Таинственное происшествие в Сайлз - Кристи Агата. Страница 3

— Конечно! Как только он окажется возле меня, я это мгновенно почувствую.

— А вдруг это будет «она»?

— Возможно. Но для убийства нужна ужасная жестокость. Это больше похоже на мужчину.

— Однако не в случае отравления, — неожиданно раздался звонкий голос миссис Кавендиш. — Доктор Бауэрстайн говорил вчера, что, поскольку большинство врачей ничего не знают о мало-мальски редких ядах, то, возможно, сотни случаев отравления вообще прошли незамеченными.

— Ладно, Мэри, хватит. Что за ужасная тема для разговора, — воскликнула миссис Инглторп. — Мне кажется, что я уже в могиле. А, вот и Цинция!

К нам весело бежала девушка в форме добровольного корпуса медицинской помощи.

— Что-то, Цинция, ты сегодня позднее обычного. Знакомьтесь, мистер Хастингс — мисс Мердок.

Цинция Мердок была цветущей юной девушкой, полной жизни и задора. Она сняла свою маленькую форменную шапочку, и я был восхищен золотисто-каштановыми волнистыми локонами, упавшими ей на плечи. Цинция потянулась за чашкой, и белизна ее маленькой ручки тоже показалась мне очаровательной. Будь у нее темные глаза и ресницы, девушка была бы просто красавицей. Она уселась на траву рядом с Джоном. Я протянул ей блюдо с бутербродами и получил в ответ пленительную улыбку:

— Садитесь тоже на траву, так гораздо приятней.

Я послушно сполз со стула-и уселся рядом.

— Мисс Мердок, вы работаете в Тэдминстере?

Она кивнула.

— Да, в наказание за грехи.

— Что, там с вами недостаточно учтивы? — спросил я с улыбкой.

— Хотела бы я тогда на них посмотреть, — с достоинством ответила Цинция.

— Моя двоюродная сестра работает сиделкой, и она просто в ужасе от медсестер.

— Неудивительно. Они действительно кошмарны, мистер Хастингс, вы даже себе не представляете, какие они противные. Слава богу, что я работаю в амбулаторном пункте, а не сиделкой.

— И сколько же людей вы отравили? — спросил я со смехом.

Цинция тоже улыбнулась.

— О, многие сотни, мистер Хастингс.

— Цинция, — обратилась к ней миссис Инглторп, — не могла бы ты помочь мне написать несколько писем?

— Конечно, тетя Эмили.

Она немедленно вскочила, и ее поспешность сразу напомнила мне, насколько эта девушка зависела от миссис Инглторп, которая, хотя и была чрезвычайно добра к Цинции, но не позволяла ей забывать о своем положении.

Мэри повернулась ко мне.

— Джон вам покажет вашу комнату. Ужин у нас в половине восьмого. В такое время, как сейчас, не пристало устраивать поздние трапезы. Член нашего общества лэди Тэдминстер, дочь покойного лорда Абботсбэри, придерживается того же мнения. Она согласна со мной, что сейчас следует экономить во всем. Мы так организовали хозяйство в поместье, что ничего не пропадает зря, даже мелкие клочки исписанной бумаги собираются в мешки и отправляются на переработку.

Я выразил свое одобрение, и Джон повел меня в дом. Мы поднялись по широкой лестнице, которая, разветвляясь, вела в правое и левое крыло здания. Моя комната была в левом крыле и выходила окнами в парк.

Джон вышел, и через несколько минут я увидел, как он медленно шел по лужайке под руку с Цинцией Мердок. Было слышно, как миссис Инглторп позвала ее, и девушка, вздрогнув, стремглав бросилась назад. В ту же секунду из-за деревьев вышел какой-то человек и неторопливо направился к дому. Это был мужчина лет сорока со смуглым гладко выбритым лицом, производившим довольно угрюмое впечатление. Казалось, его одолевали мрачные мысли. Проходя мимо моего окна, он взглянул наверх, и я узнал его, хотя он очень изменился за те пятнадцать лет, что мы не виделись. Это был младший брат Джона Лоуренс Кавендиш. Я терялся в догадках, почему он выглядел таким угрюмым. Однако вскоре я вернулся к мыслям о своих собственных делах.

Я провел замечательный вечер, и всю ночь мне снилась загадочная и прекрасная Мэри Кавендиш.

Следующее утро было светлым и солнечным. Предвкушение новой встречи переполняло все мое существо. — Утром Мэри не появлялась, но после обеда она пригласила меня на прогулку. Несколько часов мы бродили по лесу и возвратились примерно к пяти.

Едва мы зашли в большой холл, как Джон сразу позвал нас в курительную комнату. По выражению его лица я сразу понял: что-то стряслось. Мы последовали за ним, и он плотно закрыл дверь.

— Мэри, произошла очень неприятная история. Эви здорово повздорила с Альфредом Инглторпом и собирается уехать.

— Эви? Уехать?

Джон мрачно кивнул.

— Да. Она пошла к матери и… А вот и она сама.

Мисс Ховард вошла в комнату с небольшим чемоданом в руках. У нее был взволнованный и решительный вид. Губы плотно сжаты, и казалось, что она собирается от кого-то защищаться.

— По крайней мере я сказала все, что думаю, — выпалила она.

— Эвелин, милая, этого не может быть! — воскликнула Мэри.

Мисс Ховард мрачно кивнула.

— Все может быть! Думаю, Эмили никогда не забудет все, что я ей сказала. По крайней мере простит мне это не скоро. Пускай. До нее хоть что-то дошло. Хотя и в этом я не уверена. Я ей прямо сказала: «Вы старая женщина, Эмили, а нет ничего хуже старых дур. Они еще дурнее молодых. Он же на двадцать лет моложе вас. Хватит вам в любовь играть. И так понятно, что он женился только из-за денег. Не давайте ему много. У фермера Райкеса хорошенькая молодая женушка. Спросите-ка своего Альфреда, сколько он на нее тратит?» Ух, как она разозлилась! Понятное дело! А я свое гну: «Я вас, Эмили, предупреждаю, хотите вы этого или нет, он вас придушит прямо в постели, как только рассмотрит хорошенько. Зря вы вышли за этого мерзавца. Можете говорить мне что угодно, но запомните мои слова: ваш муж — мерзавец!»

— А она что?

Мисс Ховард сделала язвительную гримасу.

— «Милый Альфред», «бесценный Альфред», «мерзкая клевета», «мерзкая ложь», «мерзкая женщина обвиняет ее бесценного мужа». Нет, чем раньше я покину этот дом, тем лучше. Словом, я уезжаю.

— Ну, не надо так сразу! Неужели вы уедете прямо сейчас?

— Да, сию же минуту.

Несколько секунд мы сидели, молча уставившись на нее. Наконец Джон решил, что дальнейшие уговоры бесполезны, и пошел справиться о поезде. За ним последовала его жена, продолжая что-то бормотать насчет миссис Инглторп и что надо бы ее убедить прислушаться к словам Эви.