Все дело в пакете - Браун Картер. Страница 19

— Я проверил этот мотель со всех сторон, — продолжал он скучным голосом. — Въезд на автостоянку по боковой улочке со стороны Уилшира. Так что любой человек мог свободно пройти с этой стороны. Комната Уэстэрвея была второй от края. Вполне вероятно, что убийца застрелил дамочку Пирсон, когда она отворила дверь, потом вышел тем же путем, как и вошел. Если он использовал глушитель, а все говорит об этом, потому что никто поблизости не слышал подозрительных звуков, ему даже не требовалось спешить при возвращении.

— Ox? — повторил я, но на этот раз очень осторожно.

— Уэстэрвей шантажировал вашего клиента, — заявил Сантана. — Когда вы туда явились, девица Пирсон была вместе с Уэстэрвеем; как вы догадываетесь, они занимались любовью. К тому же она жила не по средствам. Вроде бы все указывает на тот же шантаж. Теперь опять же этот пакет, который все хотят найти, но никто, очевидно, не может. Уэстэрвей решил, что его сестрица обманывает его, поэтому назвал ее Луизой Патрик. Потом она сообщила вам, что была замужем за этим самым Патриком? Может быть, он оказался очень удачным капиталовложением? — Он издал что-то наподобие “ха-ха”, которое я по доброте сердечной посчитал смехом, после чего болезненно ойкнул, поднявшись на ноги.

— Лейтенант? — Я мысленно перекрестился. — Значит ли это, что мы заключили сделку?

Сантана пожал плечами:

— Похоже на то... В таком случае я отправляюсь хорошенько познакомиться с советником по инвестициям. А что вы теперь делаете, Холман?

— Я не совсем уверен в отношении данного момента, — признался я. — У меня в голове полная неразбериха. Но если голова не отвалится, я что-нибудь придумаю.

— Почему бы вам не побеседовать со своим клиентом? — На секунду в его глазах промелькнул насмешливый огонек. — Кто знает! Может быть, именно ваш клиент ловко обращается с пистолетом с глушителем.

Я отправился домой, по пути остановился у офиса врача. Этого парня я хорошо знал, да и он был достаточно давно знаком со мною, чтобы не задавать нелепых вопросов и не встречать меня примерно такими фразами: “Хэлло, вижу, старина, что кто-то ухитрился пару раз вас стукнуть по голове?” Он назвал это контузией, заклеил голову лейкопластырем и содрал с меня пятнадцать долларов. Я сказал ему, что за такие деньги он мог бы накупить черт знает сколько этой липучки. Он усмехнулся и объяснил, что взял деньги не за пластырь, а за знание того, куда его следует приклеить. Тогда я обозвал его мошенником, он ответил, что знает об этом, и протянул мне сдачу с моей двадцатки. Чтобы показать, что он на меня не обижается, он подкинул мне бесплатно несколько таблеток аспирина. Поверите, меня тронула не столько его человечность, сколько потрясающая щедрость.

Я отправился домой. В квартире все еще был кавардак. Я привел в порядок самые вопиющие места, выпил пару бокалов спиртного, затем принялся осторожно обмывать лицо, пока с него не сошла краснота, но отек пока еще оставался. В общем и целом вид у меня был не особенно устрашающий, если только особенно не присматриваться. После этого я принял душ и переоделся. Было уже около половины девятого. В холодильнике оставалась отбивная, я приготовил ее по собственному рецепту, слегка обжарив с обеих сторон.

Прежде чем отправиться с визитом к моему клиенту, я извлек родной тридцать восьмой из ящика бюро и засунул в поясную кобуру под пиджаком. Я твердо решил, что не могу допустить, чтобы меня опять ударили по голове! С этого момента я дал себе слово всадить не менее двух пуль меж глаз тому, кто нацелится на мой многострадальный затылок, и даже не попросить потом извинения.

Сверкающий “роллс-ройс” снова стоял на подъездной дороге, на этот раз я переборол свой автомобильный комплекс неполноценности и припарковался рядом с ним, а не стыдливо позади. На водительском месте никого не было, но, как только я поднялся на ярко освещенное крыльцо, отворилась дверь и из дома вышел толстяк в сияющей шоферской фуражке. Мы посмотрели друг на друга — прежде я ни разу толком не вглядывался в него. Вечером он смотрелся громадной тенью, при дневном свете его физиономия казалась объектом неудачной трижды повторенной хирургической операции. Он пробурчал нечто неподдающееся расшифровке, но отнюдь не дружественное, и прошествовал мимо.

