Сердце огня - Роман - Кристи Агата. Страница 3
— Что-нибудь срочное?
— Не думаю, сэр. Обычные деловые письма, правда, я еще не закончил разбирать.
Ван Алден коротко кивнул. Он редко ругал кого-нибудь или хвалил. Его методы найма были очень просты: он нанимал людей и некоторое время платил им жалование — тех, кто его не удовлетворял, он просто увольнял. Людей он нанимал как и где придется: Кнайтона, например, совершенно случайно встретил в Швейцарии два месяца назад. Молодой человек понравился ему, и он просмотрел его послужной список (Кнайтон был офицером во время войны), где, кстати, нашлось объяснение и небольшой хромоты Кнайтона — ранение. Кнайтон не скрывал, что ищет работу, и скромно спросил миллионера, нет ли у того на примете какой-нибудь должности. Ван Алден с улыбкой вспомнил, как был удивлен молодой человек, когда он предложил ему пост секретаря.
— Но ведь у меня совсем нет опыта, — произнес он, запинаясь.
— Не беда, — ответил тогда Ван Алден. — У меня уже есть три секретаря, которые прекрасно справляются с делами, но следующие полгода я собираюсь жить в Англии, и мне нужен англичанин, который бы… ну, который бы знал там все входы и выходы и мог бы взять на себя заказ билетов, номеров в гостиницах и все такое прочее.
В общем, Кнайтон был нанят, и Ван Алден не пожалел: новый секретарь оказался находчивым и умным, к тому же, у него были прекрасные манеры…
Кнайтон указал на несколько писем, отложенных в сторону.
— Было бы неплохо, сэр, если бы вы их просмотрели, — предложил он. — Самое верхнее — о Колтонском соглашении.
Однако Руфус Ван Алден протестующе поднял руку.
— На ночь эту чертовщину читать не буду, — заявил он, — может обождать до утра… Все, кроме этого, — добавил он, взглянув на письмо, которое все еще держал в руке. И опять улыбнулся странной доброй улыбкой.
Ричард Кнайтон тоже понимающе улыбнулся.
— От миссис Кеттеринг? — спросил он, — Она звонила вам и вчера, и сегодня — кажется, она очень хочет увидеть вас как можно скорее.
— Как можно скорее, — машинально повторил Ван Алден и перестав улыбаться, вскрыл конверт. Читая письмо, он все больше хмурился, лицо его приобретало решительное выражение, так хорошо знакомое на Уолл Стрит. Кнайтон тактично отвернулся и продолжал разбирать почту.
Ван Алден кончил читать, выругался и ударил кулаком по столу.
— Я больше не намерен терпеть, — проворчал он. — Бедная девочка — счастье ее, что отец с ней,
Он еще немного походил по комнате с сердитым видом, потом резко остановился, подошел к стулу, на который было брошено его пальто, и стал одеваться.
— Вы снова уходите, сэр?
— Да, я иду навестить дочку.
— А если позвонят люди Колтона?
— Пошлите их к черту.
— Хорошо, сэр, — бесстрастно ответил секретарь.
Ван Алден уже оделся. Взяв в руки шляпу, он пошел к двери, но перед тем как выйти, остановился и сказал:
— А вы хороший парень, Кнайтон, никогда не надоедаете когда мне не до работы.
Кнайтон слегка улыбнулся, но ничего не сказал.
— Руфь — мой единственный ребенок, — продолжал Ван Ален, — никто не знает, как много она для меня значит.
Его лицо приняло мечтательное выражение.
— Хотите, я кое-что покажу вам, Кнайтон?
Он вернулся к столу, достал из кармана сверток и небрежно развернул его. В нем оказался большой бархатный футляр с гербом и короной, вытисненными в центре. Ван Алден открыл футляр, а у секретаря перехватило дыхание — на белоснежном фоне подкладки лежали отливавшие кровью рубины.
— О, Боже! — выговорил Кнайтон. — Они… Неужели они настоящие?
Ван Алден довольно рассмеялся.
— Меня не удивляет, что вы спросили об этом. Среди этих камей — три самых больших в мире. Их носила Екатерина Великая. Вот тот — в центре — называется «Сердце огня», в нем ни единого изъяна.
— Они, наверное, стоят уйму денег?
— Да, четыреста или пятьсот тысяч долларов, не считая их исторической ценности.
— И вы вот так, просто, носите их в кармане?
