Подвиги Геракла (др. перевод) - Кристи Агата. Страница 50

— Ну и дьявол! — в сердцах воскликнула Эми.

— По моей просьбе, — продолжал Пуаро, — вы сказали доктору Андерсену, что когда-то болели туберкулезом. Когда Коуль арестовал его, у него в шприце был туберкулин. Так как вы совершенно здоровая женщина, то в случае, если бы ему удалось сделать вам инъекцию, это вещество не причинило бы вам вреда, поэтому-то я и просил вас сказать ему, что вы болели туберкулезом в острой форме. Я боялся, что он выберет другую бациллу.

— А достаточно у вас доказательств, — спросила Эми Карнаби, обращаясь к старшему инспектору Джеппу, — чтобы судить его?

— Больше чем достаточно, — сказал Джепп. — Ведь мы обнаружили его бактериологическую лабораторию, и там оказался целый набор различных болезнетворных микробов.

— Я думаю, — сказал Пуаро, — что ему удалось совершить много убийств. Кроме того, он был исключен из университета не за то, что его мать была еврейкой (он выдумал эту легенду, чтобы вызывать к себе сочувствие), а за свои садистские наклонности. У него арийская кровь.

Мисс Карнаби вздохнула.

— В чем дело? — встрепенулся Пуаро.

— Я подумала о тех сновидениях, которые я видела во время первого праздника. Я так хорошо намеревалась переделать мир: никаких войн, нищеты, болезней.

— Это был замечательный сон, — согласился Пуаро.

Эми Карнаби вскочила на ноги.

— Мне нужно идти, — сказала она. — Эмилия очень волнуется, да и Август по мне скучает.

— Он боится, — улыбаясь, сказал Пуаро, — что вам придется «умереть за Эркюля Пуаро».

Поимка Цербера [32]

I

«Слишком много стало людей на этом свете», — подумал Эркюль Пуаро, которого в этот «час пик» (шесть часов тридцать минут вечера) в вагоне лондонского метро толкали, давили, пинали.

Со всех сторон его осаждали незнакомые люди, и это ему не нравилось, и вообще человечество в виде толпы людей ему давно опротивело. Разве можно в такой толчее увидеть интеллигентное лицо?

Пуаро удивлялся спокойствию какой-то женщины, которая в таких стесненных обстоятельствах, умудрялась вязать на спицах. Она вязала, не глядя на спицы, и Пуаро подумал, что нужно обладать ловкостью дикой кошки и силой воли Наполеона, чтобы что-то связать в переполненном вагоне метро, и на это способны только женщины. Им нужно лишь занять место, тут же спида наголо, и… пошла работа.

Таким женщинам не до светских разговоров, не до женской грации. Пуаро всегда удивлялся, с какой поспешностью и старанием люди торопились сесть в вагоне. А как они похожи друг на друга, эти молодые женщины в метро: никакого шарма обаяния, женственности, сочувствия. Вот раньше были женщины так женщины: участливые, элегантные, утонченные и обязательно модно одетые, а сейчас?..

Поезд подошел к станции, остановился, двери открылись, и в переполненный вагон втиснулись еще люди, прижав Пуаро прямо к спицам вяжущей женщины. Народу набилось как сельдей в бочке. Двери закрылись, и поезд рывком тронулся с места. Пуаро сначала отбросили назад на грузную женщину, державшую в руках посылочные ящики с острыми углами, потом, едва он успел извиниться перед ней, его повалили на худого, костлявого мужчину, который больно ударил его чемоданчиком по спине. Пуаро опять извинился. Он чувствовал, как его усы стали влажными и потеряли форму. К счастью, на следующей остановке он выходил.

Вестибюль станции Пикадилли тоже был переполнен, так как находилась она в центре Лондона. Потоком людей Пуаро вынесло сначала на платформу, а потом и на эскалатор, который должен был вывезти его на поверхность.

«Наверх, — подумал Пуаро. — Скорее наверх из этого ада».

Даже когда он стоял на эскалаторе, какой-то тип больно стукнул его по колену чемоданом.