Дверь медленно закрывалась, я громко крикнул:

"Эй!” — и она как бы заколебалась, затем все же снова распахнулась.

— Дорогой, это вы? — зазвенел голос моей клиентки. — Я подумала, что Морт что-то позабыл.

— Морт? — переспросил я.

— Шофер Юджина, дорогой. Он только что приходил ко мне с запиской от Юджина. Вы его не видели?

— Вы имеете в виду этого громилу в шоферском кепи? Точно, я видел его, боюсь, что теперь не буду от страха спать несколько ночей.

Фэбриелла сочла необходимым рассмеяться.

— Входите, Рик, дорогой. Я просто умирала весь день от желания получить от вас весточку. Как вы поладили с этой свиньей Вагнером и все остальное?

Я вошел в холл и внимательно посмотрел на нее — точнее, на ее пижаму из золотой парчи. Это был слишком шикарный туалет, чтобы в нем спать, по всей вероятности, он предназначался для домашних развлечений особы, которая не любит юбок. Единственное, что мне показалось странным, — это отсутствие декольте. Слишком скромно для Фэбриеллы. Но возможно, она изменила свой стиль?

— Пройдем в гостиную, дорогой, и чего-нибудь выпьем, — сказала она, и это прозвучало не как вежливое приглашение, а как приказ.

— Прекрасно.

Она шла первой, я шагал сзади, потом внезапно остановился, не поверив собственным глазам. Господи, я же полностью ошибался, предположив, что она изменила свой стиль. В резком контрасте со строгим передом сзади имелся огромный U-образный вырез, который демонстрировал во всей красе голую спину Фэбриеллы вплоть до начала разделительной канавки между округлыми ягодицами. Каждый ее шаг являлся строфой шекспировского сонета, посвященного дамам-обольстительницам.

— Что случилось, дорогой? — Она остановилась в дверях гостиной и посмотрела на меня. — Ох, понимаю! — Последовала еще более обольстительная улыбка. — Пусть это вас не смущает, дорогой, у каждого имеется зад, вам это прекрасно известно.

— Но не столь обольстительный, как ваш! — с жаром воскликнул я.

— Сексуальные разговоры — такая тоска, дорогой, — заметила она с видом великомученицы. — Не обращайте внимания. Через несколько секунд я сяду, так что вы сможете сосредоточиться на бизнесе.

— Я не могу помешать вам сесть, конечно, но и вы не сможете заставить меня сосредоточиться на бизнесе!

— Приготовьте мне выпивку, дорогой, — распорядилась она капризным тоном, удобно устроившись на кушетке, — но только не такое с виду невинное зелье, которым вы спаиваете меня последнее время. — Она прикрыла веки, что, видимо, выражало мягкий укор. — Это настолько ошеломляет девушку, что утром она просыпается абсолютно голой в постели, не имея представления, как туда попала.

— Я был джентльменом, чистым в своих помыслах и поступках, — заверил я ее, направляясь к бару. — После танца вы отключились, и я отнес вас...

— После чего? — Она вытаращила глаза. — Ох, Боже праведный. Что еще за танец?

— Эротический. — Я пожал плечами.

— Могу себе представить! — Она опустила голову в притворном смущении. — Полагаю, на этот раз вам лучше дать мне просто скотч с содовой.

Я занялся напитками, Фэбриелла же сосредоточила все внимание на раскуривании сигареты, как будто это было соревнование на время или нечто в этом роде.

— Не дразните меня, дорогой! — Она следила за мной сквозь голубоватый дымок сигареты. — Сообщите мне все потрясающие новости о вашей встрече с Ясоном Вагнером сегодня утром, ну и все прочее.

— Какое известие вам только что передал шофер Морт?

Я принес ей бокал, потом сел в кресле рядом с кушеткой, глядя ей в лицо.

— Что-то вроде “мистер Патрик крайне сожалеет, но свадьба не состоится” — точка?

Голубой дымок достаточно рассеялся, чтобы я мог разглядеть оценивающее выражение ее голубых глаз.