По направлению к нулю - Кристи Агата. Страница 16

– А вы играете во что-нибудь? – спросила Кей, взглянув на Одри.

– Почти нет. Я немного играла в теннис. Но честно говоря, игрок из меня никудышный.

– Одри, а ты по-прежнему любишь играть на фортепиано? – спросил Томас.

– Сто лет не садилась, – сказала она, отрицательно покачав головой.

– Помню, раньше ты играла довольно хорошо, – заметил Невиль.

– Мне казалось, Невиль, что ты не любишь музыку, – вставила Кей.

– Я просто мало что в ней понимаю, – рассеянно сказал Невиль. – Но меня всегда поражало, как Одри умудряется взять октаву. Ведь у нее такие маленькие ручки.

Он проследил взглядом за ее руками. Как раз в этот момент Одри положила на стол нож и вилку, закончив с десертом.

– Наверное, благодаря тому, что у меня очень длинные мизинцы, – слегка покраснев, быстро сказала она.

– Тогда у вас, должно быть, эгоистичная и корыстная натура, – заявила Кей. – У бескорыстных людей обычно короткие мизинцы.

– Неужели правда? – спросила Мери Олдин. – Тогда, значит, я не эгоистична. Посмотрите, мои мизинцы совсем крохотные.

– Думаю, в отношении вас это чистая правда, – заметил Томас Ройд, задумчиво посмотрев на нее.

Она покраснела и быстро предложила:

– Давайте сравним наши пальцы. Интересно, кто из нас самый бескорыстный? Мои короче, чем твои, Кей. Но Томас, по-моему, победит меня.

– Вероятно, я окажусь самым бескорыстным из вас, – сказал Невиль. – Посмотрите. – Он поднял руку, расставив пальцы.

– Да, конечно, на левой руке у тебя очень короткий мизинец, – заметила Кей, – зато на правой – гораздо длиннее. По левой руке можно судить, что тебе было дано от рождения, а правая показывает, что с тобой сделала жизнь. То есть по природе своей ты был бескорыстным, однако с годами, дорогой, приобрел противоположные качества.

– Так ты умеешь предсказывать судьбу, Кей? – спросила Мери Олдин. Она протянула ей свою руку ладонью вверх. – Гадалки говорили мне, что я дважды выйду замуж и у меня будет трое детей. Похоже, мне следует поторопиться!

– Нет, – уверенно сказала Кей, – эти маленькие линии означают путешествия, дети тут ни при чем. То есть у вас впереди три морских круиза.

– Ну это тоже не слишком правдоподобно, – сказала Мери Олдин.

– Вы мало путешествовали? – спросил Томас Ройд.

– О да, мои редкие вылазки из дома вряд ли можно назвать путешествиями.

Он услышал скрытое сожаление в ее голосе.

– А вы бы хотели этого?

– Больше всего на свете.

Томас в своей обычной медлительной манере подумал о том, что представляет собой ее жизнь. Изо дня в день она ухаживает за старухой. Всегда спокойная, тактичная и при этом еще и отличная домоправительница.

– Вы давно живете у леди Трессильян? – с интересом спросил он.

– Около пятнадцати лет. Я переехала к ней после того, как умер мой отец. В последние годы перед смертью он стал совсем беспомощным и был прикован к постели, – сказала она. И затем, предчувствуя его следующий вопрос, добавила: – Мне тридцать шесть лет. Ведь вы об этом хотели спросить, не так ли?

– Честно говоря, я удивлен, – признался он. – Знаете, по вашему виду очень трудно судить о возрасте.

– Однако ваши слова звучат двусмысленно!

– Возможно. Но я хотел сделать вам комплимент.

Унылый, задумчивый взгляд Томаса рассеянно блуждал по ее лицу. Мери не испытывала никакого смущения. Он определенно не старался как-то оценить ее – в его взгляде был просто искренний и задумчивый интерес. Заметив, что Томас смотрит на ее волосы, Мери коснулась рукой белой пряди.

– Эта прядь появилась у меня лет двадцать назад, – пояснила она.

– Мне она нравится, – коротко сказал Томас. Он продолжал рассматривать ее.

Наконец она сказала с легкой усмешкой в голосе:

– Ну и каков же вердикт?

Бронзово-загорелое лицо Томаса покрылось едва заметной краской смущения.

– О, простите, я проявил бестактность, так пристально разглядывая вас. Я просто размышлял о том… какая вы есть на самом деле. Извините меня.

