Плимутский экспресс - Кристи Агата. Страница 2

– Есть ли хоть какие-то объяснения относительно того, почему ваша дочь так внезапно изменила планы?

– В общем, со слов Джейн Мейсон мне известно, что в Бристоле Флосси была уже не одна в своем купе. С ней находился мужчина, который стоял в глубине, выглядывая в заднее окно, поэтому служанка не видела его лица.

– В вагоне, естественно, был коридор.

– Да.

– С какой стороны он проходил?

– Со стороны платформы. Моя дочь стояла в коридоре, разговаривая с Мейсон.

– Есть ли, на ваш взгляд, какие-то сомнения в том… Извините! – Пуаро встал и аккуратно поправил чуть скособочившуюся крышку чернильницы. – Je vous demande pardon [4], – продолжил он, вновь усаживаясь на свое место. – Я не могу спокойно смотреть на подобные перекосы. Маленькая причуда, не правда ли? Я хотел спросить, месье, есть ли у вас какие-то сомнения в том, что эта, вероятно, неожиданная встреча послужила причиной столь внезапной перемены планов вашей дочери?

– Мне кажется, что это единственное разумное предположение.

– У вас нет идей относительно того, кто мог оказаться ее случайным попутчиком?

Миллионер на мгновение задумался, а потом ответил:

– Нет… я понятия не имею, кто это мог быть.

– Далее… как обнаружили тело?

– Его обнаружил один молодой военно-морской офицер, который сразу поднял тревогу. В поезде был врач. Он осмотрел тело. Ее сначала усыпили, а потом закололи. По его мнению, она была мертва уже около четырех часов, то есть, должно быть, ее убили вскоре после отправления из Бристоля, вероятно, перед Уэстоном или между Уэстоном и Тонтоном.

– А драгоценности?

– Несессер с драгоценностями исчез, месье Пуаро.

– Еще один момент, месье. Состояние вашей дочери… к кому оно переходит после ее смерти?

– Флосси написала завещание вскоре после свадьбы, оставив все своему мужу. – Он нерешительно помолчал и продолжил: – Я могу также сообщить вам, месье Пуаро, что я считаю своего зятя бессовестным негодяем и что, следуя моему совету, моя дочь уже готовилась развестись с ним… без каких-либо осложнений. Я открыл дочери специальный банковский счет, чтобы только она при жизни могла распоряжаться этими деньгами, и, хотя они уже несколько лет жили отдельно, зять частенько просил у нее денег, и она не отказывала ему, предпочитая избегать скандалов. Но я решил положить этому конец, и мои адвокаты уже начали бракоразводный процесс.

– А где сейчас месье Каррингтон?

– В Лондоне. По-моему, вчера он ездил за город и вернулся только вечером.

Немного поразмыслив, Пуаро сказал:

– Полагаю, это все, что вам известно, месье.

– Возможно, вы хотите поговорить со служанкой, Джейн Мейсон?

– Если не возражаете.

Холлидэй позвонил в колокольчик и отдал короткое распоряжение лакею.

Пару минут спустя в комнату вошла Джейн Мейсон, почтенного вида женщина с резкими чертами лица. Вопреки трагической ситуации она держалась с тем невозмутимым спокойствием, которое обычно отличает только хорошую прислугу.

– Вы позволите мне задать вам несколько вопросов? Вчера утром перед отъездом из Лондона ваша госпожа вела себя как обычно? Возможно, она была чем-то взволнована или взбудоражена?

– О нет, сэр!

– А в Бристоле она уже вела себя совсем иначе?

– Да, сэр, она выглядела ужасно расстроенной… так нервничала, что казалось, не знает, что говорит.

– А что именно она говорила?

– Ну, сэр, насколько я могу припомнить, она сказала: «Мейсон, я решила изменить свои планы. Случилось нечто особенное… я хочу сказать, что не намерена выходить здесь. Я поеду дальше. Возьми багаж и сдай его в камеру хранения; потом отдохни, выпей чаю и подожди меня на вокзале». – «Подождать вас здесь, мадам?» – уточнила я. «Да-да. Не уходи со станции. Я вернусь встречным поездом. Не знаю точно когда… возможно, поздно вечером». – «Слушаюсь, мадам», – ответила я. Мне было не по чину задавать вопросы, но я очень удивилась.

