Выпуск II. Том 6 - Кристи Агата. Страница 31

– Вы хотите сказать, что…

– Да, именно так. Убийство остается убийством, совершено оно вчера или шестнадцать лет тому назад.

– Однако, милая девушка…

– Подождите, мсье Пуаро. Вы еще не обо всем узнали. Есть еще один очень важный момент.

– А именно?

– Моя мать невиновна.

Эркюль Пуаро, почесав нос, проворчал:

– Так, конечно, я понимаю, что…

– Дело здесь не только в чувствах. Есть ее письмо. Мать оставила его для того, чтобы я была полностью уверена – она не убивала, она невиновна. И я должна в этом убедиться.

Эркюль Пуаро задумчиво поглядел на девушку, которая внимательно смотрела ему в глаза. Затем медленно проговорил:

– И все же…

Карла улыбнулась:

– Нет, мсье Пуаро, мать была не такая! Вы думаете, она соврала? Что это святая ложь? – Карла подалась вперед и торжественно прибавила: – Послушайте, мсье Пуаро, есть вещи, которые детям прекрасно известны. Я помню мать – воспоминание, конечно, туманное, но я вполне ясно помню, каким человеком она была. Она не могла кривить душой. Если что-то причиняло ей боль, она говорила об этом откровенно. Шла ли речь о зубном враче, или о занозе в пальце, или о чем-то ином. Я не могу утверждать, что относилась к ней с особой любовью, но верила ей полностью. Верю ей и теперь. И если она пишет, что не убивала отца, то можно быть уверенной: она его не убивала! Не таких правил это был человек, чтобы излагать – торжественно, на бумаге – ложь. К тому же находясь на смертном одре.

Медленно, сам того не замечая, Эркюль Пуаро одобрительно опустил голову.

Карла продолжала:

– Что же касается меня, то я могу преспокойно выходить замуж за Джона. Я знаю, что все будет хорошо. Однако он – нет. Для него вполне естественно, что я считаю мать невиновной, но доказательства… Вот, мсье Пуаро, во что нужно внести ясность. И вы это сделаете!

Эркюль Пуаро ответил задумчиво:

– Даже если признать истиной все сказанное вами, мадемуазель, то все же следует принять во внимание, что прошло шестнадцать лет!

– Разумеется! Это будет весьма сложно! – ответила девушка. – Это никому не под силу, кроме вас.

Глаза Пуаро чуть сверкнули.

– Не хотите ли вы сделать мне комплимент?

– Я много слышала о вас. Больше всего вас интересует психология, не так ли? А это ведь не меняется со временем. Наглядные доказательства исчезли – окурки, следы ног, помятые травинки… Их вы уже не сможете исследовать. Но вы можете заново рассмотреть и изучить все факты, возможно, сумеете поговорить с теми, кто тогда был в доме, – они все еще живы. И тогда… тогда, как вы только что говорили, сможете усесться в кресло и думать. И вы узнаете, что произошло на самом деле…

Эркюль Пуаро поднялся, одной рукой пригладил свои усы.

– Мадемуазель, я растроган! Я оправдаю ваше доверие. Я расследую это убийство. Я изучу факты шестнадцатилетней давности и раскрою истину.

Карла встала. Глаза ее блестели. Однако она ограничилась одним словом:

– Хорошо.

Пуаро предостерегающе поднял указательный палец.

– Минуточку. Я сказал только, что раскрою истину. Я не хочу работать с предвзятостью, приняв ваше уверение в невиновности матери. А если она виновна, что тогда?

Карла гордо откинула голову и произнесла:

– Я ее дочь. Я хочу правды.

– Следовательно, вперед! – воскликнул Эркюль Пуаро. – Хотя правильнее было бы сказать наоборот: назад!

Часть первая

Глава 1

Адвокат

– Помню ли я дело Крейл? – переспросил сэр Монтегю Деплич. – Как же, даже очень хорошо. Кэролайн была чрезвычайно приятной женщиной. Правда, неуравновешенной. Совсем не владела собой. – Он искоса поглядел на Пуаро. – А почему вы меня об этом спрашиваете?

– Ради интереса.

