Долгое прощание (сборник) - Кристи Агата. Страница 94
Путешествуя с сэром Юстусом Педлером и его компанией, я была в относительной безопасности. Как он, так и полковник Райс были могущественными защитниками, и я считала, что мои враги не захотят напасть на меня в таком окружении, а кроме того, чем ближе я была к сэру Юстусу, тем легче мне было не терять из виду Пагетта, а ведь он был центральной фигурой всей этой таинственной истории.
Я спросила Сюзанну, как она считает: возможно ли, чтобы Пагетт был тем самым таинственным Полковником. Его подчиненное положение, на первый взгляд, опровергало это предположение, но мне казалось, что, несмотря на все свои повелительные манеры, сэр Юстус на самом деле находился под очень сильным влиянием своего секретаря. Это был беспечный человек, которого ловкий секретарь мог без труда обвести вокруг пальца. Скромное положение могло приносить Пагетту только пользу. Сюзанна, однако, резко отвергала мое предположение. Она отказывалась верить, что Гай Пагетт мог кем-то повелевать. Истинный Полковник, считала она, находился где-то на заднем плане и, вероятно, был в Африке до нашего приезда в Кейптаун.
Я соглашалась, что в ее рассуждениях немало разумного, но все же не была окончательно убеждена в ее правоте. Действительно, казалось, что ему не хватает уверенности и решительности, чего можно было бы ожидать от «великого преступника». Но, в конце концов, если верить полковнику Райсу, знаменитый Полковник занимался только умственной деятельностью, а у таких людей часто бывает слабая и хрупкая конституция.
— Это говорит в вас дочь профессора,— прервала меня Сюзанна, когда я дошла до этого пункта моих рассуждений. Тем не менее это верно. С другой стороны, быть может, Пагетт только великий визирь, так сказать, могущественного и сильного владыки.
Я подумала минуту, а затем продолжала:
— Мне бы хотелось знать, откуда у сэра Юстуса столько денег?
— Вы снова подозреваете его?
— Я уже говорила вам, что должна подозревать всех. Я, конечно, не очень подозреваю сэра Юстуса, но ведь он как-то связан с Пагеттом, и он владелец Милл-хауза.
— Я много раз слышала, что он добывает деньги каким-то путем, о котором не особенно любит распространяться,— сказала Сюзанна задумчиво.— Но не обязательно же это должно быть связано с преступлением. Может быть, он занимается восстановлением волос или еще чем-нибудь в этом роде.
Я согласилась с ней.
— Я надеюсь,— сказала Сюзанна неуверенно,— что мы идем по ложному пути, подозревая, например, участие Пагетта. Предположите, все-таки, что он абсолютно невиновен.
Я немного подумала, а затем покачала головой,
— Нет, я в это не верю.
— Но ведь у него на все есть объяснение.
— Да, конечно, но часто оно бывает не очень убедительным. Например, в ту ночь, когда он пытался выбросить меня за борт «Килморден Кастла». Он говорит, что следил за Рейберном, а Рейберн повернулся и ударил его. Мы же знаем, что это не так.
— Да,— сказала Сюзанна.— Но ведь мы слышали эту историю не от него, а от сэра Юстуса. Вы знаете, что люди всегда перевирают чужие рассказы, передавая их кому-нибудь другому.
Я долго не отвечала.
— Нет,— сказала я наконец.— Я не вижу для него никакого оправдания. Пагетт виновен. Вы же не сможете отбросить, как и многое другое, то, что он собирался выбросить меня за борт? Почему вы так упорно отстаиваете свою новую версию?
— Из-за его лица.
— Его лица, но...
— Да, я знаю, что вы хотите сказать. У него лицо преступника? Вот именно. Не может человек с таким лицом действительно быть преступником. Я не могу поверить в такие шутки природы.
