Выпуск II. Том 7 - Кристи Агата. Страница 39
— Затем, — продолжал он, — идет мистер Дэвид Ли. Мы слышали, и не раз, о мстительности и злопамятстве в семействе Ли. Мистер Дэвид Ли не простил и не забыл отношения своего отца к матери. Последний выпад против покойницы мог переполнить чашу его терпения. Говорят, что во время убийства Дэвид Ли играл на рояле похоронный марш. Но предположим, что кто-то другой играл похоронный марш, человек, который знал, что Дэвид намерен сделать, и благословил его действия.
— Это бесчестное обвинение, — негромко отозвалась Хильда Ли.
— Готов предложить вам иное, мадам, — обернулся к ней Пуаро. — Убийство — ваших рук дело. Вы поднялись наверх, чтобы совершить суд над человеком, который, по-вашему, не заслуживает прощения. Вы из тех, мадам, кто страшен в гневе…
— Я его не убивала, — сказала Хильда.
— Мистер Пуаро совершенно прав, — бесцеремонно заявил инспектор Сагден. — Мы вполне можем предъявить обвинение всем, кроме мистера Альфреда Ли, мистера Гарри Ли и миссис Альфред Ли.
— Я бы не стал делать исключения и для этих троих, — мягко заметил Пуаро.
— Бросьте, мистер Пуаро! — запротестовал инспектор.
— На чем же основывается обвинение против меня, мистер Пуаро? — поинтересовалась Лидия Ли, насмешливо приподняв брови.
Пуаро поклонился:
— О побудительном мотиве, мадам, говорить не будем. Он и так достаточно ясен. Что же касается прочего, то на вас в тот вечер было платье из тафты достаточно яркой расцветки и накидка. Напомню вам, что ваш дворецкий Тресилиан страдает близорукостью. Он весьма нечетко различает предметы на расстоянии. Должен заметить также, что гостиная у вас большая и освещена не слишком ярко. В тот вечер, за минуту-другую до того, как раздался крик, Тресилиан вошел в гостиную, чтобы убрать кофейные чашки. Он увидел вас, как ему показалось, стоящей в излюбленной вами позе в дальнем конце комнаты у окна и наполовину скрытую тяжелыми занавесями.
— Он и вправду видел меня, — подтвердила Лидия Ли.
— Могу предположить, — продолжал Пуаро, — что Тресилиан видел всего лишь вашу накидку, прикрепленную к занавеси, чтобы сделать вид, будто вы и впрямь находитесь там.
— Я стояла там… — сказала Лидия.
— Как вы смеете предполагать?.. — начал было Альфред.
— Пусть он продолжает, Альфред, — перебил его Гарри. — Теперь наш черед. Так как же нашему дорогому Альфреду удалось прикончить отца, когда мы оба во время убийства были в столовой?
— Очень просто, — засветился улыбкой Пуаро. — Алиби представляется особенно достоверным, когда оно получено из независимого источника. Вы с братом в плохих отношениях. Это всем известно. Вы публично задеваете его. Он платит вам тем же. Но предположим, что все это — часть очень продуманного заговора. Предположим, что Альфреду Ли надоело танцевать вокруг строгого хозяина дома. Предположим, что вы с ним сговорились и разработали хитроумный план. Вы возвращаетесь домой. Альфред делает вид, что недоволен вашим появлением. Проявляет ревность и неприязнь к вам. Вы выказываете к нему презрение. И затем наступает вечер убийства, которое вы так мудро задумали вместе. Один из вас остается в столовой, разговаривая и, возможно, крича, словно там присутствуют двое. Второй поднимается наверх и совершает преступление…
— Вы дьявол… — вскочил с места Альфред Ли. Язык у него заплетался. — Вы дьявол во плоти…
Сагден не сводил глаз с Пуаро.
— Вы в самом деле считаете?..
