Критский бык (др.перевод) - Кристи Агата. Страница 1

Агата Кристи

Критский бык [1]

I

Эркюль Пуаро внимательно посмотрел на посетительницу.

Он увидел бледное лицо с волевым решительным подбородком и глазами скорее серыми, чем голубыми. У нее были волосы редко встречающегося в природе естественного сине-черного оттенка, похожие на локоны античных греков.

Пуаро отметил хорошо сшитый, но уже поношенный твидовый костюм, потрепанную дамскую сумочку и некоторое неосознанное выражение превосходства на лице, сквозь которое, однако, проглядывало явное беспокойство.

«О, да она аристократка, но без денег, — подумал Пуаро. — И видимо, произошло что-то из ряда вон выходящее, раз она пришла ко мне».

Диана Маберли заговорила с легкой дрожью в голосе:

— Я даже не знаю, господин Пуаро, сможете ли вы мне помочь. Это очень необычное дело.

— Неужели? — иронически усмехнулся Пуаро. — А может быть, вы мне все же расскажете о нем?

— Я пришла к вам, господин Пуаро, — продолжала девушка, — потому что не знаю, что делать. Я даже не знаю, можно ли что-либо сделать?

— Позвольте мне выслушать все до конца.

Девушка вдруг смутилась, краска залила все ее лицо.

— Я пришла к вам потому, — быстро, на одном дыхании выпалила она, — потому что человек, с которым я была обручена около года назад, вдруг расстроил помолвку.

Она замолчала и вызывающе посмотрела на Пуаро.

— Вы, вероятно, думаете, — сказала она, — что я сошла с ума?

Пуаро медленно покачал головой.

— Напротив, мадемуазель, — ответил Пуаро, — у меня нет никакого сомнения в том, что вы совершенно в здравом рассудке. Но мирить влюбленных — это не моя профессия, и вы прекрасно это знаете. Вероятно, произошло что-то странное, удивившее вас, и вы хотели бы узнать, в чем дело?

Девушка кивнула.

— Хью расстроил нашу помолвку, — произнесла она ясным, чистым голосом, — потому что решил, что он сходит с ума, а сумасшедшие, как он считает, не должны жениться.

— Вы с этим не согласны? — Брови Пуаро взметнулись вверх.

— Не знаю… В конце концов, что значит — сходить с ума? Каждый в этом мире немного сумасшедший.

— Возможно, — осторожно согласился Пуаро.

— Я считаю, что только тогда, когда человек говорит, что он Гай Юлий Цезарь или еще что-нибудь подобное, — вот тогда его и нужно изолировать от общества.

— А вы считаете, что ваш жених еще не достиг этой стадии?

— Да я совсем не думаю, что с ним что-то неладное, — ответила Диана. — Он, я считаю, самый здоровый человек из всех, кого я знаю. Здоров как бык.

— Тогда почему же он решил, что сходит с ума? — спросил Пуаро и, помолчав немного, добавил: — Не было ли случаев помешательства в его семье?

— Сумасшедшим был его дед, — ответила Диана, нехотя кивнув в знак согласия. — И, мне кажется, двоюродная бабушка или кто-то еще. Между прочим, господин Пуаро, в каждой семье есть кто-то со странностями: либо слабоумный, либо одаренный или еще какой-нибудь.

Ее глаза взывали о помощи.

Пуаро печально покачал головой.

— Я вам так сочувствую, мадемуазель, — сказал он.

— Мне не нужно ваше сочувствие, — дерзко бросила Диана, но на ее глазах показались слезы. — Мне нужна ваша помощь.

— Но чем я могу помочь?

— Я не знаю, — как-то неуверенно сказала она, — но здесь что-то не так.

— Вы можете рассказать мне как можно подробнее о вашем женихе?

— Его зовут Хью Чандлер, — быстро начала рассказ Диана. — Ему двадцать четыре года. Его отец — адмирал Чандлер. Живут они в поместье Лайд-Манор, которым семья Чандлеров владеет со времен Елизаветы. Хью — единственный сын адмирала. Он поступил на флот — все Чандлеры моряки — это своего рода традиция, с тех пор как сэр Гилберт Чандлер плавал с сэром Уолтером Рейли, кажется, в пятнадцатом или в каком-то другом веке. Само собой, Хью также поступил на флот. Его отец о другом не хотел и слышать. И все же… все же именно отец настоял на его уходе оттуда!

— Когда это случилось?

— Примерно год назад, — вздохнула Диана. — Совершенно неожиданно.

— Был ли Хью доволен своей профессией?

— Абсолютно.

— И не было никакого скандала у него на службе?

— У Хью? — удивилась Диана. — Что вы! Служил он отлично. Он не мог понять решение отца.

