Два романа об отравителях - Кристи Агата. Страница 64

Доктор Фелл как — то странно взглянул на Эллиота. Впоследствии инспектор долго помнил этот взгляд.

— Психологи, — сказал доктор, — несомненно заявили бы, что Эммет страдает комплексом неполноценности. Стремление компенсировать этот комплекс выливается в болезненную жажду власти над жизнью людей. Должен признать, что эта черта была присуща многим отравителям. Джегадо, Цванцигер, Крим, Ван — де — Лейден — списку этому нет конца. Кроме того, я слыхал, что Эммет питает Безнадежную Страсть (с большой буквы) к мисс Вилс. В работе серых клеток мозга человека возможны любые вывихи — с этим я спорить не буду. Но возможно также, — тут доктор пристально взглянул на собеседника, — что Эммет играет совсем другую роль: роль марионетки.

— Марионетки?

— Да. Разве вы не видите, что чемоданчик иллюзиониста и преступление в кондитерской могут иметь совсем другое объяснение, — заметил Фелл. — Любопытно, инспектор, что в этом деле много сходства со случаем Кристины Эдмундс 1871 года. Мне всегда казалось, что из той истории следовало бы сделать кое — какие выводы.

Сомнение укололо Эллиота мгновенно и остро, как стрела, пронзающая мишень.

— Вы хотите сказать, доктор?..

— Что? — спросил Фелл с растерянным видом человека, вырванного из глубокого раздумья. — Нет, нет, нет! Господи! Я наверное неясно выразился. — Он отчаянно жестикулировал и явно хотел переменить тему разговора. — Хорошо, применим вашу теорию и возьмемся за работу. С чего начнем? Каким будет наш следующий шаг?

— Пойдем и посмотрим на кинопленку, — предложил Эллиот. — Разумеется, если вы хотите. Майор Кроу сказал мне, что местный фармацевт опытный кинолюбитель, который сам проявляет свои пленки. Он его разбудил на рассвете и заставил пообещать, что к полудню пленка будет готова. У него есть проектор, а сам он, по словам майора, человек вполне заслуживающий доверия. Мы с ним договорились встретиться в час дня. Черт возьми! — добавил он, взмахнув сжатым кулаком. — Это может решить вопрос. Правдивая картина того, что там происходило! Все, что мы хотим знать! Это кажется слишком прекрасным для того, чтобы быть правдой. А если с пленкой что — то случилось? Если на ней ничего не получилось? Если…

Он не мог знать, что ближайший час готовит ему один из величайших сюрпризов в его жизни. Пока доктор Фелл одевался, пока они ехали в Содбери Кросс, пока останавливались перед аптекой мистера Хобарта Стивенсона, Эллиот предчувствовал какую — то неожиданность, совершенно не догадываясь, откуда она придет на самом деле. С заднего сидения доктор Фелл, в измятом плаще и широкополой шляпе похожий на бандита, что — то успокаивающе толковал ему. Больше всего Эллиот боялся, что фармацевт испортил пленку, он уже почти убедил себя, что так и случилось.

Аптека Хобарта Стивенсона, расположенная на довольно угрюмой главной улице городка, сильно напоминала фотоателье. В витринах были выставлены пирамидки оранжевых коробочек с фотопленкой; из — за бутылочек с сиропом от кашля выглядывал фотоаппарат, а за ним виднелась доска с увеличенными стереотипными образцами снимков. Стоя у входа в аптеку, можно было видеть опущенные шторы на окнах магазина миссис Терри, гараж и станцию обслуживания автомобилей, несколько уставленных бутылками витрин, в центре улицы — фонтан. Улица казалась пустынной, несмотря на проносившиеся с шумом машины и силуэты, застывавшие по временам у витрин магазинов.

Когда они вошли, над дверью аптеки резко зазвонил колокольчик. Заведение Хобарта Стивенсона было несколько мрачноватым, насыщенным тяжелым запахом лекарств, который пробудил в памяти Эллиота воспоминание о другой аптеке. Тем не менее, тут было очень чисто, нигде, начиная от новенького диплома, висевшего на стене, и кончая набором разновесок возле весов на прилавке, не было ни пылинки. Хобарт Стивенсон, молодой упитанный мужчина в безупречно белом халате, вышел к ним из — за стойки.

— Инспектор Эллиот? — спросил он.

Он был настолько проникнут сознанием важности своей миссии, что его глаза невольно обратились к двери, как бы спрашивая: не надо ли запереть ее, чтобы сюда не мог проникнуть никто посторонний. Казалось, что каждый волосок у него дрожит от волнения. Внимательно всмотревшись в его лицо, Эллиот решил, что ему можно доверять.

