Нежданный гость - Кристи Агата. Страница 9

Она продолжала говорить по телефону. Ее голос оставался тихим, и собравшиеся в комнате напряженно прислушивались к нему. Они услышали, как миссис Уорвик сказала:

– Нет, его нашел незнакомец. Насколько я поняла, его машина сломалась около нашего дома... Да, я скажу ему. Мы закажем ему номер в гостинице. Сможет ли одна из ваших машин доставить его туда, когда вы здесь все закончите?.. Очень хорошо.

Повернувшись к собравшимся, миссис Уорвик объявила:

– Полицейские будут здесь так скоро, как им позволит нынешний туман. Они приедут на двух машинах, одну из которых сразу отправят назад, чтобы отвезти этого джентльмена, – она показала на Старкведдера, – в местную гостиницу. Они хотят, чтобы он задержался на ночь, а утром возьмут у него показания.

– Отлично, они окажут мне большую услугу, поскольку я не могу пока вытащить мой автомобиль из кювета, – удовлетворенно воскликнул Старкведдер. Пока он говорил, дверь в коридор отворилась, и в комнату, на ходу завязывая пояс халата, вошел темноволосый человек среднего роста, на вид ему было лет сорок пять. Вдруг он резко остановился прямо у двери.

– Мадам, что-то случилось? – спросил он, обращаясь к миссис Уорвик. Затем, переведя взгляд на инвалидное кресло и увидев безжизненное тело Ричарда Уорвика, он воскликнул: – О господи!

– К сожалению, здесь произошла ужасная трагедия, Энджелл, – ответила миссис Уорвик. – Мистера Ричарда убили, полиция уже на пути сюда. – Повернувшись к Старкведдеру, она сказала: – Это Энджелл, он обслуживает... он был слугой Ричарда.

Камердинер приветствовал Старкведдера легким, рассеянным поклоном.

– О господи, – повторил он, продолжая с ужасом смотреть на тело своего бывшего хозяина.

Глава 6

На следующее утро в одиннадцать часов библиотека Ричарда Уорвика выглядела несколько более привлекательно, чем предыдущим туманным вечером. Прежде всего солнце заливало своим светом холодный, ясный и безоблачный день, и двери в сад были распахнуты настежь. Тело убитого увезли еще ночью, инвалидную коляску откатили в нишу, а ее прежнее, центральное место в комнате уже занимало обычное кресло. С сервировочного столика убрали все, за исключением графина с бренди и пепельницы. Красивый молодой человек лет двадцати с коротко подстриженными темными волосами, одетый в твидовую спортивную куртку и темно-синие брюки, сидел в инвалидном кресле, читая какой-то поэтический сборник. Немного погодя он встал с коляски.

– Прекрасно, – сказал он сам себе. – Какая удачная находка. – Его голос был мягким и мелодичным с явно выраженным валлийским акцентом.

Молодой человек закрыл прочитанную книжку и убрал ее на место в книжный шкаф, занимавший одну из стен в нише. Пару минут он внимательно осматривал обстановку кабинета, а затем, пройдя к открытым дверям, вышел в сад. Спустя мгновение в комнату из коридора вошел коренастый мужчина средних лет с бесстрастным, почти каменным лицом. Оставив свой портфель в кресле, расположенном напротив дверей, он прошел дальше и выглянул наружу.

– Сержант Кэдволладер! – резко позвал он.

Молодой человек вернулся обратно в комнату.

– Доброе утро, инспектор Томас, – сказал он и после небольшой паузы с чувством продекламировал: – «Пора плодоношенья и туманов, подруга солнца в зрелости спокойной...» [1]

Инспектор, начавший было расстегивать свое пальто, остановился и пристально взглянул на молодого сержанта.

– Простите, что вы сказали? Я не расслышал, – произнес он с явной ноткой сарказма в голосе.

– Я цитировал Китса, – проинформировал его сержант, очевидно, вполне довольный самим собою.

Инспектор смерил его мрачным взглядом и пожал плечами, затем снял пальто и, положив его на инвалидную коляску, перемещенную в нишу, вернулся к своему портфелю.

– Вчерашняя ночь была настоящим кошмаром, – продолжал сержант Кэдволладер. – Кто бы мог подумать, что сегодня будет такой чудесный день. Много лет мне не доводилось видеть более жуткого тумана. «Туман своей желтой шерстью трется о стекла окон». Это стихи Элиота. – Он сделал паузу, ожидая реакции инспектора на последнюю цитату, но не дождался и потому продолжил: – Неудивительно, что число несчастных случаев на Кардиффской дороге значительно возросло.