— Я хотел показать вам все возможности! — сказал Пуаро, и впервые его голос зазвучал властно. — Такое могло случиться! Кто же действительно совершил преступление, мы можем определить, перейдя от внешних побуждений к внутренним…
Он помолчал, затем медленно произнес:
— Мы должны вернуться назад, как я уже говорил, к характеру самого Симеона Ли…
6
Наступило минутное замешательство. Как ни странно, улеглись возмущение и озлобление. Все присутствующие находились под обаянием личности Эркюля Пуаро. Они, как зачарованные, не спускали с него глаз, когда он не спеша заговорил:
— Все дело в нем! Сам Симеон Ли — вот ключ к разгадке тайны его собственной гибели! Мы должны проникнуть в его душу и мысли и найти ответ там. Ибо человек живет и умирает не в одиночестве. Все то, что в нем, он передает тем, кто идет вслед за ним…
Что мог завещать Симеон Ли своим детям? Во-первых, гордый нрав, во-вторых, злопамятство. Мы знаем, что Симеон Ли умел терпеливо ждать годы, чтобы отомстить обидчику. Мы видим, что это качество его характера было унаследовано тем сыном, который меньше остальных похож на него внешне. Дэвид Ли тоже был способен помнить и хранить обиду долгие годы. Лицом же больше других напоминал отца Гарри Ли. Эта схожесть поражает, если посмотреть на портрет молодого Симеона Ли. Тот же нос с горбинкой, удлиненный подбородок, высоко поднятая голова. Мне представляется также, что Гарри унаследовал от отца многие из его манер — например, смеясь, откидывать голову и, задумываясь, потирать пальцем подбородок.
Принимая все это во внимание и будучи убежденным, что убийство совершено человеком, близким покойному, я изучил семью с психологической точки зрения. То есть я попытался решить, кто из членов семьи в силу психологических особенностей подходит на роль убийцы. И на мой взгляд, их только двое. Это — Альфред Ли и Хильда Ли, жена Дэвида. Самого Дэвида я не считаю потенциальным убийцей. По-моему, человек столь ранимый и чувствительный не способен убить таким кровавым способом — перерезать горло. Исключаю я и Джорджа Ли с женой. Каковы бы ни были их желания, я считаю, что по своему темпераменту они но способны на риск. Они оба наделены исключительной осторожностью. Миссис Альфред Ли тоже не в силах совершить насильственный акт — в ней слишком много разумного и ироничного. В отношении Гарри Ли у меня не было уверенности. Он груб, но тем не менее я полагаю, что, несмотря на его браваду и хвастовство, человек он слабовольный. Такого же мнения о нем, как я теперь знаю, был и его покойный отец. Гарри, сказал он, ничем не лучше всех остальных. Таким образом, остаются те двое, о которых я сказал. Альфред Ли — человек, способный на самоотверженную преданность. Он умел подчинять себя воле другого человека в течение многих лет. Но в конце концов его терпению приходит конец. Более того, он мог затаить обиду на отца, которая, не имея выхода, постепенно росла. Именно самые тихие и покорные люди часто совершают непредвиденные насильственные действия по той причине, что, когда их терпению наступает предел, они выходят из себя. Вторым человеком, способным на преступление, я считаю Хильду Ли. Она из тех, кто способен вершить правосудие собственными руками, при этом не исходя из эгоистических соображений. Такие люди сами судят и сами карают. Вспомните Библию, Юдифь…
Размышляя подобным образом, я задумался над обстоятельствами самого преступления. И первое, что привлекает внимание, что бросается в глаза, — это картина преступления. Представьте себе комнату, в которой лежал мертвый Симеон Ли. Если вы помните, большой стол и такое же большое кресло были перевернуты, лампа, фарфор и стекло были разбиты и так далее. Но особенно меня поразили стол и кресло. Они были из тяжелого красного дерева. Было непонятно, каким образом в борьбе между тщедушным стариком и его противником оказалась перевернутой такая тяжелая мебель. Все это было неправдоподобным. Впрочем, это мог сделать сильный мужчина, который, убив Симеона Ли, захотел убедить нас, что убийцей была женщина или физически слабый мужчина.
Но такая мысль была крайне малоубедительной, поскольку грохот падающей мебели вызвал бы тревогу, и убийце не хватило бы времени для бегства. Перерезать Симеону Ли глотку он должен был как можно тише.
Еще одним поразившим меня фактом было то, что дверь была заперта ключом снаружи, что еще раз отвергало мысль о самоубийстве. Предположить, что убийца бежал через окно — одно окно было закрыто, а второе стояло на предохранителе, — было нельзя. Более того, на поворот ключа опять же требовалось время. Время. которым убийца практически не располагал.