Мастера детектива. Выпуск 3 - Сименон Жорж. Страница 133

– Судя по вашей карточке, мистер Готтшалк, – начал Тиббс, – вы инженер на космодроме, специалист по подготовке пусковых площадок.

– Совершенно верно, – ровно ответил Готтшалк. – Мы здорово завязли со всем этим делом на мысе. Я как раз туда и спешил, когда проезжал через ваш город.

– Чтобы успеть к вчерашнему запуску?

– Вы абсолютно правы, мистер Тиббс.

– О каком это мысе идет речь? – перебил Гиллспи.

– О мысе Кеннеди.

– Ну да, конечно. – Гиллспи кивнул Тиббсу, чтобы тот продолжал, и перевел взгляд на Ральфа. Бармен стоял, полуоткрыв рот, словно ошарашенный открытием, что заподозренный им человек имеет отношение к тем величественным свершениям, о которых он читал в газетах.

– Перекусив в закусочной, мистер Готтшалк, вы миновали город и поехали дальше, на юг?

– Да, я проехал без остановки миль сто пятьдесят или около того, пока хватило бензина.

– Ваша работа, конечно, засекречена, мистер Готтшалк? – осведомился Тиббс.

– Литера «Q», если вам известно, что это значит.

– Стало быть, вы имеете отношение к ракетным установкам?

– Да, совершенно верно. Наша компания имеет несколько контрактов в этой области.

– И чтобы уж выяснить все до конца, почему вы поехали на машине, а не поездом или, скажем, не вылетели самолетом?

– Понимаю вас, мистер Тиббс. Я решил на этот раз добираться на машине, потому что хотел взять неделю после запуска и вместе с женой отдохнуть на юге Флориды. То есть, конечно, в том случае, если все пройдет хорошо. Но могу сказать вам лишь в общих чертах: после запуска выяснилось, что мне необходимо вернуться на заводы, вот почему я вновь здесь.

– Другими словами, вы отправились на машине, чтобы иметь ее под рукой, если сможете поехать в отпуск вдвоем с миссис Готтшалк?

– Абсолютно точно.

– А почему вы выбрали такой поздний час?

– Из–за жары. Она была просто невыносимой. А у меня машина без кондиционера, вот я и отправился с вечера – я не гнался за расстоянием, мне хотелось проехать сколько возможно в пределах разумного и в то же время чувствовать себя комфортно.

– Ну что же, сэр, мне остается задать вам последний вопрос: когда вы проезжали через Уэллс, не попалось ли вам на глаза что–нибудь необычное? Я понимаю, вы не видели тела на шоссе, иначе бы вы остановились. Но, может быть, вы заметили что–нибудь другое, имеющее значение для расследования? Прохожих? Признаки того, будто здесь что–то происходит?

Готтшалк отрицательно покачал головой:

– Мне не хочется, чтобы у вас складывалось впечатление, будто я стараюсь остаться в стороне, но я действительно не заметил ничего такого. По сути дела, город показался мне просто вымершим, если можно так выразиться.

Тиббс поднялся:

– Вы очень помогли нам, сэр, и мы испытываем глубокую признательность за то, что вы потратили на нас столько времени.

Готтшалк вскочил на ноги:

– Я могу идти?

– Конечно, сэр. Согласно закону, вы могли поступить так в любую минуту и даже не были обязаны приходить сюда. Надеюсь, это было сразу понятно и вы восприняли наше приглашение только в порядке просьбы.

– Честно говоря, – ответил Готтшалк, – у меня создалось несколько иное впечатление. Я решил, что попался в какую–нибудь местную ловушку с превышением скорости или нарвался на другое крючкотворное правило, ну, вы знаете, как это бывает. Я уже приготовился заплатить штраф.

– Мистер Гиллспи и другие влиятельные лица Уэллса никогда не прибегают к подобным вещам. Позвольте официально сообщить вам, что вы совершенно свободны от подозрений.

– Ну что же, спасибо, я желал бы всем полицейским быть похожими на вас. И если можно так выразиться, никого не задевая, я рад видеть, что демократия делает успехи на Юге не только на словах всяких политиков. До свидания, джентльмены.

Кабинет опустел, но Гиллспи сделал жест Тиббсу, чтобы тот остался. Он не предложил ему вновь присесть, и Тиббс, стоя, ждал, когда все отойдут подальше от дверей. Затем Гиллспи взял со стола карандаш и стал вертеть его в пальцах.