— Приходится. Видите ли, это мой небольшой подарок Руфи, — ответил Ван Алден с довольным смешком.
— Теперь понятно, почему миссис Кеттеринг так не терпелось увидеть вас, когда она звонила.
Но Ван Алден снова помрачнел и отрицательно покачал головой.
— Вы ошибаетесь, — сказал он, — она не знает, я хотел сделать ей маленький сюрприз.
Он закрыл футляр.
— Вы не можете себе представить, Кнайтон, — продолжил он, — как мало можно сделать для тех, кого любишь. Я могу купить Руфи порядочный кусок земного шара, но он ей не нужен. Я могу повесить ей на шею это колье и доставить несколько минут удовольствия, но…
Он тряхнул головой.
— Если женщина несчастлива в замужестве…
Он не договорил. Он лучше чем кто-либо знал репутацию достопочтенного Дерека Кеттеринга. Вздохнув, Ван Алден положил сверток с рубинами в карман, кивнул на прощание Кнайтону и вышел.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НА УЛИЦЕ КЕРЗОНА
Миссис Дерек Кеттеринг жила на улице Керзона. Дворецкий, открывший дверь Руфусу Ван Алдену, разумеется, узнал его, он позволил себе сдержанную приветствующую улыбку, провожая гостя в большую комнату на втором этаже.
Женщина, сидевшая перед окном, радостно вскочила на ноги.
— Привет, папа, как здорово, что ты пришел. Я целый день звонила майору Кнайтону, но он не знал точно, когда ты появишься.
Руфи Кеттеринг было двадцать восемь лет. Она не была красивой, даже хорошенькой в прямом смысле слова, но это была весьма эффектная дама. В детстве Ван Алдена дразнили рыжим, и у его дочери волосы были изумительного медно-красного цвета. Темные глаза, обрамленные длинными и очень черными ресницами, производили впечатление, которое еще усиливалось с помощью умело наложенной косметики. С первого взгляда она казалась похожей на рафаэлевскую Мадонну, но, приглядевшись, можно было заметить очень много общего с лицом отца — такая же резко очерченная нижняя челюсть, такое же выражение твердости и уверенности во взгляде. Ее лицо больше подошло бы мужчине — с самого детства Руфь Ван Алден привыкла всегда добиваться своего, и те, которые когда-либо оказывались у нее на пути, очень скоро понимали, что дочь Руфуса Ван Алдена не привыкла уступать.
— Кнайтон сказал, что ты мне звонила, но я только с полчаса, как вернулся из Парижа. Так что у тебя с Дереком?
Краска прилила к лицу Руфи.
— Словами не передать! Наконец, это переходит всякие границы! — вскричала она. — Он… он просто вообще не обращает на меня внимания.
Кроме гнева в ее голосе слышалось и некоторое смущение.
— Но уж на меня-то он внимание обратит, — мрачно сказал Ван Алден.
Руфь продолжала:
— Я его почти не видела последний месяц, он повсюду таскается с женщиной…
— С какой женщиной?
— Ее зовут Мирель: она балерина из «Парфенона», ты же знаешь.
Ван Алден кивнул.
— На прошлой неделе я ездила в Леконборо и говорила с лордом Леконборо — он очень хорошо меня принял и был очень любезен, он сказал, что хорошенько поговорит с Дереком.
— А-а… — протянул Ван Алден.
— Что ты хочешь сказать, папа?
— Как раз то, что ты думаешь. Бедный старый Леконборо — тряпка. Конечно, ты ему нравишься, и, конечно, он попытался успокоить тебя. Его сын и наследник женат на дочери одного из самых богатых людей Штатов — естественно, он не хочет разбивать такой брак. Но он уже одной ногой в могиле, и все об этом знают. Что бы он ни сказал Дереку, все будет как о стенку горох.
— А ты ничего не можешь сделать, папа? — спросила Руфь после недолгого молчания.
— Я мог бы, — ответил миллионер. Он задумчиво помолчал и продолжил: — Я мог бы сделать что-нибудь, но настоящую пользу может принести только одно. У тебя хватит мужества, Руфь?
Она удивленно посмотрела на него. Ван Алден выдержал взгляд и кивнул.
— Да, я об этом. Хватит ли у тебя смелости заявить всему миру, что ты совершила ошибку? У тебя есть лишь один выход из дурацкого и унизительного положения, Руфь, — отсечь все старое и начать сначала.