Выпуск 1. Том 8 - Кристи Агата. Страница 58

Пуаро покачал головой:

– Вы ошибаетесь, мадам. Это очень глупая затея. Тигра потревожили, и тигр прыгнул.

– Тигр? Почему тигр?

– Под тигром я подразумеваю убийцу, – сказал Пуаро.

– Какие у вас имеются соображения относительно порядка расследования, мсье Пуаро? – без обиняков спросил Баттл. – И еще один вопрос. Хотелось бы знать, что вы думаете о психологии этой четверки? Это ведь ваше увлечение.

Продолжая разглаживать карточные счета, Пуаро сказал:

– Вы правы, психология тут очень важна. Нам известны различные способы убийств. И если у нас найдется личность, которая не могла бы совершить определенный вид убийства, мы можем исключить эту личность из наших расчетов. Нам известно кое-что об этих людях, об их образе мыслей, характерах, мы познакомились с их почерками, с их подсчетами очков, узнали, какие они игроки. Но, увы, не так-то просто сделать определенные выводы. Это убийство требовало дерзости и выдержки, тут нужна была личность, готовая пойти на риск.

Вот у нас есть доктор Робертс: обманщик, переоценивающий свои карты, человек, рассчитывающий на выигрыш в рискованной ситуации. Его психология вполне годна и для убийцы. Если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, следовало бы автоматически исключить мисс Мередит. Она робкая, боится переоценить свои карты, осторожна, бережлива, благоразумна. Тип личности, наименее подходящий для выполнения смелого и рискованного действия. Но робкая личность способна убить из страха. Напуганная нервозная личность может дойти до отчаяния, может почувствовать себя загнанной в угол крысой, если попадет в безысходное положение. Если мисс Мередит совершила в прошлом убийство и если она боялась, что Шайтана знает обстоятельства этого убийства и способен передать ее в руки правосудия, она могла обезуметь от страха и ни перед чем не остановиться ради спасения. Результат был бы тот же самый, только обусловлен он был бы другими качествами – не хладнокровием и бесстрашием, а отчаянием, паникой.

Дальше, возьмем майора Деспарда – человек холодный, находчивый, готовый на риск в случае необходимости. Он бы взвесил все «за» и «против», решил, что есть шансы в его пользу, и рискнул бы, ведь он из тех людей, что предпочитают действие бездействию, человек, которого не пугает опасность, если он почувствует, что есть реальная возможность успеха.

Наконец, миссис Лорример, почтенная женщина, женщина, умело применяющая свой ум и способности, хладнокровная. Ей нельзя отказать в математических наклонностях. Из всех четверых у нее, пожалуй, самый богатый интеллект. Должен признать, если миссис Лорример и совершила убийство, то это было преднамеренное убийство. Я вполне могу представить себе, как она медленно, тщательно обдумывает план, проверяет надежность замысла. По этой причине она из всех четверых представляется мне наименее подходящей на роль убийцы. Тем не менее она тут наиболее яркая личность, и, за что бы ни взялась, она, вероятно, выполнила бы без осечки. У такой не дрогнет рука. – Он помолчал. – Ну вот, видите, так мы ни к чему и не пришли.

Баттл вздохнул.

– Это вы уже говорили.

– По мнению мистера Шайтаны, – продолжал Пуаро, – каждый из четверых совершил убийство. Были у него улики? Или только догадки? Этого мы сказать не можем. Думаю, вряд ли у него были веские доказательства во всех четырех случаях.

– Тут я с вами согласен, – сказал Баттл, покачивая головой. – Это было бы уже слишком.

– Я предполагаю, что могло произойти следующее: заводится разговор об убийстве, о какой-то конкретной форме убийства, и мистера Шайтану вдруг привлекает выражение лица у кого-то из собеседников. Человек он был сообразительный и очень приметливый. Отсюда, вероятно, и мысль устроить своего рода эксперимент – в ходе ни к чему не обязывающей болтовни он, видимо, отличал малейшее вздрагивание, стремление уйти от разговора или сменить тему. О, это совсем не трудно. Если вы заподозрите какой-то секрет, нет ничего легче, как найти подтверждение вашим подозрениям. Всякий раз, когда слово попадает в цель, вы можете заметить это, если, конечно, задались такой целью.