– Бывало и побольше, – равнодушно прокомментировал инспектор.

– Может, и так, я не знаю, – заметил сержант и с воодушевлением продолжал развивать свою тему: – Вот в Портколе, например, была ужасная катастрофа. Один из пострадавших умер, и двое детей тяжело ранены. А их мать выплакала все глаза там, на дороге. «Бедняжке остаются слезы...»

Инспектор перебил его:

– Как там наши дактилоскописты, уже закончили разбираться с отпечатками пальцев? – спросил он.

Вдруг сообразив, что ему пора бы вернуться к расследуемому делу, сержант Кэдволладер ответил:

– Да, сэр. Я уже получил эти сведения и могу предоставить их в ваше распоряжение. – Он взял папку с письменного стола и раскрыл ее.

Инспектор, сев за стол, начал изучать первый лист дактилоскопической экспертизы.

– Не было ли проблем со здешними домочадцами, когда вы брали у них отпечатки пальцев? – между делом спросил он сержанта.

– Нет, абсолютно никаких проблем, – сообщил ему сержант. – Все они были очень услужливы... в общем, они всячески старались помочь, если можно так выразиться. Хотя, впрочем, только этого и следовало ожидать.

– Не знаю, не знаю, – заметил инспектор. – Большинство людей, с которыми я сталкивался, поднимали по этому поводу страшный шум. Видимо, им казалось, что их отпечатки собираются включить в картотеку преступного мира. – Потянувшись, он глубоко вздохнул и продолжил изучение отпечатков. – Итак, давайте разберемся. Мистер Уорвик – это наш покойник. Миссис Лора Уорвик – его жена. Старшая миссис Уорвик – очевидно, его мать. Молодой Жан Уорвик, мисс Беннетт, а вот это чьи?.. Эн... Джем? Или нет, Энджелл. Ну да, верно, это его слуга. А вот еще два набора отпечатков. Посмотрим, посмотрим... Гм. На дверных панелях, на графине, на стакане из-под бренди остались отпечатки Ричарда Уорвика, Энджелла и миссис Лоры Уорвик, и еще чьи-то обнаружены на зажигалке и... на револьвере... Должно быть, они принадлежат тому парню, Майклу Старкведдеру. Он давал миссис Уорвик бренди, и, конечно, именно он принес этот револьвер из сада.

Сержант Кэдволладер медленно покачал головой.

– Ох уж этот мистер Старкведдер, – проворчал он таким тоном, словно подозревал Старкведдера во всех смертных грехах.

– Вам он не понравился? – заинтересовавшись, спросил инспектор.

– Что ему здесь понадобилось? Вот что мне хотелось бы знать, – ответил сержант. – Загоняет, понимаешь ли, свою машину в кювет и заявляется в дом, где было совершено убийство!

Развернувшись на стуле, инспектор взглянул на своего молодого коллегу.

– Вы сами вчера едва не загнали нашу машину в кювет, когда мы подъезжали к дому, где было совершено убийство. А что касается его здешних дел, так он околачивается тут – в нашем районе – уже с неделю, подыскивая небольшой дом или коттедж.

Это объяснение, по-видимому, не рассеяло подозрений сержанта, и инспектор, поворачиваясь к столу, с усмешкой добавил:

– Кажется, его бабушка жила в Уэльсе, и в детстве он частенько проводил здесь каникулы.

– Ах вот оно что! Ну, раз у него здесь жила бабушка, тогда совсем другое дело, – смягчившись, признал сержант. Он поднял правую руку и продекламировал: – «Пусть Лондон или горный Уэльс вас манит красотой, но мне дороже парусник, играющий с волной». Прекрасным поэтом был Джон Мейсфилд. Его сейчас явно недооценивают.

Инспектор хотел было отругать его, но передумал и счел за лучшее просто усмехнуться.

– С минуты на минуту мы должны получить ответ из Абадана на наш запрос о Старкведдере, – сказал он молодому сержанту. – Вы взяли его отпечатки для сравнения?

– Я послал Джонса в гостиницу, где он остановился прошлой ночью, – сообщил инспектору Кэдволладер, – но он отправился в гараж, чтобы выяснить, когда можно будет вытащить его машину. Джонс позвонил в гараж и успел переговорить с ним. Ему было велено, как можно скорее зайти в полицейский участок.