Кривой дом (сборник) - Кристи Агата. Страница 99

 Глава 34

Бледный Мардок с испугом уставился на меня. Он достал платок и вытер лицо.

— Почему я? — спросил он тонким голосом.

— Вы слишком много знали. Возможно, вы знали о Филлипсе. Многое зависело от этого. Но о Морнингстере вы тоже знали. План оказался неудачным, Морнингстера убили. Ванньяр не мог сидеть сложа руки, надеясь, что вы об этом не узнаете. Ему надо было заткнуть вам рот, но он не собирался вас убивать. Фактически, убив вас, он ухудшил бы свое положение. Против него восстала бы ваша мать. Она холодная и безжалостная женщина, но в душе ее живет дикая кошка. Ей было бы на все наплевать.

Мардок поднял глаза, пытаясь изобразить удивление,

— Моя мать... что?

— Не прикидывайтесь глупее, чем вы есть. Я устал от убийств, связанных с вашей семьей. Сегодня вечером ко мне пришла Мерль, она и сейчас у меня. Девушка была у Ванньяра — относила ему деньги. Очередную плату шантажисту. Деньги, которые ему выплачивали в течение восьми лет. Я знаю почему.

Мардок не двигался, его руки на коленях застыли.

— Мерль нашла Ванньяра убитым. Она пришла ко мне и заявила, что это она убила его. Давайте не будем вдаваться в причины ее готовности признаться в убийстве любого мужчины. Я был у Ванньяра дома—он мертв со вчерашнего вечера. Затвердел, как восковая фигура. На полу, рядом с его правой рукой, лежал пистолет. Этот пистолет принадлежал парню по фамилии Хенч, который жил в квартире напротив Филлипса. Убийца оставил пистолет, из которого застрелил Филлипса, и забрал пистолет Хенча. Хенч и его девушка были пьяны и, уходя, оставили дверь незапертой. Это еще не доказывает, что пистолет принадлежал Хенчу, но это так. А если это пистолет Хенча, а Ванньяр покончил жизнь самоубийством, значит, Ванньяр убил Филлипса. Лоис Морни также была связана с Ванньяром, но по совершенно иным причинам. Если Ванньяр не совершал самоубийства — а я не верю, что он это сделал,— все равно пистолет свяжет его с убийством Филлипса. Или может привязать к убийству Филлипса кого-то другого, кто убил его и Ванньяра. По некоторым соображениям мне нравится эта идея.

Мардок поднял голову.

— Нет! — воскликнул он.

На лице его появилось новое выражение, спокойное и сияющее, но глупое. Как будто в слабом человеке проснулась гордость.

— Я думаю, что Ванньяра убили вы,— заявил я.

Он не двигался, но сияющее выражение не сходило с его лица.

— Вы были там прошлым вечером, Он позвал вас и сказал, что попал в беду и что, если его привлекут к суду, он позаботится о том, чтобы в тюрьму вместе с ним попали и вы. Он ведь говорил нечто подобное, не так ли?

— Да,— спокойно ответил Лесли.— Точно так он и сказал. Он был пьян, и, казалось, упивался властью. Он почти злорадствовал. Сказал, что если его поведут в газовую камеру, то я буду рядом с ним. Но это не все, что он говорил.

— Да, не все. Он не хотел попасть в газовую камеру и не видел такой опасности, если, вы будете держать рот на замке. Поэтому он выбросил свою козырную карту. Сначала он убеждал вас, что вы привязаны к нему дублоном, потом заговорил о вашем отце и Мерль. Я знаю эту историю. Ваша мать рассказала мне то, чего мне не хватало в этой цепочке. Этот удар оказался слишком сильным для вас. Он сказал вам правду и сказал, что у него есть доказательства.

Лесли Мардок весь дрожал, но все еще хорохорился.

— Я навел на него пистолет,— проговорил он почти счастливым голосом.— Прежде всего — она моя мать.

— Никто не станет это оспаривать.

Лесли встал и выпрямился во весь рост.

— Я подошел к креслу, в котором он сидел, и приставил к его виску пистолет. В кармане его халата тоже оказался пистолет. Он хотел воспользоваться им, но я отобрал его, а свой сунул в карман. Я прижал к голове Ванньяра дуло его пистолета и сказал, что убью его, если он не предъявит мне доказательства. Он стал клясться, что обманул меня. Тогда я щелкнул затвором, чтобы еще больше напугать его.

