Кривой дом (сборник) - Кристи Агата. Страница 63

Я привожу только самые важные записи.

«Я не хочу ехать в Швейцарию и не поеду. Если мама заставит меня, я ее тоже убью; Только где взять яд? Может быть, сделать из ядовитых ягод? В книге говорится, что это возможно».

«Сегодня я очень рассердилась на Юстаса. Он сказал, что я всего-навсего девчонка, что от меня нет никакой пользы и все мои расследования — глупости. Он бы не считал меня глупой, если бы знал, что это я совершила убийство».

«Мне нравится Чарльз, но он глуповат. Я еще не решила, кого сделать виновником убийства. Может быть, Бренду и Лоуренса? Бренда плохо относится ко мне, она говорит, что я не в своем уме, но мне нравится Лоуренс. Он рассказывал мне про Шарлотту Корде. Она убила кого-то в ванне. Нельзя сказать, что она умело проделала это».

«Ненавижу Нэнни... Ненавижу... ненавижу... Она говорит, что я маленькая девочка и всегда. хвастаюсь. Это она уговаривает маму отослать меня в Швейцарию.

Я решила убить ее. Для этого я стащила у тети Эдит ее лекарство. Если произойдет еще одно убийство, вернется полиция и опять будет интересно».

«Нэнни мертва. Я очень рада. Я еще не решила, где мне спрятать бутылочку с таблетками: в комнате тети Клеменс или Юстаса?

Когда я состарюсь и умру, я отошлю эту книжечку начальнику полиции, и они увидят, каким великим преступником я была».

Я закрыл книжечку.

Софья плакала.

— О Чарльз, как это ужасно! Она просто маленькое чудовище, но какое жалкое! 

Да, я тоже любил Жозефину. Я и теперь ее люблю. Вы же не перестанете любить человека, больного туберкулезом или раком. Она родилась со своей ненормальностью — кривой ребенок Кривого дома.

— Что было бы, если бы она осталась жива? — спросила Софья.

— Наверное, ее послали бы в специальную школу.

— Лучше уж так. Но тетя Эдит... Я не хочу, чтобы обвинили ее.

— Она сама этого хотела.. Впрочем, я не думаю, что это будет обнародовано. Когда Бренда и Лоуренс предстанут перед судом, им просто не будут предъявлены обвинения и они будут освобождены. А вы, Софья,— продолжал я другим тоном, взяв ее руки в свои,— выйдете за меня замуж. Я только что узнал, что меня направляют в Персию. Мы уедем туда, и вы забудете маленький «кривой» дом. Мама может ставить пьесы, папа покупать книги, а Юстас скоро поступит в университет. Не беспокойтесь о них. Думайте обо мне.

Софья посмотрела мне прямо в глаза.

— А вы не боитесь жениться на мне?

— Почему я должен бояться? В бедной Жозефине сосредоточилось все худшее, что было в вашей семье. В вас, Софья,— все самое лучшее. Ваш дедушка был самого высокого мнения о вас, а он был человеком, который никогда не ошибался. Выше голову, дорогая! У нас все впереди.

— Хорошо, Чарльз. Я люблю вас и выйду за вас замуж. И постараюсь дать вам счастье.

Она взглянула на книжечку.

— Бедная Жозефина! Бедная Жозефина!— эхом отозвался я.

— Скажи мне правду, Чарльз.

Я не мог врать отцу.

— Это не Эдит папа. Это Жозефина.

Отец кивнул.

Да, я так и предполагал. Бедное дитя! 

 Раймонд Чандлер

Высокое окно

 Глава 1

Дом в Пасадене на Дрезден-авеню в районе Оукс-Нолл оказался большим мрачным зданием из красного кирпича с терракотовой черепичной крышей и отделкой из белого камня. Нижние окна чуть возвышались над землей, верхние— типа окон коттеджей — были украшены лепными завитушками в стиле рококо.

Часть стен была скрыта кустарником, а перед домом на участке земли величиной с четверть гектара была разбита прекрасная лужайка. Широкие дорожки и аллеи, с тремя большими белыми акациями ценной породы, были ухоженными и безупречно чистыми. Тяжелый запах летних цветов висел в неподвижном воздухе, хотя день можно было назвать прохладным.

