Смерть на Ниле (др. перевод) - Кристи Агата. Страница 24

– И после паузы спросила:

– Я могу идти.

Рэйс утвердительно кивнул, и Розали Оттерборн вышла из комнаты. Рэйс закурил сигарету.

– Так. Чистейшее противоречие. Кому из них верить?

– Я думаю, – сказал Пуаро, покачивая головой, – ни одна из них не была правдивой до конца.

– Это и есть самое трудное в нашей работе, – сказал Рэйс удрученно.

– Будем продолжать допрос пассажиров?

– По-моему, да. Всегда надо придерживаться выбранного метода.

Вошла миссис Оттерборн в платье из пестрой легкой ткани. Она повторила утверждение Розали о том, что они обе легли спать около одиннадцати. Она лично не слышала ничего интересного и не могла сказать точно, выходила ли Розали из каюты. Что касается мотивов преступления, у нее было множество соображений, которые ей не терпелось высказать.

– Преступление страсти! – вскричала она.

– Примитивная тяга к убийству так тесно сплетается с сексуальным порывом. Жаклина наполовину латиноамериканка, ею управляет инстинкт, глубоко подавляемый до поры. С револьвером в руках она крадется…

– Но Жаклина де Бельфорт не могла застрелить миссис Дойль, – объяснил Рэйс.

– Это точно доказано.

– Тогда это муж, – тотчас же нашлась миссис Оттерборн.

– Кровавая похоть и сексуальный порыв – преступление на половой почве. Могу привести сотни хорошо известных примеров…

– Мистер Дойль ранен в ногу и не может передвигаться – сломана кость, – остановил ее Рэйс, – мистер Дойль провел ночь в каюте доктора Бесснера.

Даже это не охладило миссис Оттерборн, она продолжала еще более оживленно:

– Разумеется! Боже, как же я глупа! Мисс Бауэрс! Половой психоз! Старая дева! Сходит с ума при виде молодых страстно влюбленных супругов. Конечно же, это она! Сексуально не привлекательная, от природы скромная, все сходится! В моей книге «Бесплодное вино»…

Полковник Рэйс осторожно перебил ее:

– Ваши предположения чрезвычайно помогли нам. А теперь нам надо продолжать работу. Мы чрезвычайно вам благодарны.

– Он галантно проводил ее до двери и вернулся, вытирая лоб.

– До чего омерзительная баба. У-у! Почему ее до сих пор никто не убил?

– Возможно, это еще произойдет, – утешил его Пуаро

– В таком случае я буду на стороне убийцы. Кто у нас еще остается? Пеннингтон – его мы допросим последним.

Синьор Ричетти был очень взволнован и многоречив. Он воздевал руки к небу. Ответы его были кратки и незамедлительны. Он лег спать рано, весьма рано. Немного почитал чрезвычайно интересную статью, в которой высказывается совершенно новая точка зрения на керамику анатолийских захоронений. Он погасил свет, когда еще не было одиннадцати. Нет, он не слышал выстрела и звука, похожего на вылетевшую пробку, тоже не слышал. Единственное, что он слышал, но позже, значительно позже, это всплеск, сильный всплеск.

– Ваша каюта находится на нижней палубе с правой стороны?

– Совершенно верно. Я слышал сильный всплеск.

– Он снова воздел руки, пытаясь описать величину всплеска.

– Не могли бы вы назвать точное время?

Синьор Ричетти задумался.

– Это было через два-три часа после того, как я заснул. Скорее часа через два.

– Скажем, десять минут второго?

– Вполне может быть, вполне. Ах, но какое ужасное преступление! Как бесчеловечно… такая очаровательная женщина…

Продолжая жестикулировать, синьор Ричетти удалился.

Рэйс посмотрел на Пуаро, тот выразительно поднял брови и пожал плечами. Вошел Фергюсон. С этим было труднее. Беспокойно ерзая на стуле, Фергюсон насмешливо говорил:

– С чего такой шум! Какое это имеет значение! В мире преизбыток женщин!

– Нам нужно знать, – холодно перебил Рэйс, – чем вы занимались вчера вечером, мистер Фергюсон.

– Не уверен, есть ли у вас право меня об этом спрашивать, но я не возражаю. Я был на берегу с мисс Робсон. После того, как она вернулась на корабль, я еще побродил один и вернулся около полуночи.

– Ваша каюта находится на нижней палубе с правой стороны.