— Как это объяснил адмирал?

— Адмирал никогда ничего не объясняет, — медленно произнесла Диана. — Он только сказал, что Хью пора научиться управлять поместьем, но я-то знаю, что это только отговорка. Это понял даже полковник Джордж Фробишер.

— Кто это такой?

— Полковник Фробишер? Старинный друг адмирала. Он крестил Хью. Почти все свое время он проводит у Чандлеров.

— А что думает полковник Фробишер относительно решения адмирала заставить сына оставить флот?

— Он был ошеломлен этим. Он не мог этого понять. Да и никто не мог.

— А как сам Хью Чандлер? — спросил Пуаро.

Диана ответила не сразу. Подождав немного, Пуаро повторил вопрос:

— Год назад, возможно, он и сам был бы удивлен. Но сейчас, что он говорит сейчас?

— Он сказал, — нехотя прошептала Диана, — примерно неделю назад, что отец был прав и что уход с флота — это единственное, что ему оставалось сделать.

— Вы его спросили — почему?

— Естественно. Но он не ответил.

Минуту или две Пуаро размышлял.

— Не случалось ли в ваших краях, — продолжал он, — в последнее время чего-нибудь необычного? Ну, примерно год назад. Чего-нибудь такого, что вызвало бы много толков и разговоров у местных жителей.

— Не понимаю, что вы имеете в виду? — вспыхнула Диана.

— Вам лучше все рассказать мне, мадемуазель Диана, — спокойно и уверенно настаивал Пуаро.

— Но ничего не было такого, что вы имеете в виду.

— А что было?

— Да ничего особенного, — неохотно начала Диана. — На фермах всегда случаются странные вещи. Чья-то месть или проделки деревенского глупца.

— Так что же все-таки произошло?

— Был переполох из-за каких-то овец, — неохотно начала Диана. — Им перерезали горло. О! Это было ужасное зрелище. Все они принадлежали одному фермеру, а он — неприятный человек. Его недолюбливают в округе. Полиция и решила, что кто-то имеет зуб на него и таким образом ему отомстили.

— Но человека, который это сделал, так и не нашли? — спросил Пуаро.

— Нет, — ответила Диана и тут же страстно добавила: — Но если вы предполагаете…

Пуаро остановил ее движением руки.

— Вы ничего не знаете о моих предположениях, — сказал он. — Скажите мне лучше, мадемуазель, ваш жених обращался к врачам?

— Думаю, что нет.

— Но это же самое простое решение.

— Он не пойдет к врачам, — медленно произнесла Диана. — Он их ненавидит.

— А его отец?

— Я думаю, что адмирал тоже не доверяет врачам. Говорит, что все они шарлатаны.

— А как сейчас выглядит адмирал? — спросил Пуаро. — Он здоров? Счастлив?

— Он очень постарел, — почти шепотом сказала Диана, — особенно…

— Особенно за последний год?

— Да. Стал просто развалина, ну, прямо ходячая тень.

Пуаро задумчиво кивнул.

— А он охотно одобрил помолвку сына год назад? — спросил Пуаро. — Не возражал?

— Нет. Дело в том, что наше поместье граничит с его владениями. Мы знакомы уже много лет. Он был очень доволен, когда Хью сделал мне предложение.

— А сейчас? Что он говорит о расторжении помолвки?

Голос девушки задрожал.

— Вчера я встретила его, — сказала она. — Выглядел он ужасно. Он взял меня за руку и сказал: «Тебе тяжело, девочка, я понимаю. Но мой мальчик поступает правильно — для него это единственный выход».

— Поэтому вы и решили прийти ко мне? — спросил Пуаро.

— Да, — ответила девушка. — Вы сможете мне помочь?

— Не знаю, — ответил Пуаро. — Но я могу приехать и попытаться разобраться на месте.

II

Возвратившись домой, Диана сразу же позвонила адмиралу Чандлеру, и спустя некоторое время она и Эркюль Пуаро прибыли в усадьбу Лайд-Минор, где на длинной террасе их уже ждал накрытый для чая стол. За столом их ожидали трое: адмирал Чандлер — седой, с темными грустными глазами, выглядевший старше своих лет; он сидел так, словно на его плечи давила какая-то тяжесть, полковник Фробишер, его старый друг — сухощавый, невысокого роста, мужчина с рыжеватыми волосами, чуть тронутыми сединой на висках. Это был подвижный, импульсивный, энергичный человек, похожий чем-то на терьера, но с необыкновенно проницательными глазами. У него была привычка сдвигать брови и, опустив голову, выдвигать ее вперед, в то время как его проницательные глазки прощупывали собеседника насквозь.