– Да, да, – кивая головой, согласился Баттл. – Такое развлечение было вполне во вкусе нашего покойного знакомого.

– Можно предположить, что такие эксперименты проводились не раз и не два. Он мог располагать какими-то фактами, не слишком безобидными для того или иного гостя, мог пытаться разоблачить его. Сомневаюсь только, чтобы с этими его «уликами» можно было обратиться в полицию.

– Он тоже мог только догадываться, – сказал Баттл. – Достаточно часто встречаются дела сомнительного сорта, мы подозреваем преступление, но не можем доказать. Как бы то ни было – линия ясна. Надо ознакомиться с документами, касающимися всех этих людей, и обратить внимание на смерти, которые могут иметь значение. Я думаю, вы так же, как и полковник, не забыли, о чем говорил Шайтана на обеде.

– Черный ангел, – пролепетала миссис Оливер.

– Кое-что упомянул о ядах, несчастных случаях, врачебных ошибках, несчастных случаях при стрельбе. Меня не удивит, если окажется, что именно этим он и подписал себе смертный приговор, – заключил Баттл.

– Его так заставили умолкнуть – ужас, – поежилась миссис Оливер.

– Да, – согласился Пуаро. – Видимо, по крайней мере одну личность это упоминание задело за живое. Личность эта подумала, что Шайтана знает гораздо больше, чем он знал на самом деле, и что прием этот не что иное, как дьявольский спектакль, устроенный Шайтаной, и кульминационный его момент – арест за убийство! Да, как вы заметили, он подписал себе смертный приговор, развлекая гостей подобными речами.

Наступило молчание.

– Дело это так скоро не распутаешь, – со вздохом сказал Баттл. – Мы не сможем сразу отыскать все, что хотим. И к тому же надо быть очень осторожными, нам ведь ни к чему, чтобы кто-то из четверых догадался, чем мы занимаемся. Все наши расспросы и розыски должны создавать впечатление, что они относятся только непосредственно к самому убийству. Нельзя вызывать подозрений, что у нас есть какие-то идеи относительно мотива преступления. Самое неприятное, что придется расследовать четыре возможно совершенных когда-то убийства, а не одно.

– Наш друг мистер Шайтана не был непогрешим, – возразил Пуаро. – Может быть, он ошибся.

– Все четыре раза?

– Нет, он не был настолько глуп.

– Ну, тогда дважды.

– Даже не так. Я думаю, в одном из четырех случаев.

– Это что же? Один невиновный и три преступника? Довольно скверно. И хуже всего, что, если даже мы доберемся до истины, это нам не поможет. Даже если кто-то и спустил с лестницы в двенадцатом году свою двоюродную бабушку, то какой нам от этого прок в тридцать седьмом?

– Будет прок, будет, – подбодрил его Пуаро. – Вы это знаете. Знаете так же хорошо, как и я.

– Понимаю, что вы имеете в виду, – нехотя кивнул Баттл. – Один и тот же почерк.

– Вы хотите сказать, – вмешалась миссис Оливер, – что предшествующая жертва была тоже заколота кинжалом?

– Ну, это слишком упрощенно, миссис Оливер, – сказал Баттл, оборачиваясь к ней. – Но не сомневаюсь, что это будет преступление того же толка. Детали могут различаться, но суть будет та же. Как ни странно, но преступник каждый раз выдает себя этим.

– Человек – не оригинальное существо, – заметил Пуаро.

– Женщины, – сказала миссис Оливер, – способны на бесчисленные варианты. Я бы никогда не совершала похожих убийств.

– Неужели вы – писатель, никогда не повторяете сюжетов? – спросил Баттл.

– «Убийство среди лотосов», – пробормотал Пуаро. – «Тайна тающей свечи».

Миссис Оливер повернулась к нему, глаза ее сияли от восхищения.

– Какая эрудиция! Какой вы в самом деле умница! Конечно, в этих двух романах совершенно одинаковый сюжет, но никто до сих пор не обратил на это внимания. В одном – кража документов во время неофициального правительственного приема, в другом – убийство на Борнео [76] в бунгало [77] каучукового плантатора.