– Это до некоторой степени бестактно с вашей стороны, дорогой, – сказал Деплич, обнажив вдруг свои зубы в знаменитой «волчьей улыбке», которая нагоняла когда-то на свидетелей ужас. – Ведь вы знаете, что этот процесс не принес мне успеха. Мне не удалось вытянуть ее сухой из воды.

– Знаю.

– Разумеется, – продолжал сэр Монтегю, – тогда я не имел того опыта, каким обладаю теперь, хотя, кажется, сделал все, что в человеческих силах. К сожалению, многого не достигнешь, если клиент, то есть подсудимый, не помогает тебе. Все же я добился замены смертной казни на пожизненное заключение. Судьи вынуждены были это сделать: слишком много уважаемых дам из высшего общества обратились с ходатайством за нее. К ней относились с большой симпатией.

Он откинулся на спинку кресла, вытянув свои длинные ноги, и стал похож на судью, который раздумывает, взвешивает.

– Если бы она застрелила его или хотя бы заколола, я сделал бы ставку на непреднамеренное убийство. Но яд… Здесь многого не добьешься. Это сложно, очень сложно.

– На чем строилась защита? – спросил Эркюль Пуаро.

Он прекрасно знал это из газет, но считал, что лучше, если перед сэром Монтегю будет разыгрывать человека совсем неосведомленного.

– Самоубийство! Единственное, на что можно было опираться. Но это совсем не воспринималось. Ведь самоубийство было совсем не в стиле Крейла. Оно просто-напросто было невозможным. Не знаю, были ли вы с ним знакомы… Нет? Так вот, это был человек, в котором жизнь била ключом. Большой любитель пива и неисправимый волокита. Страстно отдавался плотским наслаждениям. Когда речь идет о таком человеке, невозможно убедить присяжных, что в один прекрасный день он уселся и решил свести счеты с жизнью. Не пройдет! С самого начала я понял, что передо мною безнадежное дело. Я понял, что проиграл процесс, еще в тот момент, когда Кэролайн появилась на скамье подсудимых. Никаких попыток борьбы! Так оно всегда происходит: если ты не подготовишь клиента, присяжные сделают свои выводы.

– Вы это имели в виду, когда утверждали, что невозможно ничего достичь без помощи самого подсудимого? – спросил Пуаро.

– Именно так, дорогой друг. Мы же не чудотворцы. Половина успеха в этом единоборстве – это впечатление, какое производит обвиняемый на присяжных. Я знал много случаев, когда присяжные выносили приговоры, прямо противоположные требованиям судьи. «Он совершил это. Что же тут говорить?» – решает присяжный заседатель. Или: «Никогда он не совершит подобного! Что вы мне ни говорите – не поверю!» А в нашем случае… Кэролайн Крейл даже не пыталась бороться.

– Почему?

Сэр Монтегю пожал плечами.

– Меня об этом не спрашивайте. Кэролайн, конечно, очень любила покойного. Она впала в глубокую депрессию, когда поняла, что наделала. И, наверное, никогда уже не пришла в себя после этого шока.

– Следовательно, по-вашему, она была виновна?

Деплич удивился:

– Гм… Я считаю это само собой разумеющимся.

– Она вам когда-нибудь говорила, что виновна?

Деплич удивился еще больше:

– Конечно, нет. У нас есть свой условный код. Невиновность… гм… она всегда предполагается. Однако, поскольку вас так интересует этот случай, мне жаль, что вы не сможете поговорить со старым Мейхью. Он подбирал для меня материалы по делу Крейла. Старый Мейхью мог бы вам сказать значительно больше, чем я. Но сегодня его уже нет – он отдал богу душу… Остался его сын, Джордж Мейхью, но он тогда был совсем мальчишкой. Ведь минуло много лет.

– Понятно. Мне еще повезло, что вы сохранили так много воспоминаний об этом процессе. У вас прекрасная память.

Деплич, казалось, был польщен.

– Видите ли, обычно все припоминаешь лишь в общих чертах. Но если речь идет об обвинении, требующем высшей меры наказания… К тому же в связи с делом Крейла было очень много шума в прессе. Большое внимание привлекла любовная сторона дела. Довольно заметной фигурой была девушка, замешанная в процессе. Мне она показалась весьма привлекательной.

– Извините мою назойливость, – сказал Пуаро, – но я повторю вопрос: у вас не было никакого сомнения относительно виновности Кэролайн Крейл?