Смертельный блюз - Браун Картер. Страница 12

— Какой же?

— Улики! Неопровержимой и доказательной.

У Глории сразу же на лице появилась тайна, и, поманив меня пальчиком, кинозвезда сделала знак приблизить к ее губам мое ухо.

— Я могу вам кое-что рассказать, — проворковала ван Равен.

— Здесь?

— Нет, конечно, — Глория допила коктейль. — В моем домике это сделать будет гораздо удобнее.

Я чуть не подавился виски.

Свидание, разговор наедине и... Мое раскованное мужское воображение неслось куда-то в запретные дали, в те еще края, куда не ступала такая прелестная нога, как та, что была в двадцати дюймах от меня.

— По глазам вижу: вы согласны!

Глория чуть растягивала слова, ее хрипловатый голос с волнующими модуляциями творил со мной чудеса — короче, я захмелел без виски.

То бунгало, которое Глория делила с Эдди Вулрихом, осталось в прошлом. Нынешний домик Глории ван Равен был таким же, как у меня. Я подумал, что в Нью-Йорке за такую квартиру пришлось бы выложить долларов восемьсот.

Глория велела мне расслабиться, улыбнулась широкоформатной улыбкой и... закрыла дверь изнутри на ключ.

Я впился в красотку глазами.

— Мне на секунду-другую надо в ванную, — сказала Глория. — А вы, Дэнни, пока... — она сделала паузу, — освобождайтесь от комплексов.

Вильнув бедрами, золотоволосая красавица исчезла.

Я подошел к диванчику, уселся, опробовал пружины: они не скрипели.

Глория появилась в великолепном нейлоновом халате с кружевами, воланами, бантами... Она выступала из этой прозрачно-белой метели, как заря. Жаль, что под халатом было надето что-то еще — короткое, но непрозрачное.

Какой величавой и одновременно игривой была ее походка!

Одна мысль не давала мне возможности забыться, уткнувшись в эти кружева и рюши: я знал, что Глорию волнует только ее финансовое положение среди звезд Голливуда. Я рассматривался ею в качестве того же осла, который пару дней назад служил Эйприл Мауэр и тащил два тяжеленных чемодана. Теперь это вьючное животное понадобилось Глории ван Равен — я должен был тащить ее саму. Точнее, вытаскивать из этой заварухи.

Глория села на диванчик и произнесла единственно возможное слово. Откуда они знают, что надо говорить в такой момент? И где берут эти интонации?..

Глория сказала:

— Дэнни...

Я растаял.

— Дэнни...

Она погладила меня: провела пальцем от виска до подбородка и прикоснулась к губам.

— Что, дорогая?..

— Я плачу, вы видите?

Она, разумеется, не плакала.

— У меня так тяжело на душе... Вулрих обещал очень многое — деньги, яхту... Он оказался гнусным... Я не хочу о нем говорить...

Голубые глаза стали серыми — почти пепел.

— А ведь я могла оказаться на месте этой певички... Если бы женой Вулриха была не Элен Фицрой, а Глория ван Равен, он убил бы меня так же хладнокровно, как и ее!

Глория встала. Она нависла надо мной белым облаком. Пришлось подать голос.

— Значит, вы по-прежнему убеждены: Элен убил Вулрих?

— Точно.

Облако опустилось на диван.

— Дэнни, вы помните тот вечер, ну... когда мы познакомились?

— Помню ли я нашу первую встречу?

Я осторожно потрогал то место на голове, по которому пришелся удар Эдди.

— Отметина на всю жизнь...

— Извините, Дэнни, — Глория склонила повинную голову. — Эдди тогда сделал знак, чтобы я отвлекла вас, а сам... Еще раз простите.

— Удар был мастерский, хотя, как я помню, Эдди был в доску пьян. Вы неплохо меня одурачили.

— Тогда я совсем не знала вас, — Глория повела плечами. — Когда вы упали, мы с Эдди вышли на свежий воздух, и Вулрих отправился на яхту. А я ждала его на берегу. Эдди сказал, что на яхте у него есть деньги...

— Ну-ну... Становится интересно. Продолжайте.

— Эдди был на яхте около получаса. Вернулся он очень странным. Я бы сказала так: он был не в себе. Мое сердце застучало...

