Выпуск 1.Том 4 - Кристи Агата. Страница 65

— О, не стоит говорить в таких высоких выражениях. Я просто люблю убийства, кто бы их ни совершал. Вот и все! А тут убийство совершается у дверей фамильного дома; это единственный случай, который, наверное, никогда больше не повторится. А потом я подумал, что бедняжке Эм может понадобиться моя помощь в разного рода делах — со стариком, с полицией или еще что-нибудь.

— Понятно. Это вполне отвечает вашему спортивному интересу и семейным чувствам. Не сомневаюсь, что сестра вам весьма благодарна, хотя и два других брата приехали, чтобы быть в эти дни -вместе с ней.

— Но не для того, чтобы подбодрить ее и успокоить, — сказал Гедрик. — Гарольд сам совершенно выбит из колеи. Для магната из Сити вовсе не годится оказаться впутанным в убийство сомнительной женщины.

Брови Крэддока чуть заметно приподнялись.

— А разве она была женщиной с сомнительной репутацией?

— Ну, здесь уж вы власть на местах. Вам и карты в руки. Однако по всему видно, что так вероятнее всего.

— А не смогли бы вы подсказать нам, кто она такая?

— Послушайте, инспектор. Вы уже знаете, и ваш коллега может подтвердить, что я не опознал ее.

— Я сказал «подсказать», мистер Крекенторп. Вы могли никогда раньше не видеть этой женщины, но могли бы сделать предположение, кто она или кем могла быть.

Гедрик покачал головой.

— Вы напрасно теряете драгоценное время. Я не имею об этом никакого понятия. Вы строите догадки, как мне кажется, на том, что она пришла в Длинный сарай на свидание с одним из нас. Но никто из нас здесь не живет. Единственные обитатели дома — женщина и старик. И, конечно, вы не верите, что она пришла сюда для встречи с моим многоуважаемым отцом!

— Дело в том, что эта женщина могла когда-то (в этом со мной согласен и инспектор Бэйкен) иметь касательство к вашему дому, может быть, много лет тому назад. Попытайтесь вспомнить, мистер Крекенторп.

Гедрик немного подумал, потом покачал головой.

— У нас временами была прислуга из иностранцев, как у большинства здешних жителей, но я не припоминаю ничего подходящего. Вы лучше спросите остальных, они знают больше меня.

— Конечно, мы спросим.

Крэддок откинулся в кресло и продолжал:

— Как вы уже слышали на следствии, медицинская экспертиза не могла точно установить время смерти: больше двух недель, но меньше месяца. А это примерно где-то во время Рождества. Вы приезжали домой на рождественские праздники. Когда вы точно прибыли в Англию и когда уехали обратно?

Гедрик задумался.

— Дайте-ка вспомнить… Я прилетел на самолете. Сюда приехал в пятницу перед Рождеством, это значит — 21 декабря.

— Вы летели прямо с Майорки?

— Да. Вылетел в пять утра и был здесь в полдень.

— А когда уехали?

— Я вылетел обратно в следующую пятницу, 27 декабря.

— Спасибо.

Гедрик улыбнулся печально.

— Получается как раз, к сожалению, тот самый отрезок времени. Но, право же, инспектор, душить молоденьких женщин — не мое любимое занятие, особенно в рождественские праздники.

— Я так и думал, мистер Крекенторп.

Инспектор Бэйкен смотрел явно неодобрительно.

— Иначе стало бы заметно отсутствие мира и доброй воли в подобном действии. Вы согласны со мной?

Гедрик адресовал свой вопрос инспектору Бэйкену, который лишь ухмыльнулся в ответ. Инспектор Крэддок вежливо сказал:

— Ну что же. Спасибо, мистер Крекенторп. У нас к вам пока больше нет вопросов.

— Что вы о нем думаете? — спросил Крэддок, когда дверь за Гедриком закрылась.

Бэйкен снова ухмыльнулся.

— Довольно самоуверенный, дерзкий тип, я лично таких недолюбливаю. Художники слишком беспринципны и часто впутаны во всякие истории с женщинами сомнительной репутации.

Крэддок улыбнулся.

— Мне, к тому же, не нравится его манера одеваться, — продолжал Бэйкен. — Это неуважительно — явиться в таком виде на следствие. Я давно не видел таких грязных брюк. А вы обратили внимание, какой у него галстук? Будто сделан из цветной веревки. По-моему, он из тех, кто легко может задушить женщину, и рука не дрогнет.

