Изумруд раджи (сборник) - Кристи Агата. Страница 27

– Да, – не мог не согласиться Эдвард. У него это объявление вызвало такое же чувство.

Какой-то прохожий в этот момент сунул ему в руку бумажку:

– Возьмите!

Эдвард прочел:

– Видали? – удивленно сказал он. – Надеюсь, это и тебе нравится, Дороти!

– Не знаю... – протянула та. – Я вовсе не хочу выглядеть добродетельной.

– Ты и не выглядишь! Разве только для того человека, что дал мне эту бумажку. С этими-то рубинами на шее... да какой разговор – тут и намека нет на добродетельный вид!

– Эд, ты прелесть, – засмеялась Дороти. – Пойдем в кино.

Приключение мистера Иствуда

Мистер Иствуд посмотрел на потолок. После этого он посмотрел на пол. С пола его взгляд медленно переместился на стену справа. Затем с внезапным усилием он вновь сосредоточил взгляд на стоящей перед ним пишущей машинке.

Девственно-белый лист бумаги оскверняло название, отпечатанное заглавными буквами: «Тайна второго огурца». По мнению Энтони Иствуда, оно сразу же должно было привлечь к себе внимание. «Тайна второго огурца»? – скажут себе читатели. – О чем это? Огурец, да еще второй! Нужно обязательно прочитать эту историю». Они будут восхищены и очарованы легкостью, с которой мастер детективного жанра сплел увлекательную интригу вокруг обычного овоща.

Все было прекрасно. Энтони Иствуд знал не хуже будущих читателей, что его рассказ должен понравиться. Беда заключалась в том, что он никак не мог к нему приступить. Двумя важнейшими элементами являлись название и сюжет – остальное представляло собой чисто механическую работу. Иногда название само приводило к сюжету, после чего все шло как по маслу – но в данном случае название продолжало увенчивать чистый лист без всяких признаков сюжета.

Взгляд Энтони Иствуда снова устремился в поисках вдохновения на потолок, пол и обои – но по-прежнему безрезультатно.

«Назову героиню Соня, – думал Энтони, пытаясь подстегнуть свое воображение. – Соня или, может быть, Долорес. У нее будет кожа цвета слоновой кости – такая бледность не является болезненным признаком – и глаза как бездонные озера. Героя пусть зовут Джордж или Джон – коротко и очень по-британски. Потом садовник – он нужен для того, чтобы как-то оправдать этот чертов огурец. Садовник-шотландец с забавной пессимистической точкой зрения на ранние заморозки...»

Такой метод иногда срабатывал, но явно не этим утром. Хотя Энтони хорошо представлял себе Соню, Джорджа и комичного садовника, они не обнаруживали желания проявлять активность и что-либо делать.

«Конечно, можно заменить огурец на банан, – в отчаянии думал Энтони. – Или на салат-латук, а может, брюссельскую капусту. Это послужит шифрованным обозначением облигаций на предъявителя, украденных зловещим бельгийским бароном».

Но показавшийся луч света быстро погас. Бельгийский барон отказывался материализовываться, и Энтони вспомнил, что ранние заморозки и огурцы несовместимы – это положило конец забавным репликам садовника-шотландца.

– Проклятие! – произнес мистер Иствуд.

Он встал и взял выпуск «Дейли мейл». Оставалась возможность, что кого-то прикончили способом, могущим пробудить вдохновение в злополучном авторе. Но утренние новости были в основном политическими и иностранными. Мистер Иствуд с отвращением отшвырнул газету.

Взяв со стола роман, он закрыл глаза и ткнул пальцем в одну из страниц. Палец указывал на слово «овца». В голове мистера Иствуда сразу же развернулась захватывающая история. Красивая девушка, чей возлюбленный погиб на войне, после чего ее рассудок помутился... Она пасет овец в горах Шотландии, где происходит мистическая встреча с мертвым возлюбленным... Финальная сцена в духе академической живописи: овцы при лунном свете, мертвая девушка на снегу и рядом мужские следы...

