Таинственное происшествие в Сайлз - Кристи Агата. Страница 25

Затем выступили Уильям Эрл и Манинг. Они рассказали, что подписались под каким-то документом. Манинг утверждал, что это было в 4.30, Уильям же считал, что это произошло немного раньше.

После них была вызвана Цинция Мердок. Ей почти нечего было добавить к предыдущим показаниям, поскольку до того, как ее разбудила Мэри Кавендиш, девушка вообще не подозревала о случившемся.

— Вы даже не слышали, как упал столик?

— Нет, я спала очень крепко.

Судья улыбнулся.

— Люди с чистой совестью всегда спят крепко. Спасибо, мисс Мердок, у нас больше нет вопросов.

Следующей выступала мисс Ховард Она показала письмо, которое миссис Инглторп послала ей вечером 7 июля. Мы с Пуаро уже видели его раньше. В нем не содержалось ничего нового. Ниже я привожу текст письма.

17 июля

Стайлз Корт Эссекс

Дорогая Эвелин, конечно, трудно забыть все, что Вы наговорили тогда о моем любимом муже, но я стара и очень привязана к Вам, поэтому мне бы хотелось поскорее восстановить наши былые отношения,

С наилучшими пожеланиями — Эмили Инглторп.

Письмо было передано присяжным, которые внимательно прочитали его.

— Боюсь, что пользы от этого документа немного, — со вздохом сказал судья. — Здесь нет даже упоминания о событиях, происходивших в тот день.

— Все и так предельно ясно, — произнесла мисс Ховард. — Из письма видно, что бедняжка Эмили в тот день впервые поняла, что ее водят за нос.

— Но в письме нет ни единого слова об этом, — возразил судья.

— Потому что Эмили была не тем человеком, который может признать себя не правым. Но я-то ее знаю. Она желала моего возвращения. Но признать, что я была права, не могла. Большинство людей страдает этим недостатком. Я сама, например.

Мистер Уэллс и несколько присяжных усмехнулись. Да, безусловно, мисс Ховард умела общаться с людьми.

— Я только не пойму, к чему вся эта канитель? Пустая трата времени, да и только! — сказала мисс Ховард и негодующе посмотрела на присяжных. — Слова, слова, слова, хотя все мы прекрасно знаем, что…

Судья торопливо перебил ее.

— Спасибо, мисс Ховард, спасибо. Вы можете идти. Мне показалось, что он даже облегченно вздохнул, когда Эви села на место.

Теперь настала очередь рассказать о подлинной сенсации, случившейся в тот день.

Судья вызвал Альберта Мэйса, помощника аптекаря. Это был тот самый взволнованный юноша, который приходил к Пуаро. В ответ на первый вопрос судьи молодой человек рассказал, что он дипломированный фармацевт, но в здешней аптеке работает недавно, сменив своего предшественника, которого призвали в армию.

Закончив с предварительными формальностями, судья перешел непосредственно к делу.

— Скажите, мистер Мэйс, в последнее время вы продавали стрихнин кому-нибудь, кто не имел на это специального разрешения?

— Да, сэр.

— Когда это было?

— В понедельник вечером.

— Вы уверены, что в понедельник, а не во вторник?

— Да, сэр, в понедельник, шестнадцатого числа.

— И кому же вы продали стрихнин?

Весь зал замер в напряжении.

— Мистеру Инглторпу.

Словно по команде, все головы повернулись в сторону Альфреда Инглторпа. Он сидел совершенно неподвижно, хотя в тот момент, когда юноша произнес свои убийственные слова, он слегка вздрогнул и, казалось, хотел подняться, однако остался сидеть и только хорошо разыгранное выражение удивления появилось у него на лице.

— Вы уверены в своих словах?

— Да, сэр, абсолютно уверен.

— Скажите, а на старом месте вы тоже продавали стрихнин любому желающему?

Юноша, и без того выглядевший довольно тщедушным, совсем обмяк под строгим судейским взором.

— Нет, нет, что вы, сэр! Я никогда так не поступал! Но это же был сам мистер Инглторп из Стайлз, и я подумал, что ничего не случится, если я продам ему то, что он просит. Мистер Инглторп сказал, что ему надо усыпить собаку.

Я хорошо понимал чувства, которыми руководствовался юноша. Бедняге так хотелось угодить одному из обитателей усадьбы, тем более что это могло помочь ему попасть из захолустной аптеки в лучшее местное общество.

При продаже яда покупатель обычно расписывался в регистрационном журнале.

Да, сэр. Мистер Инглторп сделал это.

— Журнал у вас с собой?

— Да, сэр.

Журнал был передан присяжным, затем судья произнес еще несколько грозных слов по поводу безответственности некоторых аптекарей, после чего отпустил до смерти перепуганного мистера Мэйса.

И вот наконец настала очередь Альфреда Инглторпа. Зал замер. «Интересно, — подумал я, — понимает ли Альфред, что находится в двух шагах от виселицы?»

Судья сразу перешел к делу.

— В понедельник вечером вы покупали стрихнин, чтобы усыпить собаку?

— Нет, в усадьбе вообще нет собак, за исключением дворовой овчарки, которая совершенно здорова, — спокойно ответил Инглторп.

— Вы категорически отрицаете, что в понедельник покупали стрихнин у Альберта Мэйса?

— Да.

— Это вы тоже отрицаете?

И судья показал Альфреду регистрационный журнал с его подписью.

— Конечно. Почерк абсолютно непохож на мой, вы можете в этом убедиться сами.

Он вынул из кармана старый конверт, расписался на нем и передал присяжным. Действительно, почерк был совершенно другим.

— В таком случае, как вы объясните показания мистера Мэйса?

— Думаю, он ошибается, невозмутимо ответил Инглторп.

Судья выдержал паузу и спросил:

— Мистер Инглторп, не сочтите за труд, скажите, где вы находились вечером в понедельник шестнадцатого июля?

— Честно говоря, не помню.

— Это звучит неубедительно, мистер Инглторп, — резко сказал судья. — Попытайтесь все-таки вспомнить.

Инглторп пожал плечами.

— Я точно не помню, но, кажется, в тот вечер я вышел прогуляться.

— В каком направлении?

— Этого уж я совсем не помню. Лицо судьи стало еще более хмурым.

— Вы гуляли один?

— Да.

— Кто-нибудь повстречался вам по дороге?

— Нет.

— Жаль, — сухо сказал судья, — я вынужден констатировать, что вы отказываетесь сказать, где находились в то время, когда, согласно показаниям мистера Мэйса, покупали у него стрихнин.