— Познакомьтесь: доктор Гидеон Фелл, — сказал Эллиот. — Извините, что сегодня утром пришлось ни свет ни заря вытащить вас из постели.

— Не беда. Рад помочь вам — ответил Стивенсон.

— Отлично. Что с пленкой?

— Готова и ждет вас.

— Да, но… как она? Я хочу сказать — как она вышла?

— Неплохо, совсем неплохо, — чуть поразмыслив, ответил Стивенсон. Он протянул руки вперед, словно стараясь успокоить Эллиота. — Кое — где немного расплывчата, но в общем качество неплохое. Отнюдь. Отнюдь. — Затем он, не в силах уже сдержать возбуждение, добавил: — Надеюсь, что вы не рассердитесь, инспектор. Я один раз просмотрел пленку, чтобы проверить, как она получилась. Все сейчас готово, чтобы в любой момент начать просмотр. Должен сказать, что там оказались довольно примечательные вещи. Полагаю, что вы их назвали бы новыми следами.

Несмотря на то, что у Эллиота мурашки пробежали по коже, ответил он беззаботным тоном.

— Ах, вот как? Какие же?

— Новые следы, — с безграничным почтением в голосе повторил Стивенсон и огляделся вокруг. — Например, та штука, которую мистер Чесни взял со стола во второй раз и притворился, что пишет ею…

— Да?

— Как я уже сказал, надеюсь, что вы не будете сердиться… Мне пришлось подойти к экрану с увеличительным стеклом, чтобы окончательно убедиться. А потом все оказалось так просто, что мне до сих пор смешно.

— Да? Что же это было?

— Никогда не догадаетесь, — сказал (впрочем, без всякого смеха) Стивенсон — Это…

— Тсс! — прошипел доктор Фелл.

Его громкое шиканье слилось со звяканьем колокольчика. Дверь отворилась и вошел профессор Джилберт Инграм. Его лицо выражало глубокое удовлетворение. На нем был темный твидовый костюм и совершенно не шедшая к его полной фигуре кепочка. Эллиот, однако, обратил внимание не столько на вид профессора и его дружелюбный приветственный жест, сколько на атмосферу, которую он внес с собою. За то мгновенье, которое профессор стоял в дверях, словно все напряженное ожидание Содбери Кросс, все внимание, сосредоточенное на этой аптеке, ворвались сюда, как дуновение ветра. Снаружи вновь потемнело, начали собираться дождевые тучи.

Профессор Инграм затворил дверь.

— Добрый день, инспектор, — сказал он. — Доктор Фелл, если не ошибаюсь?

Фелл ответил дружелюбным ворчанием и профессор Инграм улыбнулся.

— Много слыхал о вас, доктор, и, по — моему, нас представляли друг другу на обеде месяцев шесть назад. Как бы то ни было, я много слыхал о вас от Чесни. Несколько дней назад он, кажется, писал вам?

— Да.

— В конце концов… — профессор, обратившись к Эллиоту, заговорил деловым тоном. — Никто, надеюсь, не упрекнет меня за то, что сегодня я немного проспал. Я бежал сюда бегом от самого дома. — Он несколько раз пропыхтел, чтобы показать, как он запыхался. — Мне кажется, ночью я слышал, как планировалось… просмотреть здесь у Стивенсона (Добрый день, Стивенсон!) одну пленку… Можно мне присоединиться к вам? Вы не будете возражать?

Атмосфера в комнате снова чуть — чуть изменилась. Эллиот бесстрастно ответил:

— Прошу извинить, сэр, но боюсь, что это невозможно.

— Но, инспектор…

— Прошу извинить меня, сэр. Мы и сами ее еще не видели. В соответствующее время вы, надо полагать, получите возможность просмотреть эту пленку.

Наступило молчание.

— Вам не кажется, инспектор, что это немного несправедливо по отношению ко мне? — чуть изменившимся тоном спросил профессор. — В конце концов, вы обратились ко мне, как к эксперту, за содействием, я помог вам, чем только мог, и мне казалось, вы первый признаете, что помог немало. Естественно, мне хотелось бы знать — был ли я прав.

— Сожалею, сэр.

Эллиот отошел к стойке, задев за часы. Взглянув влево, он различил свое отражение в висевшем на стене зеркале. На мгновенье совпадение потрясло его, пока он не сообразил, что наверное, всем фармацевтам приходится вешать такие зеркала, чтобы следить за покупателями, готовя лекарства в задней комнате. А сейчас он сам видел в зеркале глядящее на него с усмешкой лицо профессора Инграма.