Я не особенно прислушивалась к этим аргументам Сюзанны. Затем мы перешли к нашим ближайшим планам. Мне было ясно, что я должна хотя бы в глазах окружающих создать себе какое-то положение. Я больше не могла избегать объяснений. И кроме того, я могла сильно помочь себе, хотя ни разу не подумала об этом, Мое молчание не имело теперь значения для Гарри Рейберна. Он был официально объявлен «человеком в коричневом костюме», и не по моей вине. Я, пожалуй, могу ему больше помочь, если буду трубить на всех перекрестках о своем враждебном к нему отношении. Полковник и его банда не должны подозревать, что между мной и человеком, которого они сделали козлом отпущения за убийство в Марлоу, существуют другие чувства. Насколько я была в курсе дела, женщина, убитая в Милл-хаузе, была все еще не опознана. Я могла протелеграфировать лорду Несби, что это знаменитая танцовщица Надина, которая так долго восхищала Париж. Мне сначала казалось невероятным, что ее не опознали немедленно, но потом я поняла, что это, пожалуй, естественно. Надина никогда не была в Англин. Она не была известна лондонской аудитории. Фотографии жертвы в Марлоу, помещенные в газете, были так далеки от оригинала, что неудивительно, почему никто не узнал ее. С другой стороны, Надина сохраняла в глубокой тайне свое намерение посетить Англию. На другой день после убийства ее антрепренер получил письмо, якобы написанное танцовщицей, в котором она сообщала, что уезжает в Россию по срочным личным делам и что он может делать с ее контрактом что угодно.
Все это, конечно, я узнала значительно позднее. С полного одобрения Сюзанны я послала длинную телеграмму из Де Ара. Она прибыла в Лондон в весьма важный для «Дейли Баджет» момент (это я тоже узнала потом). Газета очень нуждалась в сенсации. Мое предположение было проверено и признано правильным. И «Дейли Баджет» использовала его максимально.
«Жертва Милл-хауза опознана нашим специальным корреспондентом». «Наш репортер ехал на одном пароходе с убийцей — человеком в коричневом костюме"». И т. д. и т. п.
Основные факты были, конечно, сообщены в южноафриканские газеты, но свои собственные статьи я читала значительно позже.
Я получила одобрение и подробные телеграфные инструкции в Булавайо. И стала сотрудником «Дейли Гаджет», а сам лорд Несби персонально поздравил меня. Мне было поручено искать убийцу, Гарри Рейберна. Только я знала, что убийцей был не Гарри Рейберн. Но пусть сейчас все думают, что убийца — он. Сейчас это нужнее
Глава 24
Мы прибыли в Булавайо в воскресенье утром. Я была разочарована. Мне не понравилась гостиница, и вообще было очень жарко. Сэр Юстус тоже был в весьма мрачном настроении. Я думаю, что наши деревянные игрушки очень раздражали его, особенно большой жираф. Это было огромное животное с немыслимой шеей, мягкими глазами и весьма оригинальным хвостом. У деревянного жирафа был характер. Эта игрушка была прелестна. Вечно возникал спор, кому она должна принадлежать: мне или Сюзанне. Сюзанна упирала на то, что она старше и замужем, я же ссылалась на то, что первая заметила ее. Вообще я должна сказать, что это отнимает у нас немало времени и сил. Нести 49 деревянных игрушек весьма неудобной формы из очень хрупкого материала— это все-таки немалая проблема. Для этой цели были специально наняты два носильщика. Один из них сразу же уронил несколько восхитительных страусов и отломал им головы. Наученные горьким опытом, мы с Сюзанной забрали у них все, что могли снести. Нам помогал полковник Райс, а большого жирафа я сунула в руку сэру Юстусу.
Даже чопорная мисс Петигрю не избежала общей участи —на ее долю выпали большие гиппопотамы и два черных воина.
У меня создалось впечатление, что я не нравлюсь мисс Петигрю. Быть может, ей казалось, что я отчаянная, дерзкая девчонка. Как бы там ни было, она старалась избегать меня. Но самое смешное заключалось в том, что ее лицо казалось мне знакомым, хотя я не могла понять почему.
Большую часть утра мы отдыхали, а в полдень поехали в Матоппос, чтобы посмотреть могилу Родеза. Мы давно уже собирались проделать это, но в последний момент Юстус переменил свои планы. Он был примерно в таком же настроении, какое у него было в день приезда в Кейптаун, когда он бросил персик об пол и тот расплющился. Он проклинал носильщиков, проклинал за завтраком официанта и всю гостиницу. Он, без сомнения, проклял бы и мисс Петигрю, которая вертелась вокруг него с карандашом и блокнотом, но я думаю, что даже сэр Юстус не рискнул это сделать.