Пять поросят - Кристи Агата. Страница 12

– Вы философ, мистер Блейк.

– Нет, но я считаю, что в этом деле незачем звонить во все колокола. Думаю, вы это учтете.

– Во всяком случае, я надеюсь написать обо всем этом тактично, – сказал Пуаро.

Филипп, хотя ему было нисколько не смешно, сказал:

– Мне хочется прыснуть от смеха, когда я слышу от вас подобные речи.

– Смею вас заверить, мистер Блейк, что меня это в самом деле интересует. И не только из-за денег. Я искренне хочу восстановить прошлое, почувствовать и увидеть своими глазами события, проникнуть за границы того, что кажется очевидным, и представить себе мысли и чувства действующих лиц в этой драме.

– Я не вижу в этой истории каких-то особых тонкостей. Обычный судебный процесс. Обычная женская ревность – и больше ничего.

– Меня бы очень интересовали, мистер Блейк, ваши впечатления от этого процесса.

Блейк сказал с неожиданной резкостью:

– Впечатления, впечатления! Не говорите так шаблонно. Я же присутствовал там не просто как человек со стороны. Мне кажется, вы не отдаете себе отчета… Ведь это был мой друг – понимаете? И его отравили. Если бы я действовал порасторопнее, я мог бы его спасти!

– Как вы пришли к такому выводу, мистер Блейк?

– А вот как. Думаю, вы уже прочитали изложение фактов, связанных с делом?

Пуаро кивнул головой.

– Очень хорошо. В то утро мой брат Мередит позвонил мне по телефону. Он был чрезвычайно взволнован. Один из его проклятых препаратов исчез, а препарат этот был смертоносный. Что же я сделал? Я предложил ему прийти и обсудить этот вопрос, решить, как лучше поступить. Вы понимаете – решить, как лучше… Я и сегодня удивляюсь, как я мог так рассуждать, чурбан! Я должен был действовать немедленно, не тратя времени. Пойти сразу же к Эмиасу и предупредить его, сказать: «Кэролайн выкрала яд у Мередита. Тебе и Эльзе следует остерегаться».

Блейк встал, взволнованно заходил по комнате.

– Ради бога, мсье Пуаро! Вы считаете, что я мало терзался потом из-за этого? Я же знал! Следовательно, у меня была возможность спасти его, а я все тянул, ожидая Мередита. Почему мне не хватило ума понять, что ее не удержит уже никакая добродетель или колебания? Кэролайн взяла напиток для того, чтоб его использовать, и, черт побери, использовала при первой же возможности. Она и не ждала, пока Мередит обнаружит пропажу. Я знал, что Эмиас в смертельной опасности, и ничего не сделал!

– Мне кажется, вы несправедливо себя казните, мсье, у вас было довольно мало времени…

Блейк перебил:

– Времени? У меня было его достаточно. Передо мной было много путей, тысяча вариантов, как поступить. Я мог, как уже говорил, пойти к Эмиасу, хотя вряд ли бы он мне поверил. Эмиас был не таким человеком, который легко верит, когда речь идет об опасности. Он бы высмеял меня, так как он никогда не понимал, что за дьявольская женщина Кэролайн. Но я мог пойти к ней и сказать: «Я знаю все ваши намерения! Я знаю, что вы задумали. Но если Эмиас или Эльза умрут от цикуты – вас ожидает виселица!» Это остановило бы ее. В конце концов, я мог позвонить в полицию. О, я мог прибегнуть к тысяче разных способов! А вместо этого согласился с осторожными методами Мередита. «Мы должны все обсудить, абсолютно твердо убедиться в том, кто взял яд» – так твердил он. Идиот! Никогда в жизни он не способен был прийти к какому-нибудь решению! Его счастье, что он старший и получил поместье. Если бы он когда-нибудь попробовал делать деньги, то потерял бы все до последнего пенни.

Пуаро спросил:

– У вас не возникло никакого сомнения по поводу того, кто взял яд?

– Конечно, нет. Я сразу же понял, что это сделала Кэролайн. Я ее достаточно хорошо знал.

– Это очень интересно. Я тоже хотел бы знать, мистер Блейк, что за личность была Кэролайн Крейл.

Филипп Блейк сказал резко:

– Это была совсем не та несчастная, какой считала ее публика во время процесса!

– А какой же она была?

