Мастера детектива. Выпуск 3 - Сименон Жорж. Страница 116

– Я ничего подобного не делала, – заявила мисс Гилкрист. – Все это – бессовестная ложь.

– В тот день на похороны приезжали вы, – внезапно заговорил Майкл Шейн, пристально изучая лицо мисс Гилкрист. – Мне следовало догадаться раньше – я смутно чувствовал, что где–то вас уже видел, но никто не обращает особого внимания на…

– На простую компаньонку – почти служанку, – закончила мисс Гилкрист слегка дрожащим голосом. – Но продолжайте, мсье Пуаро! Договаривайте ваш вздор до конца!

– Разумеется, предположение об убийстве, сделанное вами после похорон, было всего лишь первым шагом, – снова заговорил Пуаро. – Многое вы держали про запас. В любой момент вы были готовы признаться, что подслушали разговор Ричарда с его сестрой. В действительности он, несомненно, сообщил ей, что ему осталось недолго жить, что объясняет загадочную фразу в письме, которую Ричард Эбернети написал Коре по возвращении домой. «Монахиня» была другим вашим изобретением. Монахиня, вернее, монахини, приходившие в коттедж в день дознания, натолкнули вас на мысль упомянуть о монахине, которая «повсюду за вами следует», что вы и сделали, когда старались услышать, что говорит миссис Тимоти по телефону миссис Лео. Другая причина – стремление сопровождать миссис Тимоти в «Эндерби», дабы узнать, на кого падают подозрения. Что касается отравления себя мышьяком – тяжелого, но отнюдь не смертельного, – то это достаточно старый прием. Могу сообщить, что он пробудил в инспекторе Мортоне подозрения на ваш счет.

– А картина? – спросила Розамунд. – Что это была за картина?

Пуаро медленно развернул телеграмму.

– Этим утром я позвонил мистеру Энтуислу, поручив ему поехать в «Стэнсфилд–Грейндж» и, якобы по просьбе самого мистера Эбернети, – тут Пуаро устремил твердый взгляд на Тимоти, – пошарить среди картин в комнате мисс Гилкрист и взять с собой ту, что изображает гавань Полфлексана, под предлогом изготовления новой рамки в качестве сюрприза для мисс Гилкрист. В действительности он должен был доставить картину в Лондон и явиться с ней к мистеру Гатри, которого я предупредил телеграммой. В результате сделанный наспех набросок гавани был удален, обнаружив оригинальную картину. – Он поднял телеграмму и прочитал: – «Безусловно Вермеер. Гатри».

Внезапно, словно под действием электрошока, мисс Гилкрист разразилась бессвязной речью:

– Я знала, что это был Вермеер! А она не знала! Рассуждала о Рембрандте и итальянских примитивистах и не могла распознать Вермеера, когда он был у нее под носом! Всегда разглагольствовала об искусстве – и ничего в нем не смыслила! Она была на редкость глупой женщиной. Вечно болтала об «Эндерби», о детстве, о Ричарде, Тимоти, Лоре и всех остальных. Эти дети купались в деньгах! У них всегда было все самое лучшее! Вы не представляете, как надоедает час за часом, день за днем слушать одно и то же и откликаться: «О да, миссис Ланскене!», «В самом деле, миссис Ланскене?». Притворяться, что тебе интересно, а в действительности скучать, зная, что впереди тебя не ждет ничего… И тут – Вермеер! Я читала в газете, что картина Вермеера недавно была продана за пять с лишним тысяч фунтов!

– И вы так жестоко убили ее из–за пяти тысяч? – В голосе Сьюзен звучало недоверие.

– На пять тысяч, – отозвался Пуаро, – можно взять в аренду чайную и снабдить ее всем необходимым…

Мисс Гилкрист повернулась к нему:

– Хоть вы меня понимаете. Это был мой единственный шанс. Я должна была раздобыть крупную сумму. – Навязчивая идея вибрировала в ее голосе. – Я собиралась назвать новую чайную «Пальма» и заказать меню с верблюдами на обложке. Иногда можно достать симпатичный фарфор – из того, что не приняли для экспорта, – а не эти ужасные белые чашки. Я хотела открыть чайную в каком–нибудь приятном месте, где живут симпатичные люди, – в Рае или, может, Чичестере… Я уверена, что смогла бы добиться успеха. – Помолчав, она задумчиво добавила: – Дубовые столики и маленькие плетеные стулья с мягкими сиденьями в красно–белую полоску…

Несколько секунд несуществующая чайная казалась более реальной, чем викторианская солидность гостиной в «Эндерби»…

Чары развеял инспектор Мортон.