Да. Я не принадлежу к сливкам общества. Вы слышали выстрел? Возможно, это был звук, похожий на звук вылетевшей из бутылки пробки. Фергюсон задумался.

– Мне кажется, я слышал нечто похожее… Не помню когда, но перед тем, как я лег спать. Но в это время еще многие не спали. Я слышал, как на верхней палубе люди бегали, суетились.

– Возможно, это был выстрел мадемуазель де Бельфорт. А второго выстрела вы не слышали.

Фергюсон отрицательно покачал головой.

– А всплеска?

– Всплеска? Да, мне кажется, я слышал всплеск. Но я не уверен.

– В течение ночи вы выходили из каюты?

– Нет, не выходил, – усмехнулся Фергюсон, – и, к несчастью, я не участвовал в этом прекрасном начинании.

– Оставьте, мистер Фергюсон, не дурачьтесь.

Молодой человек рассердился.

– Разве я не имею права высказать свое мнение?

Пуаро резко наклонился вперед.

– Это Флитвуд сказал вам, будто Линнет Дойль – одна из самых богатых женщин Англии, не так ли?

– Какое Флитвуд имеет отношение к убийству?

– У Флитвуда, мой друг, был весомый повод к убийству Линнет Дойль. У него был повод ее ненавидеть.

Мистер Фергюсон резко вскочил со стула.

– Ах, вот к чему вы клоните, черт вас возьми! – свирепо закричал он.

– Навязать вину бедному парню, который не сможет защититься, у которого нет денег на адвоката. Но знайте, если вы впутаете сюда Флитвуда, вам придется иметь дело со мной.

– Кто же вы такой? Фергюсон неожиданно покраснел.

– Я уж, во всяком случае, сумею заступиться за друга, – проговорил он хрипло.

– Достаточно, мистер Фергюсон, пока вы нам больше не нужны, – сказал Рэйс.

Когда дверь за Фергюсоном закрылась, Рэйс неожиданно сказал:

– Весьма занятный щенок.

– Вы думаете, он тот, кого вы ищете? – заинтересовался Пуаро.

– Едва ли. Я думаю, мой парень среди команды. Информация не могла быть ложной. Впрочем, давайте заниматься нашим делом. Пригласим Пеннингтона.

17

Эндрью Пеннингтон продемонстрировал все приличествующие случаю изъявления горя и потрясения. Он, как всегда, был одет и вымыт весьма тщательно. На нем был черный траурный галстук, и его длинное чисто выбритое лицо выражало крайнее огорчение.

– Джентльмены, – печально начал он, – я сражен и раздавлен. Крошка Линнет, я же помню ее с детства, такая забавница, такая шалунья. А как гордился ею отец. Мелуш Риджуэй! Нет, лучше не вспоминать! Скажите же мне поскорее, чем я могу помочь, только этого я прошу!

– Для начала, мистер Пеннингтон, – сказал Рэйс, – слышали ли вы что-нибудь прошлой ночью?

– Нет, сэр, к сожалению, нет. Моя каюта находится по соседству с каютой доктора Бесснера. Номера 40—41. Там было какое-то движение около полуночи. Разумеется, вчера я не знал, отчего доктор не спит.

– Больше ничего? Может быть, выстрелы?

Пеннингтон отрицательно покачал головой.

– Когда вы легли спать?

– Должно быть, около одиннадцати, – он наклонился вперед.

– Я предполагаю, вам известно: на пароходе ходят различные слухи. Эта девушка, Жаклина де Бельфорт, она наполовину латиноамериканка. О ней говорят все. Линнет не посвящала меня в свои личные дела, но у меня есть глаза и уши. У этой девицы была интрижка с Симоном, вы знаете?

– Ищите женщину. Прекрасная поговорка, должен признаться, в данном случае вам не придется долго искать.

– По-вашему, Жаклина де Бельфорт застрелила Линнет Дойль? – спросил Пуаро.

– Да, так мне кажется. Разумеется, я ничего не знаю…

– К сожалению, мы кое-что знаем.

– В самом деле?

– Пеннингтон был явно удивлен.

– Нам известно, что мадемуазель де Бельфорт не могла застрелить мадам Дойль.

Он подробно изложил все обстоятельства. Пеннингтон слушал его недоверчиво.

– Да, все это звучит убедительно. Однако медсестра могла и уснуть. Она задремала, а девица потихоньку вышла из каюты и незаметно вернулась назад.