Мастера детектива. Выпуск 1 - Кристи Агата. Страница 103

Рука у господина Атума не дрожала, когда он зажег новую сигарету, предложив жестом закурить и Мегрэ, который, однако, отказался.

— Но может случиться и так, что я преспокойно уйду, а вас оставлю здесь…

— От чего же это зависит?

— От того ответа, который вы дадите мне на один безобидный вопрос. Я прекрасно знаю вашу скромность в отношении чужих секретов и, как видите, заранее принял меры, чтобы победить ее… Так вот, у вас в бывшем вашем банке служил счетоводом человек, которому вы очень доверяли, можно сказать, ваша правая рука, — заметьте, я не говорю — «ваш сообщник». Звали этого человека Жан Рамюэль… Я хотел бы знать, почему вы расстались с таким ценным помощником, точнее говоря, почему вы выставили его за дверь?..

Наступило довольно долгое молчание. Атум, по–видимому, размышлял.

— Вы ошибаетесь, господин комиссар… Я не выставил Рамюэля за дверь, он ушел от меня добровольно, по причине слабого здоровья, насколько помнится…

Мегрэ встал.

— Ну что ж, в таком случае придется осуществить первое решение… Не угодно ли вам последовать за мной, господин Атум?..

— А куда вы собираетесь везти меня?

— На границу… Еще раз…

На губах Атума заиграла легкая улыбка.

— Но теперь мы отвезем вас на другую границу. Мне, знаете ли, ужасно хочется проехаться в сторону Италии… А мне говорили, что вы так поспешно покинули эту страну, что позабыли отбыть пятилетний срок тюремного заключения за мошенничество и выдачу чеков без покрытия… Следовательно…

— Присядьте, господин комиссар…

— И вы полагаете, что мне не придется встать через минуту?

— А что вы собираетесь делать с Рамюэлем?

— Вероятно, отправим его в подобающее для него место. Что вы об этом думаете? — И вдруг, резко изменив тон, Мегрэ добавил: — Ну, довольно, Атум. Мне сегодня некогда волынку тянуть… Я, конечно, понимаю, что Рамюэль держит вас в руках….

— Должен признаться, что неосмотрительной болтовней он может причинить мне большие неприятности. Банковские операции — весьма сложное дело… А у Рамюэля была страсть во все совать свой нос… Не знаю, не лучше ли для меня будет вернуться в Италию… Разве только, вы дадите мне определенные гарантии… Например, если Рамюэль заговорит о некоторых вещах, вы не станете считаться с его словами, поскольку все это уже дело прошлое и я с тех пор стал честным коммерсантом.

— Ну что ж, это в пределах возможного…

— В таком случае я могу вам сказать, что мы с Рамюэлем расстались после довольно бурного объяснения… Я действительно обнаружил, что он в моем банке работает на самого себя и совершил немалое количество подлогов…

— Полагаю, что вы сохранили документы? Атум захлопал глазами и признался шепотом:

— Но и он, со своей стороны, сохранил другие документы, так что…

— Так что вы держите друг друга в руках… Ну вот, Атум, я хочу, чтобы вы немедленно отдали мне улики против Рамюэля.

Атум все еще колебался. Что хуже? Тюрьма итальянская или тюрьма французская? Наконец он встал. Приподнял висевший за диваном ковер, который прикрывал несгораемый шкаф, вделанный в стену, отпер его.

— Вот подложные векселя, в которых Рамюэль подделал не только мою подпись, но и подписи двух моих клиентов… Но, предположим, вы найдете у него красную записную книжечку, в которую я заносил кое–какие свои операции. Я был бы очень признателен, если б вы…

А проходя через магазин позади Мегрэ, он нерешительно проговорил, указывая на великолепный персидский ковер:

— Интересно, понравился бы вашей супруге этот узор?

Было половина девятого, когда Мегрэ вошел в ресторан «Купол» и направился в ту часть обширного зала, где за столиками обедали. Он явился один, шел, как всегда, сбив котелок на затылок, засунув руки в карманы пальто, и, казалось, занят был только поисками свободного места.

Вдруг он заметил низенького человечка, перед которым стояла тарелка с набором закусок и кружка пива.

— А–а, Люка!.. Около тебя свободно?

