нефтяные поля на Поркьюпайне? [10] – внезапно спросил он.

Я невольно вздрогнул.

– По правде сказать, я подумывал и об этих акциях, но в конце концов предпочел золотые прииски в Западной Австралии.

Наш сосед глядел на меня с непонятным выражением.

– Судьба! – наконец изрек он.

– Какая судьба? – спросил я с досадой.

– То, что я поселился рядом с человеком, который подумывал о нефтяных полях в Поркьюпайне и приисках в Западной Австралии. Скажите, какие волосы вам особенно нравятся, каштановые?

У меня даже рот раскрылся, и мистер Порротт расхохотался.

– Нет-нет, я не сумасшедший. Успокойтесь. Конечно, вопрос глупый, но видите ли, мой друг, о котором я упомянул, был молод, считал всех женщин ангелами, а большинство их – красавицами. Но вы человек в годах, врач и знаете, сколько в нашей жизни глупости и тщетности. Ну поскольку мы соседи, умоляю вас принять и презентовать вашей сестре мою лучшую тыкву. – Изящным движением он нырнул за забор и снова возник с гигантской тыквой в руках, которую я и принял с надлежащими изъявлениями благодарности. – Поистине, – весело воскликнул он, – я не зря прожил это утро! Я познакомился с человеком, который напоминает мне моего далекого друга. Кстати, у меня к вам вопрос. Вы, вероятно, знакомы со всеми здешними жителями. Кто этот молодой человек с темными волосами, темными глазами и красивыми чертами лица? У него этакая горделивая посадка головы и веселая улыбка.

Портрет не оставлял места для сомнений.

– Это, вероятно, капитан Ральф Пейтен, – ответил я.

– Но прежде я его здесь не видел.

– Да, он здесь давно не бывал. Онсын, то есть приемный сын мистера Экройда из «Папоротников».

– Как я не догадался! – с досадой воскликнул мой собеседник. – Мистер Экройд столько раз говорил о нем.

– Вы знакомы с мистером Экройдом? – удивленно спросил я.

– Мы встречались в Лондоне, когда я еще практиковал. Я просил его ничего не говорить здесь о моей профессии, предпочитаю инкогнито.

– Понимаю, – сказал я.

Меня позабавил его снобизм. Но маленький человечек улыбался невозмутимо и почти величественно.

– Я не гоняюсь за дешевой известностью. Я даже не стал исправлять местную версию моей фамилии.

– Ах так! – сказал я несколько растерянно.

– Капитан Ральф Пейтен, – задумчиво продолжал мистер Порротт. – Он помолвлен с очаровательной мисс Флорой, племянницей мистера Экройда!

– Кто вам это сказал? – удивленно спросил я.

– Мистер Экройд. Неделю тому назад. Он очень доволен, он давно желал этого, насколько я мог понять. Он даже несколько нажал на молодого человека. Что было неразумно. Молодые люди должны жениться по собственной склонности, а не по выбору своих отчимов, от которых они ждут наследства.

Я окончательно растерялся. Хотя Экройд – человек, готовый оказывать покровительство людям более низкого происхождения, все же он вряд ли стал бы откровенничать с парикмахером и обсуждать с ним брак своей племянницы. Я пришел к заключению, что едва ли Порротт – парикмахер. Чтобы скрыть смущение, я заговорил наугад:

– Почему вы обратили внимание на Ральфа Пейтена? Из-за его красивой наружности?

– Не только. Хотя, конечно, для англичанина он очень красив, как греческий бог, по выражению ваших великосветских романисток. Нет, в этом юноше есть что-то непонятное для меня.

Последние слова были сказаны задумчивым тоном и произвели на меня какое-то странное впечатление. Порротт словно бы взвешивал этого мальчика, исходя из чего-то мне неизвестного. В этот момент сестра окликнула меня, и я ушел под этим впечатлением.

Каролина была в шляпке и, видимо, только что вернулась с прогулки. Она начала без предисловий:

– Я встретила мистера Экройда.

– Ну и? – спросил я.