Дом грез - Кристи Агата. Страница 4

— Да, — покорно согласился Джон. — Не денется. Тем более что его никогда и не было.

— Вот и славно! — развеселился доктор. — Теперь вы быстро пойдете на поправку.

Он ушел, громогласно обсуждая что-то с сестрой, а Джон Сигрейв лежал и размышлял. Лихорадка на время отступила, и он мог наконец собраться с мыслями. Вскоре он уже точно знал, что ему нужно. Ему нужно найти Дом.

Целых десять лет он старался о нем не думать. Одна мысль, что он может увидеть его снова, повергала его в ужас. Это теперь он понял, что встреча все равно неизбежна, а тогда, десять лет назад…

Он лежал и вспоминал. Дом приснился ему только еще раз. Джон отлично помнил, какой панический ужас охватил его сначала, как медленно и осторожно он приближался к Дому и какое облегчение охватило его, когда он понял, что Дом опустел.

От него как раз медленно отъезжал большой мебельный фургон. Джон сразу догадался, что это последний жилец вывозит свои вещи. Он подошел к фургону и заговорил с возчиком. Тот был одет во все черное, и грузчики были в черном, и фургон, и лошади с пышными гривами — все было черным. Джон помнил, это произвело на него очень тягостное впечатление, и все пытался понять почему, но не смог. Так или иначе, он оказался прав. Возчик объяснил ему, что последний жилец выезжает, срок аренды кончился, и Дом будет стоять пустым, пока его владелец не вернется из-за границы. Кажется, он уехал куда-то в Африку.

Проснувшись, он понял, что снова может смотреть на Дом без содрогания. Месяцем позже пришло письмо от Мейзи (она упорно продолжала писать ему раз в месяц), в котором, среди прочего, сообщалось, что Аллегра Керр в точности повторила судьбу своей матери и что, хотя все это чудовищно несправедливо и очень грустно, возможно, смерть стала для нее избавлением. Это известие уже не застигло Джона врасплох. Сон с черным фургоном в какой-то мере подготовил его к этому. Но все это было странно.

Очень странно. Самое скверное, с тех пор он не мог больше отыскать этот Дом, как ни старался. Он не помнил к нему дорогу.

Лихорадка вернулась, снова погрузив Джона в липкий и нескончаемый кошмар, и он забился в постели, пытаясь отыскать свой Дом.

Как же он мог забыть: ведь Дом стоит на холме! Значит, придется подниматься. Вверх, вверх, все время вверх.

Но как тяжело! И главное, он снова сорвался, и который раз подъем приходится начинать сначала. Проходят дни, месяцы, может, годы — он не был уверен — а он все поднимается. Иногда откуда-то снизу доносится голос врача, но ему нельзя оглядываться, он слишком занят. И потом, этот голос запрещает ему искать Дом, как будто это возможно.

Нет, он должен успокоиться. Разве можно искать Дом в такой спешке? Нужно успокоиться и отдохнуть. Но до чего же жарко! Нет, что это он? Разве ему жарко? Ведь на самом деле ему холодно, очень холодно. Вокруг снег, и лед, и голубые громады айсбергов. Но как же он устал!

Нет, не стоит больше оборачиваться: на это уходит слишком много сил. А вот и лужайка. Какая удача! Зеленая тенистая лужайка прямо среди холода, снега и айсбергов. Как же ему повезло! А какие здесь деревья!

Хотя разве это деревья? Впрочем, не важно. А это что?

Наверное, цветы. Синие, золотые. Но как же здесь все знакомо! Ну конечно, он уже бывал здесь прежде. Вон там, сквозь ветви деревьев, уже виден Дом. И как же он прекрасен! Ничто не может затмить его красоты. Джон поднимается на ноги и спешит к Дому. Подумать только! Он еще ни разу не побывал внутри. Как глупо! Стоило столько времени носить в кармане ключ. Уж конечно внутри Дом еще красивее, чем снаружи, тем более сейчас, когда его подготовили к приезду хозяина, который наконец вернулся. Но чьи-то руки хватают его и оттаскивают назад, трясут в воздухе, как тряпку. Какой грубый голос: «Держись, парень! Не уходи! Ты ведь можешь, я знаю». Глаза Джона чуть приоткрылись и безразлично скользнули по перекошенному — словно от злобы — лицу врача. Рядом черной тенью стояла какая-то монахиня. «Кто эти люди? — удивился Джон. — И что им от меня нужно? Неужели нельзя просто побыть одному? Мне ведь больше ничего не нужно. Только вернуться к Дому. Какие грубые у этих людей руки!» Они тащат его, тащат все дальше от Дома. А у него совсем не осталось сил сопротивляться. Хотя нет, есть еще один способ. Нужно наконец проснуться, и тогда он просто ускользнет от них, как ускользают в момент пробуждения грезы. Он просто ускользнет от них.

Сигрейв прикрыл глаза и снова увидел вдали белые стены. Теперь голос врача доносился до него все слабее, и он почти не чувствовал на себе чужих рук. Он засмеялся и двинулся вперед.

Теперь он был уже у самых дверей, и ничто больше не нарушало царящих вокруг тишины и покоя. Джон порылся в кармане и, достав ключ, не спеша отпер дверь.

Подождал мгновение на пороге, наслаждаясь ощущением совершенного, невероятного счастья, вдохнул полной грудью и шагнул внутрь.