— Да, но не он задушил женщину, если говорит, что улетел с Майорки двадцать первого декабря. А это мы довольно легко проверим.

Бэйкен укоризненно посмотрел на него.

— Я замечаю, что вы никому не говорите точной даты убийства.

— Пусть она пока будет не всем известна. Я не люблю сразу раскрывать свои карты.

Бэйкен кивнул головой в знак полного согласия.

— В свое время мы им сделаем неожиданное открытие. Это самый лучший план.

— А теперь, — сказал Крэддок, — посмотрим, что скажет об этой истории наш респектабельный джентльмен из Сити.

Гарольд Крекенторп сидел, плотно сжав губы, ему, право же, совсем нечего сказать. Событие невероятно огорчительное, очень неприятный случай. Он боится, как бы газеты… Репортеры, он слышал, уже просили интервью… И тому подобное… Чрезвычайно сожалеет…

Гарольд говорил отрывисто, не заканчивая предложений. Потом замолчал, откинувшись в кресле с брезгливым выражением человека, соприкоснувшегося с мерзостью. Попытки инспектора вывести его на разговор остались безрезультатными. Нет, он даже представления не имеет об этой женщине. Да, он приезжал в Рутерфорд-холл на Рождество. У него нет времени, он приехал в канун рождества, но остался еще на целую неделю и провел здесь уик-энд.

— Ну, что же, пусть так, — сказал инспектор Крэддок, прекратив дальнейшие расспросы. Он понял, что Гарольд Крекенторп не хочет быть полезным ему в таком деле.

Затем вызвали Альфреда. Он вошел в комнату с безразличием, которое не могло не показаться напускным.

Крэддок посмотрел на Альфреда Крекенторпа, и ему вдруг показалось, что он его знает. Конечно, он видел раньше этого члена семьи. Или, быть может, его портрет в газетах? В памяти же возникали какие-то неприятные ассоциации. Он спросил Альфреда о роде занятий. Ответ прозвучал довольно неясно.

— Я живу на собственные сбережения. Не так давно я осуществил выгодную операцию по продаже ноеых диктофонов. Совершенно необычная вещь. На этом я хорошо заработал.

Инспектор Крэддок, казалось, по достоинству оценил его сообщение, но никто не догадался бы, что во время разговора он не оставил без внимания детали костюма Альфреда. Инспектор точно установил, что куплен он по дешевке. Костюм Альфреда почти совершенно изношенный, но был когда-то хорошо сшит из превосходной материи. Сейчас оставалась только дешевая щеголеватость, говорившая сама за себя. Крэддок вежливо перешел к следующим вопросам. Альфред, казалось, заинтересовался и даже слегка развеселился.

— Очень может быть, что эта женщина когда-то служила здесь. Нет, не служанкой. Я сомневаюсь, что моя сестра могла содержать такую служанку. Конечно, и сейчас у многих еще имеется прислуга из иностранцев. У нас тоже держали поляка и одну или две немки. Но Эмма совершенно определенно сказала, что не знает эту женщину, и это полностью исключает вашу идею, инспектор. У Эммы очень хорошая память на лица. Да, но если эта женщина приехала из Лондона… А, кстати, почему вы решили, что она приехала из Лондона?

Он задал свой вопрос вроде бы невзначай, но глаза выражали любопытство и интерес. Инспектор Крэддок улыбнулся и покачал головой. Альфред понимающе посмотрел на него.

— Не хотите сказать, а? Наверное, обратный билет в кармане пальто, ведь так?

— Возможно и так, мистер Крекенторп.

— Ну, ладно. Если она прибыла из Лондона, то возможно, что молодой человек, к которому она приехала на свидание, нашел Длинный сарай самым подходящим местом, где можно тихо, без шума убить. Он, очевидно, хорошо здесь все знает. На вашем месте, инспектор, я бы его поискал.

— А мы ищем, — сказал инспектор Крэддок, и эти слова прозвучали спокойно и уверенно.

Он поблагодарил Альфреда и отпустил его.

— Знаете, — сказал он Бэйкену, — я его где-то раньше видел.

Инспектор Бэйкен вынес свой приговор:

— Это острый субъект, — сказал он. — Настолько острый, что иногда даже режет самого себя.