Об обитателях дома мне было известно только то, что здесь проживает миссис Элизабет Брайт Мардок с семьей и что ей понадобился умный и порядочный частный детектив, который не стряхивает табачный пепел на ковер и имеет при себе не более одного пистолета. Я знал, что она вдова старого простака Джаспера Мардока, который сколотил большое состояние, принося, однако, пользу обществу. Вдова помещала его фотографии в пасаденской газете, с датами рождения и смерти и поучительной надписью: «Его жизнь была Служением».

Я поставил машину на улице и прошел через лужайку по дорожке, покрытой перекошенными каменными плитами. Подойдя к кирпичному портику под остроконечной крышей, нажал кнопку звонка. Перед домом была невысокая кирпичная ограда. Я подошел к двери, возле которой был нарисован маленький негр в белых бриджах, зеленой куртке и красной шапке. В руке он держал кнут. Из стены, как раз у его ног, торчало железное кольцо. Негр выглядел немного опечаленным, как будто долго ждал и уже потерял терпение. Я подошел к нему и стал вместе с ним ожидать, когда мне откроют дверь.

Вскоре средних лет кошечка в одежде горничной приоткрыла дверь сантиметров на пятнадцать и уставилась на меня.

— Филипп Марлоу,— отрекомендовался я.— К миссис Мардок, по договоренности.

Кошечка средних лет оскалила зубы и злобно выпалила:

— К какой из них?

— Что?

— К какой миссис Мардок?! — почти закричала она.

— К миссис Элизабет Брайт Мардок. Не знал, что их здесь несколько.

— Да, их двое,— огрызнулась она.— Ваша карточка?

Она все еще держала дверь только слегка приоткрытой. В щель выглядывал ее нос. Затем протянулась топкая, худая рука. Я достал из кармана бумажник, извлек из него одну из своих карточек, с указанием только имени и фамилии, и вручил ей. Рука и нос исчезли, а дверь перед моим носом захлопнулась.

Я подумал, что придётся идти к черному ходу, и погладил негра по голове.

— Мы с тобой оба одиноки, братец.

Время шло, много времени. Я. сунул в рот сигарету, но не стал закуривать. По улице прошел шарманщик, игравший «Индюк в соломе». Большая черная с золотом бабочка пролетела мимо меня и скрылась среди кустов.

Наконец дверь снова отворилась.

— Войдите сюда,— сказала кошечка.

Я вошел. Комната была огромная и квадратная, светлая и холодная, похожая на кладбищенскую часовню. Даже запах такой же. На стенах висели гобелены, решетки на окнах имитировали балконы. Кресла были покрыты плотной, тяжелой материей. Из темного окна открывался вид на теннисный корт. Французские двери были задрапированы. Старая, затхлая, заплесневелая комната. Вряд ли кому-нибудь она могла нравиться. Здесь были столы с витыми ножками, покрытые мрамором, позолоченные часы, куски скульптур из двухцветного мрамора и еще много всякого барахла, покрытого пылью. Денег, как видно, было затрачено много — н все впустую. Но тридцать лет назад в провинциальном городке, каким тогда была Пасадена, эта комната, наверное, казалась роскошной.

Мы вошли в узкий коридор, потом кошечка распахнула дверь и пропустила меня вперед.

— Мистер Марлоу,— неприятнейшим голосом доложила она и ушла, зло усмехаясь.

 Глава 2

Я очутился в небольшой комнате, выходящей окнами к тыльной части сада. На полу лежал грязный коричневый ковер, а обстановка напоминала контору. За письменным столом с пишущей машинкой сидела худая, хрупкая блондинка в роговых очках. Ее руки лежали на клавишах, но бумаги в машинке не было. Она окинула меня странным взглядом и мягким, чистым голосом предложила мне сесть.

— Я мисс Дэвис, секретарь миссис Мардок. Она поручила мне попросить ваши рекомендации.

— Рекомендации?

— Конечно, рекомендации. Вас это удивляет?

Я положил шляпу на стол, а незакуренную сигарету на ее поля.

— Вы хотите сказать, что она вызвала меня, ничего обо мне не зная?

Губы девушки дрогнули. Не знаю, испугалась она или разозлилась, но вид у нее сразу стал холодным и деловым. Выглядела почему-то она несчастливой.