Лесли замолчал. Он смотрел мне прямо в глаза, руки его дрожали.

— Видимо, у пистолета был очень слабый спуск. Он вдруг выстрелил. От удивления я отшатнулся к стене и сшиб спиной картину. Потом вытер пистолет, прижал его к руке убитого и положил на пол возле его правой руки. Он умер сразу. Это был несчастный случай.

— Вот как? — усмехнулся я.— Почему не назвать это настоящим убийством?

— Так уж все вышло. Конечно, я не могу доказать и думаю, что все равно мог бы и убить его. Как насчет полиции?

Я встал и пожал плечами. Я устал и хотел спать. В горле у меня пересохло, в животе бурчало.

— Насчет полиции не знаю. Они со мной не очень-то дружат и не очень-то верят мне. И видит Бог, они правы. Они могут арестовать вас. Но если вас никто не видел и если вы не оставили никаких следов, то, может быть, они никогда и не нападут на ваш след. Даже если вы оставили следы, у них нет причин подозревать вас и проверять ваши отпечатки. Но если они узнают историю с дублоном, узнают, что это была монета Мардока, то трудно сказать, что ждет вас. Все будет зависеть от вас. На месте вашей матери я бы вас выпорол.

Он покраснел.

— С другой стороны,— продолжал я,— если у пистолета действительно был слабый спуск, присяжные могут оправдать вас. Они не любят шантажистов. Но для этого вам придется нанять хорошего адвоката и все честно рассказать ему.

— Это совсем плохо,—.сказал Лесли.— Защитник не очень-то мне поможет. Дело в том, что я ничего не знаю о шантаже и впервые услышал о нем от вас. Ванньяр обещал мне деньги, поэтому-то я и влип в эту историю.

— Гм... Если полиция доберется до вас, вы получите сведения о шантаже от своей матери. Когда нависнет угроза над вашей или ее головой, старуха расколется.

— Как вы ужасно выражаетесь,— поморщился Лесли.

— Вам повезло с пистолетом: все замешанные в эту историю притрагивались к нему и вытирали свои отпечатки. Даже я сам занимался этим. Трудно действовать, когда пальцы трупа не гнутся, но мне удалось это сделать. Морни тоже был там. Он заставил свою жену подержать в руках пистолет — думает, что она убила Ванньяра, а она, видимо, считает, что это сделал он.

Лесли изумлённо уставился на меня.

— Ну, теперь я поеду,— сказал я.

— Вы хотите сказать, что позволите мне оставаться в стороне от этого дела? — В его голосе звучала некоторая надменность.

— Я не накапаю на вас, если вы это имеете в виду. Но больше ничего не гарантирую. Я невольно влез в это дело и теперь принимаю ситуацию такой, как она есть. Пытаться что-то изменить я не собираюсь. Здесь не затронуты вопросы морали, а я не коп, не доносчик и не представитель судебных органов. Вы утверждаете, будто это был несчастный случай. О’кей, пусть будет так. Я не присутствовал при этом, и у меня нет никаких доказательств обратного. Я работал на вашу мать, и это дает мне право молчать, Я не люблю ее, не люблю вас, не люблю этот дом. Мне не очень нравится и ваша жена, но я люблю Мерль. Она глупая, подавленная и слишком мягкая. И я знаю, что сделала с ней ваша проклятая семья за прошедшие восемь лет. Я знаю, что она никого не выталкивала из окна. Вам это ясно?

Мардок что-то пробормотал.

— Я отвезу Мерль домой к ее родителям,— продолжал я,— и просил вашу мать прислать мне на квартиру ее одежду. Если она забудет, будучи занята своим пасьянсом, то вы сами должны об этом позаботиться.

Он кивнул.

— Вы... вы так поступили...— Голос ему изменил.—. Я даже не поблагодарил вас. Почти незнакомый мне человек рискует ради меня... я не знаю что и сказать.

— Я поступил как всегда. Я могу бить человека и при этом улыбаться. Надеюсь, что не увижу вас за решеткой. Спокойной ночи.

Я ушел. На этот раз на прощанье потрепал негра по голове и направился к своей машине.

Приехав в Голливуд, купил бутылку доброго вина и отправился ночевать в отель. Там я пил, сидя на кровати. А когда выпил достаточно, чтобы не думать, разделся и лег в постель. Заснул не скоро, но все же заснул.