– Вирджил, я разрешил тебе вести беседу, потому что сам закрепил за тобой дело Мантоли, но, по–твоему, сказать этому человеку, что он свободен от всяких подозрений, страшно остроумно? Он работает в очень важной компании. Предположим, он сообщит там обо всем, а он вполне может это сделать, ну и как ты будешь выкручиваться, если вдруг обнаружишь, что он знает больше, чем признался сейчас? – Гиллспи откинулся на спинку кресла. – А пожалуй, так оно и есть, попробуй только пораскинуть мозгами. Этот тип, как он и сам признался, проехал через наш город, прямо по тому месту, где Сэм нашел тело… я хочу сказать, где мистер Вуд нашел тело. И после него ни в ту, ни в другую сторону не прошло ни единой машины. Не спорю, он не похож на виновного, но он был на месте преступления приблизительно в то время, когда оно совершилось. Ты ведь помнишь, что сказал на этот счет доктор? Указанное им время смерти точно совпадает с тем моментом, когда твой дружок Готтшалк должен был проезжать мимо, а ты объявил ему, что он официально вне подозрений.

Если Тиббс и дрогнул, то не показал виду.

– Вы привели очень резонные доводы, мистер Гиллспи, и я был бы полностью с вами согласен, если бы не одно обстоятельство.

– Что же это такое, Вирджил?

– Мантоли был убит вовсе не там, где нашли тело.

Глава 8

В четыре часа дня Сэм Вуд зашел на службу узнать, как идут дела. Войдя в дверь, он поймал выразительный взгляд Пита, перешедшего теперь на дневное дежурство, и прямиком зашагал в умывальную, где через несколько секунд оказался и Пит.

– Сегодня утром твой дружок Вирджил посадил Гиллспи в здоровенную лужу, – доверительно сообщил Пит.

Сэм глянул поверх туалетных кабинок и удостоверился, что там никого нет.

– Что же произошло? – спросил он.

– Насколько мне известно, Гиллспи выкопал еще одного подозреваемого, а Вирджил и этого спустил вниз по речке.

– Еще одного подозреваемого? – переспросил Сэм.

– Да, какого–то малого, который проезжал тут как раз в ночь убийства. Его приметил Ральф – ну, парень из закусочной на шоссе, а Гиллспи распорядился, чтобы этого человека привели сюда. Потом он свалил допрос на Вирджила, а Вирджил отпустил того на все четыре стороны.

– И Гиллспи позволил ему встать и уйти?

– То–то и оно. Потом у Вирджила и Гиллспи был небольшой разговор…

– Кто бы сомневался, что был!

– Нет, совсем в другом смысле, самый что ни на есть приятельский разговор. Вирджил как–то разобъяснил все Гиллспи; когда Арнольд проходил мимо кабинета, Гиллспи внимал Вирджилу смиренный, как Моисей. Арнольд не уловил, о чем они толковали, но, наверное, о чем–нибудь важном. Может, как–то удастся узнать об этом у Вирджила? Спросить, продвинулось ли дело, проявить интерес к его работе.

– А он здесь?

– Нет, он весь день не показывался. Залез в свой дряхлый автомобиль, который ему тут устроили, и укатил. А куда, никому не известно.

– Может, он соскучился в одиночестве и двинул поискать какую–нибудь черномазенькую красотку, чтобы поразогреться. – Едва сказав это, Сэм устыдился своих слов. Ему мучительно захотелось, чтобы они никогда не были произнесены.

– Ну–у, не знаю, – протянул Пит. – Уж больно он смышлен для черномазого. Готов спорить, он сейчас каким–то образом работает на дело.

Сэм поспешил оговориться и был рад, что сумел взять свои слова обратно.

– Я пошутил. Вирджил – малый в порядке. Меня не удивит, если он выйдет молодцом в этом деле.

– Один черт, Гиллспи все присвоит себе.

– Ну, в любом случае Вирджил не дурак.

– Самый толковый черный, которого я когда–нибудь видел, – заключил Пит и добавил в виде особой похвалы:

– Ему бы надо родиться белым.

Сэм согласно кивнул.

Несмотря на жаркий день и вроде бы естественную в домашней обстановке неофициальность, преподобный Амос Уайтберн был в своем черном облачении. Гостиная выглядела бедно и тускло, и казалось, в ней ничего не менялось десятилетиями. Дешевый ковер был давно вытерт, и драпировки на окнах просвечивали насквозь. Но крошечный кабинет был опрятен и пристоен, насколько позволяла никуда не годная мебель.