Глория прикоснулась к моей руке, взяла ее своими шелковыми наманикюренными пальчиками и приложила к своей груди.

— Вот так оно стучало...

Ее грудь вздымалась и опускалась. Я почувствовал сквозь нейлон жар и томление.

— И все-таки, что было с Эдди?

Она отпустила руку и вздохнула.

— Эдди был абсолютно трезв. Он сказал, что обожает меня, что мы можем хоть сейчас отправиться в кругосветное путешествие, и предложил., подняться на яхту.

Я был сбит с толку.

— Но где же логика, Глория? Эдди убивает жену, а потом приглашает вас на яхту, зная, что там лежит мертвая Элен?!

— Я думаю, что он сказал это для отвода глаз.

Ее руки вновь занялись мной.

— Не понимаю, Глория...

— Дэнни, а почему мы говорим все время об Эдди? Этот человек вычеркнут из моей жизни. Как можно вспоминать о нем, когда рядом вы... такой мужчина... предупредительный... внимательный... добрый...

— Глория, когда вы ждали Эдди, вы видели на берегу кого-нибудь из знакомых? Или вас кто-нибудь там видел?

— Нет... — она положила свою голову мне на плечо.

— Это плохо... Хардинг считает, что ... — я сквозь нейлон ласкал ее грудь, — ... что Элен Фицрой могла погибнуть ... и от вашей руки.

Глория отскочила на полметра.

— Чудовищно! — ее голос совсем охрип, а глаза резали меня на куски. — Ложь!

— Этот Хардинг просто невыносим, — посочувствовал я. — Но в его словах есть здравый смысл. Поймите, Глория, в глазах полицейского вы просто женщина, обуянная ревностью. Хардинг думает: вдруг Вулрих рассказал вам о страховке жены, и вы решили заодно с любовью приобрести еще и деньги...

Глория сидела холодная, как Снежная королева.

— Я ничего не знала о женитьбе Эдди, — отчеканила она каждое слово. — Тем более, о том, что он застраховал жену.

— Только господь бог может быть вашим свидетелем, — горько сказал я. — Но это уже вне компетенции Хардинга и его ведомства. Короче — алиби у вас нет.

Глория в одно мгновение превратилась в фурию: вскочила, ощерилась, ее прическа сбилась набок, лицо пошло красными пятнами.

— Так вот какого мнения вы обо мне! — заорала она.

— Я только изложил точку зрения полиции, — попробовал я защищаться.

— Кто стоит за вашей спиной? Вулрих? Хардинг? — она дышала мне в лицо ненавистью. — До сих пор я думала, что вы работаете на Гугенхеймера.

— Прежде всего я блюду собственные интересы, — ответил я с достоинством. — Я — частный детектив.

— Детектив, который любит деньги и женщин! Получай!

Она запустила в меня светильником. Не попала — реакция у меня хорошая, светильник, ударившись о стену, разлетелся на мелкие осколки, дождем упавшие на диван.

Я вскочил. Глория бросилась на меня, пытаясь добраться до моей физиономии. Она царапалась, кусалась и щипалась. Эта кукла разозлила меня. Я схватил ее за одежду и тряханул так, что непрочные швы лопнули и в руках у меня оказались одни обрывки ткани.

Я услышал, как что-то упало на пол с металлическим стуком: ключ от домика! Я поднял его.

Глория стояла полунагая и прекрасная. Ей в таком виде надо было на баррикады — крушить империи и царства. Вместо этого она вновь бросилась на меня...

Поняв наконец тщетность своих усилий, неукротимая Глория заметалась по комнате, бросая в меня все, что попадалось ей под руки: туфлю, расческу, пепельницу... Я увертывался, и пока успешно. Кое-как удалось вставить ключ в дверь и даже повернуть его... В этот миг в голову мне полетел цветочный горшок. Я спасся чудом.

— Вон! Убью подлеца! — разносилось, очевидно, по всему побережью.

Глория разгромила свой домик в пять минут. Я прикрывался стулом, пятясь к спасительной двери.

— Ваше гостеприимство, Глория...

Закончить фразу я не успел, потому что увидел, как хозяйка домика поднимает над головой утюг.

Мне удалось выскочить из этой центрифуги, где летали массажные щетки, светильники и туфли...

Я шел к своему домику все еще под впечатлением столь бурно прошедшего свидания.