Выпуск 1. Том 6 - Кристи Агата. Страница 8

– Завтра уезжаю отсюда навсегда, – сказал он.

– Что?! – удивленно вскричал мистер Саттертуэйт. На лице сэра Чарлза мелькнуло что-то вроде грустного удовольствия – его признание явно произвело сильное впечатление на мистера Саттертуэйта.

– Это – единственное, – что – мне – остается, – сказал сэр Чарлз, делая ударение на каждом слове. – Виллу продам. Никто никогда ничего не узнает… – Голос его чуть заметно, но весьма эффектно дрогнул.

Самолюбие сэра Чарлза, уязвленное ролью второй скрипки, жаждало удовлетворения. Теперь он исполнял великолепную сцену самопожертвования, столь часто игранную им в разных спектаклях: вот он во имя священных уз брака отрекается от возлюбленной и отсылает ее назад, в объятия безутешного супруга; или в силу роковых обстоятельств отказывается от девушки, к которой пылает безумной страстью.

– Убраться с дороги – вот все, что я могу сделать, – продолжал он с веселым отчаянием в голосе. – Молодость тянется к молодости… Эти двое, они созданы друг для друга… Я должен исчезнуть…

– Куда же это? – поинтересовался мистер Саттертуэйт.

Сэр Чарлз беззаботно махнул рукой.

– В никуда. Разве теперь это важно?.. Может быть, махну в Монте-Карло, – добавил он вдруг, немного выйдя из образа, но тут же спохватился и заговорил, как того требовала чувствительная сцена, упавшим голосом:

– Затеряться ли в толпе.., или в пустыне… Какая разница? По сути своей человек всегда одинок… Одиночество – вот мой удел…

Это была явно реплика под занавес.

Кивнув своему собеседнику и единственному зрителю, сэр Чарлз покинул комнату.

Мистер Саттертуэйт, следуя примеру хозяина, тоже решил идти спать.

«Ну уж, ты если и затеряешься, то отнюдь не в пустыне», – с усмешкой подумал он.

Наутро сэр Чарлз, извинившись, объявил своему другу, что покидает его – сегодня же уезжает в город.

– Вы же оставайтесь, дружище. Хотя бы до завтра. Я знаю, вы собирались к Харбертонам в Тевисток. Шофер отвезет вас туда на автомобиле. Я же, приняв решение, не должен мешкать. Главное – не мешкать!

Сэр Чарлз решительно расправил плечи, крепко пожал мистеру Саттертуэйту руку и препоручил его всемогущей мисс Милрей.

Мисс Милрей, как и прежде, была готова взвалить на себя все дела и заботы. Узнав о намерениях сэра Чарлза, она не выразила ни удивления, ни каких-либо иных чувств. Тщетно старался мистер Саттертуэйт вызвать ее на разговор. Ничто не могло вывести мисс Милрей из равновесия, – кажется, поумирай внезапно все кругом, она и бровью не поведет. Что бы ни случилось, она все принимала как данность и сразу начинала действовать наиболее целесообразным образом. Она телефонировала агентам по продаже недвижимости, рассылала за границу телеграммы, истово стучала на пишущей машинке. Мистер Саттертуэйт, удрученный зрелищем столь сокрушительной деловитости, бежал из дома. Он бесцельно брел по причалу, когда кто-то вдруг схватил его за руку. Обернувшись, он увидел бледную и взволнованную Мими.

– Что все это значит? – гневно выпалила она.

– Что именно? – попытался выиграть время мистер Саттертуэйт.

– Говорят, сэр Чарлз уезжает.., и собирается продавать «Вороново гнездо».

– Совершенно верно.

– Он уезжает?!

– Уже уехал.

– О! – Мими выпустила его руку. Она вдруг показалась ему маленькой девочкой, которую жестоко и несправедливо обидели.

Мистер Саттертуэйт не знал, что сказать.

– Куда он уехал?

– За границу. На юг, во Францию.

– О!

И снова он не нашел, что ответить. Нет, видно, сэр Чарлз для нее не просто кумир, тут еще и нечто иное…

Мистеру Саттертуэйту стало жаль девушку, и он принялся сочинять в уме речь, которая могла бы ее утешить, как вдруг она сама заговорила, чем повергла его в неописуемый ужас.

– Это все они! Те две стервы! Но все-таки которая же из них? – Мими задыхалась от ярости.

Мистер Саттертуэйт смотрел на нее, разинув рот. Мими снова схватила его за руку и принялась трясти что было сил.