Он уселся с довольным видом, как человек, предвкушающий вкусный обед, потом встал со стула, чтобы сдать свое пальто гардеробщику. За соседним столиком какая–то вульгарная и сварливая женщина, которой подали блюдо с лангустой внушительных размеров, кричала противным голосом:

— Гарсон!.. Принесите мне другой майонез… А то этот мылом пахнет…

Мегрэ повернулся, посмотрел на нее, потом на человека, сидевшего рядом с нею, и как будто удивился самым искренним образом:

— Вон как!.. Господин Рамюэль! Какая встреча!.. Будьте любезны представить меня…

— Моя жена… Комиссар Мегрэ из Уголовной полиции…

— Очень рада познакомиться, господин комиссар.

— Бифштекс, жареный картофель и две кружки пива, гарсон!

И Мегрэ посмотрел на тарелку Рамюэля, на которой лежали макароны без масла и без сыра.

— Знаете, что я думаю? — вдруг сказал он сердечным тоном. — По–моему, господин Рамюэль, вам всегда не везло… Мне эта мысль пришла сразу же, как я вас увидел… Ведь есть такие люди, которым ничего не удается, и я заметил также, что они, эти неудачники, вдобавок страдают всякими болезнями или же неприятными уродствами…

— Он уж постарается подцепить все, что угодно, лишь бы оправдать свой мерзкий характер, — вмешалась Мари Делижар, принюхиваясь к новому майонезу, который ей принесли.

— Вы человек умный, образованный, работящий, — продолжал Мегрэ, — и десять раз могли бы составить себе состояние… И удивительное дело, ведь вы бывало действительно не раз едва не достигали превосходного положения… Ну хотя бы в Каире… А затем в Эквадоре… Однако всякий раз получалось так: быстрый взлет, но тут же падение, и вы оказывались еще ниже, чем были… Устраиваетесь вы, скажем, на отличное место в банке… И, словно нарочно, вам попадается банкир–мошенник, какой–нибудь Атум, и вам приходится уйти от него…

Люди, обедавшие вокруг, конечно, и не подозревали, к чему приведет этот разговор. Мегрэ говорил шутливым, непринужденным тоном и с аппетитом принялся за свой бифштекс, Люка сидел, уткнувши нос в тарелку, а Рамюэль, казалось, был очень занят своими макаронами.

— Кстати, я совсем не думал, что мы встретимся на бульваре Монпарнас, я полагал, что вы уже сидите в вагоне скорого поезда и катите в Брюссель…

Рамюэль и бровью не повел, только пожелтел еще больше и судорожно сжал вилку. Зато его спутница воскликнула:

— Что? Что такое? Ты собрался ехать в Брюссель и не сказал мне ни слова?.. Что это значит, Жан?.. Опять какая–нибудь женщина, а?

Но Мегрэ благодушно сказал:

— Могу вас заверить, мадам, что женщины тут ни при чем, успокойтесь!.. Но ваш муж… Я хочу сказать, ваш друг…

— Нет, именно муж… Не знаю, что он вам наговорил по этому поводу, но мы женаты по всем правилам… Пожалуйста, вот вам доказательство…

Она с лихорадочной торопливостью порылась в сумочке и вытащила оттуда пожелтевшую бумагу, сложенную в десять раз и уже протершуюся на сгибах.

— Смотрите, вот наше брачное свидетельство… Свидетельство было написано по–испански и пестрело гербовыми марками и печатями республики Эквадор.

— Отвечай, Жан, зачем тебе понадобилось ехать в Брюссель?

— Да я вовсе не имел такого намерения…

— Ну что вы, господин Рамюэль!.. Вы уж извините меня, я совсем не хотел вызвать семейную сцену… Но когда я узнал, что вы взяли из банка почти все свои деньги, потребовав на сумму в двести восемьдесят тысяч франков чек на брюссельский банк…

И Мегрэ поспешил набить рот хрустящими ломтиками жареной картошки, так как с трудом удерживался от улыбки. Он чувствовал, что под столом кто–то толкает его ногой: таким способом Рамюзль умолял его молчать.

Но было уже поздно. Позабыв о своей лангусте, позабыв, что вокруг обедают десятки посетителей, Мари Делижар, или Мари Рамюэль, если верить свидетельству, вдруг вскипела:

— Вы сказали–двести восемьдесят тысяч франков?.. Так, значит, у него было в банке двести восемьдесят тысяч франков, а он отказывал мне в самом необходимом…

Мегрэ поглядел на лангусту и на бутылочку рислинга за двадцать пять франков.