– Такое поведение было необычным для вашей госпожи, не правда ли?

– Очень необычным, сэр.

– И что же вы подумали?

– В общем, сэр, я подумала, что во всем виноват джентльмен, стоявший в ее купе. Она не разговаривала с ним, но один или два раза оборачивалась к нему, словно хотела спросить, правильно ли она все сделала.

– А вы не видели лица этого джентльмена?

– Нет, сэр. Он все время стоял спиной ко мне.

– Можете вы в общих чертах описать его?

– На нем было светлое бежевое пальто и дорожная шляпа. Вроде бы он был высокий и стройный, и волосы у него на затылке были темными.

– Вам он не показался знакомым?

– О нет, сэр, по-моему, я не встречала его прежде.

– Это не мог быть случайно муж вашей хозяйки, мистер Каррингтон?

Мейсон выглядела слегка испуганной.

– О, я так не думаю, сэр!

– Но вы не уверены?

– Конечно, тот мужчина был примерно одного роста с хозяином, сэр… но я и подумать не могла, что это был он. Мы так редко видели его… Я не могу утверждать, что в вагоне был именно он!

Пуаро поднял с пола какую-то мелочь, типа кнопки, и взглянул на нее с явным недовольством; затем он продолжил:

– Возможно ли, чтобы этот человек сел в ваш поезд в Бристоле до того, как вы вышли на платформу?

Мейсон задумалась.

– Да, сэр, думаю, возможно. В моем вагоне было много народу, и я смогла выйти из него только спустя несколько минут после остановки… кроме того, на платформе собралась толпа, что тоже задержало меня. Но в таком случае у него была всего лишь пара минут, чтобы поговорить с хозяйкой. Я считала само собой разумеющимся, что он перешел к ней из другого вагона.

– Да, это, конечно, более вероятно.

Все еще хмурясь, Пуаро немного помолчал.

– Вы знаете, сэр, как была одета хозяйка? – спросила девушка.

– В газетах упоминались какие-то детали, но я предпочел бы, чтобы вы подтвердили эти сведения.

– У нее была белая лисья шапка, сэр, с полупрозрачной вуалью, покрытой белыми пятнышками, и голубой ворсистый костюм… вернее, того голубого оттенка, который теперь называют «электрик».

– Гм, весьма эффектно.

– Кстати, – заметил мистер Холлидэй, – инспектор Джепп надеется, что это может помочь нам определить место, где было совершено преступление. Уж если кто-то видел ее, то наверняка не забудет.

– Precisement! [5] Благодарю вас, мадемуазель.

Служанка вышла из комнаты.

– Хорошо! – Пуаро бодро поднялся с кресла. – Видимо, на данный момент я выяснил все, что можно… за одним исключением. Я хотел бы еще раз попросить вас, месье, сообщить мне все важные подробности, именно все!

– Я уже сообщил.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Что ж, тогда нам не о чем больше говорить. Я вынужден отказаться от этого дела.

– Почему?

– Потому что вы не были откровенны со мной.

– Я уверяю вас…

– Нет, вы что-то скрываете.

После небольшой паузы Холлидэй вынул из кармана листок бумаги и протянул его моему другу.

– Я подозреваю, что именно это вы имели в виду, месье Пуаро. Хотя, убей меня бог, я не представляю, как вы узнали об этом!

Пуаро, улыбаясь, развернул листок. Это было письмо, написанное размашистым, с большим наклоном почерком. Пуаро прочел его вслух.

«Chere madame,

с бесконечным удовольствием я предвкушаю блаженство будущей встречи с вами. После того как вы столь любезно ответили на мое письмо, я едва сдерживаю свое нетерпение. Мне никогда не забыть тех дней в Париже. Чертовски обидно, что завтра вы собираетесь уехать из Лондона. Однако довольно скоро и, возможно, скорее, чем вы думаете, я буду иметь счастье еще раз полюбоваться на леди, чей образ по-прежнему царит в моем сердце.

Примите, chere madame, искренние заверения в моей совершенной преданности и неизменности моих чувств…

Арманд де ла Рошфор».
вернуться

4

Прошу прощения (фр.).

вернуться

5

Действительно! (фр.)