– Ради бога, – поспешно сказала Мери и встала из-за стола. Направляясь в гостиную, она взяла под руку Одри и сообщила, обращаясь ко всем присутствующим: – Кстати, завтра к нам на ужин придет также мистер Тревис.

– Кто это? – спросил Невиль.

– Он привез рекомендательное письмо от Руфуса Лорда. На редкость интересный старый джентльмен. Он остановился в «Балморал-Корте». Насколько я поняла, у него слабое сердце, и на вид он, конечно, слаб и немощен. Но его умственные способности великолепны, и он был знаком со множеством интересных людей. По-моему, он был адвокатом или барристером, точно не помню.

– Какая скучища, – с досадой бросила Кей, – сюда едут одни старики.

Она стояла посреди комнаты, освещенная ярким светом люстры. Взгляд Томаса медленно скользил по комнате, и, когда Кей попала в поле его зрения, он начал разглядывать ее с тем же задумчивым интересом, с которым относился к любому предмету, случайно попавшемуся ему на глаза.

Томаса вдруг поразила ее дерзкая и вызывающая красота. Буйство цвета, полнокровная и торжествующая жизненная сила. Он перевел взгляд на Одри, бледную, как мотылек, в своем серебристо-сером платье.

Он улыбнулся собственным мыслям и пробормотал:

– Беляночка и Розочка.

– Что вы сказали? – спросила стоявшая рядом с ним Мери Олдин.

Томас повторил сказанное и добавил:

– Помните эту старую сказку?..

Мери Олдин сказала:

– О да, вы подыскали меткое сравнение.

5

Мистер Тревис, смакуя, потягивал портвейн. На редкость приятное вино. Очень тонкий вкус. И ужин, надо отдать должное, был отлично приготовлен и сервирован. Очевидно, у леди Трессильян нет никаких проблем с прислугой.

Дом также содержится в прекрасном порядке, несмотря на то что хозяйка практически прикована к постели.

Жаль только, что дамы, как в былые времена, не удаляются в гостиную, когда выносят портвейн. Однако, возможно, он излишне привязан к старомодным традициям… Наверное, у этих молодых людей уже сложились свои собственные обычаи.

Его задумчивый, спокойный взгляд остановился на ослепительно прекрасной молодой женщине, которая была женой Невиля Стренджа. Сегодня она выглядела просто великолепно. Это был явно ее вечер. Яркая, сияющая красота Кей подчеркивалась живым светом свечей. Тед Латимер сидел рядом, склонив к ней свою прилизанную темноволосую голову. Он отлично подыгрывал ей. Сегодня она чувствовала себя совершенно неотразимой и счастливой.

Один вид такой неукротимой жизненной силы согрел старые кости мистера Тревиса.

Молодость… В сущности, это была всего лишь молодость!

Неудивительно, что мужчина потерял голову и оставил свою первую жену. Одри сидела рядом. Очаровательное создание, настоящая леди… Но именно таких женщин зачастую и оставляют мужья, подумал мистер Тревис, вспоминая свою многолетнюю адвокатскую практику.

Он мельком взглянул на Одри. Склоненная головка, взгляд устремлен в тарелку. Что-то в этой полной неподвижности позе вдруг поразило мистера Тревиса. Он пригляделся к ней более внимательно. Интересно, подумал он, где витают ее мысли? Красиво уложенные, поднятые наверх волосы позволяли видеть ее маленькую и изящную ушную раковину.

Слегка вздрогнув, мистер Тревис вышел из состояния задумчивости, заметив, что почти все уже перешли в гостиную. Он поспешно поднялся из-за стола.

В гостиной Кей Стрендж направилась прямо к граммофону и поставила запись с танцевальной музыкой.

– Я уверена, мистер Тревис, что вы не любите джаз, – извиняющимся тоном сказала Мери Олдин.

– Отчего же, порой я с удовольствием слушаю его, – неискренне, но вежливо ответил мистер Тревис.

– Позже, если пожелаете, мы можем сыграть в бридж, – предложила она. – Но сейчас нет смысла начинать роббер. Я знаю, что леди Трессильян скоро пригласит вас к себе, она с нетерпением ждет часа, когда сможет поболтать с вами.

– Я полагаю, мы с ней взаимно порадуем друг друга. А что, леди Трессильян никогда не присоединяется к вам за ужином?