Мисс Гилкрист вежливо повернулась к нему.

– Конечно, – сказала она. – Я готова следовать за вами. Не хочу никаких неприятностей. В конце концов, если я не смогу открыть «Пальму», все остальное не имеет значения…

Мисс Гилкрист вышла из комнаты вместе с инспектором, а Сьюзен произнесла по–прежнему дрожащим голосом:

– Никогда не представляла себе убийцу, выглядящую как леди. Это ужасно…

Глава 25

– Но я не понимаю, при чем тут восковые цветы, – сказала Розамунд, с укоризной глядя на Пуаро своими огромными голубыми глазами.

Они находились в лондонской квартире Элен. Сама Элен отдыхала на диване, а Розамунд и Пуаро пили чай вместе с ней.

– Не понимаю, какое отношение имеют к этому восковые цветы, – повторила Розамунд, – и малахитовый столик.

– Малахитовый столик – никакого. А восковые цветы были второй ошибкой мисс Гилкрист. Она упомянула, что они великолепно выглядят на малахитовом столике. Но мисс Гилкрист не могла видеть их там, потому что их разбили и унесли до ее приезда вместе с Тимоти и Мод. Значит, она видела их, побывав в «Эндерби» как Кора Ланскене.

– Глупо с ее стороны, – заметила Розамунд.

Пуаро погрозил ей пальцем:

– Это показывает, мадам, насколько опасны могут быть разговоры. Я глубоко убежден, что если вы сумеете заставить человека достаточно долго беседовать с вами на любую тему, то рано или поздно он себя выдаст. Это и произошло с мисс Гилкрист.

– Впредь буду осторожнее, – задумчиво промолвила Розамунд. Внезапно ее лицо прояснилось. – Знаете, у меня будет ребенок.

– Ага! Так вот что скрывалось за Харли–стрит и Риджентс–парком?

– Да. Я была так удивлена и взволнована, что просто должна была куда–нибудь пойти и подумать.

– Помню, вы говорили, что делаете это не слишком часто.

– Ну, не думать гораздо легче. Но на этот раз мне надо было принять решение насчет будущего. Я решила оставить сцену и быть только матерью.

– Эта роль отлично вам подойдет. Я уже предвижу очаровательные фотографии в «Скетче» и «Тэтлере».

Розамунд счастливо улыбнулась:

– Да, это чудесно. Знаете, мсье Пуаро, Майкл очень доволен. Никак от него этого не ожидала. – Помолчав, она добавила: – А малахитовый столик я уступила Сьюзен. Я подумала, что раз у меня будет малыш…

Она оставила фразу неоконченной.

– Косметическое предприятие Сьюзен выглядит многообещающе, – заметила Элен. – Уверена, что она добьется большого успеха.

– Да, миссис Бэнкс рождена для успеха, – кивнул Пуаро. – В этом она похожа на своего дядю.

– Полагаю, вы имеете в виду Ричарда, а не Тимоти? – осведомилась Розамунд.

– Безусловно, не Тимоти, – ответил Пуаро.

Они рассмеялись.

– Грег куда–то уехал, – сказала Розамунд. – Сьюзен говорит, что он отдыхает в санатории.

Она вопросительно посмотрела на Пуаро, но он промолчал.

– Не могу понять, – продолжала Розамунд, – почему Грег настаивал, что убил дядю Ричарда. Думаете, это форма эксгибиционизма?

Но Пуаро вернулся к предыдущей теме:

– Я получил очень любезное письмо от мистера Тимоти Эбернети. Он выражает удовлетворение услугами, которые я оказал семье.

– По–моему, дядя Тимоти – ужасный тип, – заявила Розамунд.

– Я собираюсь погостить у них на будущей неделе, – сказала Элен. – Они хотят привести в порядок сад, но с прислугой по–прежнему трудно.

– Очевидно, им недостает этой жуткой мисс Гилкрист, – усмехнулась Розамунд. – Но думаю, что в конце концов она прикончила бы и дядю Тимоти. Вот было бы забавно!

– Убийства всегда кажутся вам забавными, мадам?

– Вовсе нет, – рассеянно отозвалась Розамунд. – Но я ведь думала, что это Джордж. Ничего, – весело добавила она. – Возможно, когда–нибудь он тоже кого–то убьет.

– И это будет необычайно забавно, – саркастически произнес Пуаро.