Прекрасный сюжет! Но Энтони печально вздохнул и покачал головой. Он хорошо знал, что издатель не примет ничего подобного. В историях, которые он печатал (и за которые, между прочим, щедро платил), фигурировали таинственные брюнетки, заколотые ножом в сердце, и несправедливо обвиняемые молодые герои; пробовалась также неожиданная развязка: злодеем оказывался наименее подозреваемый персонаж, – одним словом, ему требовалась именно «Тайна второго огурца».

«Хотя, – подумал Энтони, – десять против одного, что он изменит название на нечто вроде „Грязного убийства“, даже не спрашивая моего согласия... Черт бы побрал этот телефон!»

Он сердито подошел к аппарату и снял трубку. За последний час ему уже дважды приходилось отвечать на звонки – в первый раз неверно набрали номер, а во второй Энтони пригласила на обед игривая светская дама, которую он ненавидел всей душой; увы, она была слишком упряма, чтобы признать себя побежденной.

– Алло! – рявкнул Энтони в трубку.

Ему ответил мягкий женский голос с легким иностранным акцентом:

– Это ты, любимый?

– Ну... э-э... не знаю, – осторожно отозвался мистер Иствуд. – Кто говорит?

– Это я, Кармен. Слушай, любимый. Меня преследуют, мне грозит опасность. Ты должен приехать немедленно. Это вопрос жизни и смерти.

– Прошу прощения, – вежливо произнес мистер Иствуд. – Боюсь, что вы ошиблись...

Она не дала ему окончить фразу:

– Madre de Dios! [1] Они идут сюда. Если они узнают, чем я занимаюсь, то убьют меня. Приезжай сразу же. Если ты не приедешь, я погибла. Адрес ты знаешь – Керк-стрит, 220. Пароль: «Огурец»... Тс-с!..

Энтони услышал щелчок – на другом конце провода положили трубку.

– Ну, будь я проклят! – удивленно воскликнул мистер Иствуд.

Он подошел к банке с табаком и тщательно набил трубку.

– Полагаю, – пробормотал Энтони, – это какой-то причудливый эффект моего подсознания. Она не могла сказать «огурец». Все это очень странно. Сказала она «огурец» или нет?

Он в нерешительности ходил взад-вперед.

– Керк-стрит, 220. Интересно, что все это значит? Она ждет какого-то мужчину. Мне бы хотелось в этом разобраться. Пароль: «Огурец»! Чушь, абсурд, галлюцинация, вызванная перенапряжением.

Мистер Иствуд сердито посмотрел на пишущую машинку:

– Хотел бы я знать, какой от тебя толк? Я пялился на тебя все утро – и что мне это дало? Писатель должен черпать сюжеты из жизни, слышишь? Сейчас я намерен добыть один из них.

Он нахлобучил шляпу, нежно взглянул на свою бесценную коллекцию старинных эмалей и вышел из квартиры.

Керк-стрит, как известно большинству лондонцев, представляет собой длинную улицу, на которой в основном расположены антикварные магазины, торгующие разными поделками по фантастическим ценам. Там также находятся лавки, где продаются изделия из меди и стекла, и захолустные комиссионные магазинчики.

В доме номер 220 продавались старинные стеклянные изделия, заполнявшие лавку до отказа. Энтони осторожно пробирался по проходу между полками с бокалами, люстрами и канделябрами, позвякивающими над головой. У задней стены сидела очень старая леди с усами, которым мог бы позавидовать выпускник колледжа, и агрессивными манерами.

– Ну? – грозно осведомилась она, глядя на Энтони.

Мистер Иствуд принадлежал к молодым людям, которых сравнительно легко обескуражить. Он тут же спросил цену набора бокалов.

– Сорок пять шиллингов за полдюжины.

– Вот как? – промямлил Энтони. – А эти симпатичные вещички?

– Красивые, верно? Это старый «уотерфорд». Могу предложить пару за восемнадцать гиней.

Мистер Иствуд чувствовал, что напрашивается на неприятности. В следующую минуту он купил бы что-нибудь, загипнотизированный свирепым взглядом старухи. И все же он не мог заставить себя уйти.

– Как насчет этого? – спросил он, указывая на канделябр.

– Тридцать пять гиней.

– Ах! – с сожалением произнес мистер Иствуд. – Это больше, чем я могу себе позволить.