– Вы знаете! – кричала она. – Которая из них? Та, что седая, или другая?

– Постойте, дорогая, я не понимаю, о чем вы?

– Как бы не так! Отлично понимаете! Конечно же тут замешана женщина! Ведь я ему нравилась, знаю, что нравилась. Проклятье! Ведьмы, они, должно быть, это поняли тогда, в тот вечер. Ненавижу женщин! Мерзкие твари! А как она одета, помните, та, что с зелеными волосами? Я чуть не лопнула от зависти. Такое платье рассчитано на то, чтобы привлекать мужчин. И не возражайте! Конечно, она стара и безобразна как смертный грех, но это ничему не мешает. По сравнению с ней любая из нас кажется чучелом. Так это она? Или другая, та, что с седыми волосами? В ней что-то есть – сразу видно. Она из тех, кто, как магнит, притягивает к себе мужчин. И он называл ее Анджи… Ту, что похожа на сухую кочерыжку, можно в расчет не брать. Так какая же все-таки – та, что разодета, или Анджи?

– Душенька, вы бог знает что выдумали. Его.., э-э… Чарлза Картрайта ни капельки не интересует ни та, ни другая.

– Не верю! Во всяком случае, он-то их интересует.

– Нет, нет и нет. Вы ошибаетесь. Все это ваши фантазии.

– Стервы! – сказала Мими. – Вот они кто!

– Не следует употреблять этого слова, душенька.

– В таком случае могу придумать что-нибудь и похлеще!

– Верю, верю. Только, заклинаю вас, не делайте этого! Поймите, вы глубоко заблуждаетесь.

– Тогда почему он отсюда бежал?

Мистер Саттертуэйт закашлялся.

– Полагаю, он.., э-э, думал, что так будет лучше.

Мими так и впилась в него взглядом.

– Вы считаете, что он бежал.., из-за меня?

– Ну да.., отчасти, возможно.

– Так, значит, он бежал от меня… Наверно, я была более откровенна, чем следует. Мужчины терпеть не могут, когда за ними гоняются, правда? Видно, мама права… Вы не представляете, как она забавно говорит о мужчинах, так старомодно и уважительно: «Мужчина ненавидит, когда его преследуют. Порядочная девушка не должна бегать за мужчиной. Пусть он бегает». Пусть «бегает»! Звучит двусмысленно, вам не кажется? Ведь можно истолковать и наоборот. Сэр Чарлз так и сделал. Бежал от меня. Испугался. Черт побери! И ведь нельзя за ним бежать – того и гляди, загонишь его на край света.

– Гермиона, – сказал мистер Саттертуэйт, – достаточно ли серьезно ваше отношение к сэру Чарлзу?

Девушка метнула на него нетерпеливый взгляд.

– Ну конечно!

– А как же Оливер Мендерс?

Но Мими только небрежно отмахнулась от этого вопроса, а вместе с ним и от Оливера Мендерса. Ее мысли были заняты совсем другим.

– А если написать ему, как вы думаете? Конечно, ничего такого, что может его отпугнуть, так просто, вздор какой-нибудь, светские сплетни… Пусть успокоится и поймет, что ему нечего бояться, правда?

Она нахмурилась.

– Какая же я дуреха! Вот мама бы куда лучше со всем этим справилась. У них, у тех, кто воспитан в викторианском духе, столько разных уловок в запасе. Могут, например, зардеться, как маков цвет, и удалиться. Я ничего этого не умею. Я думала, его надо как-то поощрять. Немного подталкивать, что ли. Скажите, – она резким движением повернулась к мистеру Саттертуэйту, – скажите, он видел, как мы с Оливером поцеловались?

– Не знаю. Когда?

– Ну в ту лунную ночь. Когда спускались по тропинке. Я думала, сэр Чарлз смотрит на нас с террасы. Мне казалось, если он увидит, как мы с Оливером… Ну, я подумала, что это его немного расшевелит. Ведь я же ему нравилась. Ей-богу, нравилась.

– Не слишком ли жестоко вы обошлись с Оливером?

Мими решительно тряхнула головой.

– Ничуть. Оливер считает, что его поцелуй – великая честь. Конечно, это удар по его тщеславию, но, право, мне теперь не до него. Я хотела подстегнуть Чарлза. Он в последнее время переменился, стал какой-то официальный.

– Дитя мое, мне кажется, вы не понимаете, почему сэр Чарлз бежал столь поспешно. Он подумал, что вы питаете склонность к Оливеру. Он бежал, чтобы избавить себя от ненужных страданий.