Блейк снова уселся и рассудительно спросил:

– Вы в самом деле очень хотите знать?

– Я в самом деле очень хочу знать.

– Кэролайн была несносной женщиной. Несносной до невероятности. Она была привлекательна, ничего не скажешь. В ее поведении чувствовалась именно та добродетельность, которая так легко подкупает. Ее нежный и беззащитный вид всегда вызывал рыцарские чувства. Иногда – я немного почитывал историю – мне казалось, что Мария, королева Шотландии, видимо, была именно такой, как она. Вечно увлеченная и несчастная, привлекательная, как магнит, а по сути – холодная, корыстолюбивая интриганка, которая затеяла заговор с целью убийства Дарнлея [4], что ей и удалось. Кэролайн была такой же: холодной, расчетливой женщиной с отвратительным характером. Не знаю, говорили ли вам о факте, несущественном для суда, но хорошо выражающем ее натуру. Она изуродовала свою сестру, когда та была еще совсем малюткой. Из ревности. Ее мать вышла замуж вторично и все внимание и любовь отдала маленькой Анджеле. Кэролайн не могла этого снести, она пыталась убить сестру. К счастью, удар оказался несмертельным. Но совершить такое – ужас!

– В самом деле.

– Вот какой в действительности была Кэролайн. Она во всем пыталась обойти других. Чего она не могла терпеть – так это чтобы кто-то был на первом плане. В ней жил холодный и эгоистичный демон, который в гневе мог совершить преступление. Она казалась импульсивной, но на самом деле была расчетливой. Когда Кэролайн, еще до замужества, приехала в гости в Олдербери, она изучила всех нас и разработала свои планы. Денег у нее не было. Я никогда не выступал серьезным конкурентом, я был младший сын, который должен сам пробивать себе дорогу в жизни, – сегодня я мог бы, пожалуй, купить с потрохами и Мередита, и Крейла, если бы он был жив! Кэролайн одно время остановилась было на Мередите, но ненадолго, а потом взяла курс на Эмиаса. К Эмиасу должно было перейти поместье в Олдербери, и хотя оно стоило не слишком больших денег, но она поняла, что у Крейла незаурядный талант. Она сделала ставку не только на его гениальность, но и на огромный финансовый успех.

И выиграла. В скором времени Эмиас снискал заслуженную славу. Он не был, собственно говоря, модным художником, но его талант признавали и картины его раскупались. Вы видели когда-нибудь его картины? У меня есть одна. Пойдемте посмотрим.

Он провел Пуаро в столовую и показал на стену слева:

– Вот это и есть Эмиас.

Пуаро смотрел молча. Он удивлялся, как человек может так глубоко воспринять и выразить тему… Ваза с розами на полированном красного дерева столе. Избитая, старая тема – натюрморт! Что сделал Эмиас Крейл, как сумел добиться того, чтобы придать розам такое свечение, такое бурное, почти неестественное жизненное пламя? Полированное дерево трепетало, жило… Как объяснить волнение, которое вызывает картина? А она волновала. Пропорции стола, наверное, разочаровали бы инспектора Хейла. Кроме того, он бы отметил, что ни один из известных ему сортов роз не имеет такой формы и такой окраски. А позднее мучился бы в догадках, почему его не удовлетворила роза на картине, а круглые столы из красного дерева еще долго выводили бы его из равновесия.

Пуаро вздохнул и сказал:

– Да, тут есть все.

Блейк провел его назад в кабинет и тихо проговорил:

– Что касается меня, то я никогда ничего не понимал в искусстве. И я не знаю, почему мне нравится смотреть на эту вещь. Не могу объяснить, но нравится. Чертовски хороша, нечто восхитительное.

Пуаро энергично кивнул в знак согласия.

Блейк предложил гостю сигару и закурил сам.

– И вот человек, который написал эти розы, написал «Женщину, готовящую коктейль», написал удивительную, печальную картину «Рождение Господа», – этому человеку оборвали жизнь в расцвете творческих сил. И все из-за какой-то мелкой, мстительной женщины! – Он умолк на миг. – Вы скажете, что я желчный человек, настроенный против Кэролайн. У нее было очарование – я это чувствовал. Но я знал, я всегда знал, что прячется за этим очарованием. В этой женщине, мсье Пуаро, таилось много зла. Она была жестокая, коварная и умела схватить то, что желала!