В это время Пуаро услышал, как кто-то позвал его по имени. Он удивленно оглянулся. На противоположном, идущем на спуск эскалаторе возникло видение из прошлого: женщина, сохранившая, несмотря на то что прошло много лет со дня их последней встречи, былую красоту, элегантность и огненно-рыжие волосы, собранные в оригинальную прическу и закрепленные букетом из перьев какой-то экзотической птицы: На плечах у нее была меховая накидка. Графиня Вера Роззакова, — вспомнил Пуаро.

Ее ярко накрашенный рот расплылся в улыбке, голос с иностранным акцентом был по-прежнему звонкий и сильный.

— Господи, Боже мой! — закричала она. — Вот это встреча. Мой дорогой Эркюль Пуаро. Мы должны непременно встретиться. Я настаиваю.

Но судьба к ним была более благосклонна, организовав эту неожиданную встречу, чем два безжалостных эскалатора, увозившие их в разные стороны: Пуаро наверх, а графиню Веру Роззакову — вниз.

Обернувшись назад, он крикнул:

— Мадам, где я могу вас найти?

Из глубины еле слышно донесся довольно странный ответ:

— В аду…

Пуаро заморгал глазами, вглядываясь в глубину тоннеля, и едва не упал, когда эскалатор вынес его наверх. Он остановился, раздумывая, что делать. Люди, толкая, обходили его.

Слева он увидел толпу, питающуюся протиснуться к эскалатору, идущему вниз. Может быть, ему тоже спуститься? Вероятно, графиня хотела сказать именно это? Несомненно, поездка в метро была сущим адом. И если она имела в виду это, он с ней полностью согласен.

Пуаро решительно протиснулся к эскалатору, идущему на спуск, и через несколько минут был опять внизу. Но там графини не было. Куда же она уехала? В каком направлении? С какой платформы: Пикадилли или Бейкерлоо? Пуаро проверил обе платформы, но нигде не было видно ярко-рыжей шевелюры графини Роззаковой.

Измученный и недовольный, Пуаро снова поднялся на поверхность и пошел домой.

Мужчина маленького роста с приятной внешностью тосковал по полной, с пышными формами женщине высокого роста. Пуаро всегда, сколько себя помнил, испытывал со стороны графини Роззаковой какое-то магическое влияние, и, хотя прошло двадцать лет, это влияние он чувствовал и сейчас. Хотя она, это он увидел сразу, и пользовалась косметикой и выглядела несколько живописно, но имела по-прежнему пышные и сооблазнительные формы. Маленький буржуа был пленен большой аристократкой. Память вернула его на двадцать лет назад. Он вспомнил их первую встречу, как она искусно и ловко организовала похищение драгоценностей и с каким апломбом признала факт ограбления, когда ее поймали.

«Да, — подумал Пуаро, — неподражаемая женщина! Одна из тысячи, Нет, одна из целого миллиона».

И вот он ее встретил и… снова потерял.

Она сказала: «В аду». Не подвел ли его слух? Да нет, не может быть. Он точно различил слова «В аду».

Но что же она имела в виду? Что хотела сказать? Может быть, она назвала одну из станций метро? Или это слово «ад» имеет религиозный смысл?

Нет, она имела в виду что-то другое. Но что? Пуаро был озадачен и смущен. Интригующая, непредсказуемая женщина! Другая бы сказала: «В Рице» или «В Кляридже», а эта — прокричала пикантное и невозможное «В аду».

Пуаро с сожалением вздохнул, но до конца не сдался. Попав в тупиковую ситуацию и не находя выхода, он, как всегда, принял самое простое решение: он решил обратиться к своему секретарю мисс Лемон.

Мисс Лемон была прирожденным секретарем. Пуаро не был для нее просто мужчиной, он был ее хозяином, патроном. И служила она ему на «отлично». Все ее мысли в данный момент были направлены на составление нового формуляра для деловых документов.

— Можно мне задать вам вопрос, мисс Лемон? — спросил Пуаро.

— Естественно, господин Пуаро. — Мисс Лемон прекратила печатать, отложила в сторону очередной документ и, сняв руку с клавиатуры пишущей машинки, сказала: — Я вас слушаю.

— Если, к примеру, ваш друг или подруга, — запинаясь, начал Пуаро, — попросит вас встретиться с ним или с ней… в аду, что бы вы ему сказали?

У мисс Лемон, как всегда, ответ был готов. Она, как Пуаро уже не раз убеждался, знала ответы на все вопросы жизни.