Тайна испанской шали - Кристи Агата. Страница 4

— Шаль? — прошептал Энтони. — Шаль Тысячи Цветов?

— Нет-нет, нечто куда менее привлекательное. Нечто такое, что сразу объяснило все загадочные обстоятельства, связанные с нею. Сразу стало понятно, в чем ее истинная ценность. Простите, мне кажется, шеф…

И в самом деле послышался звонок. Энтони, с трудом сдерживая нетерпение, ожидал возвращения инспектора.

За себя он теперь совсем не беспокоился. Как только они снимут его отпечатки пальцев, они окончательно убедятся в его непричастности. А потом, возможно, позвонит Кармен… Шаль Тысячи Цветов! Какая удивительная история — вполне достойная этой поразительной девушки, этой экзотической красавицы со жгучими очами!

Кармен Феррарес…

Он очнулся от грез. Как долго, однако, нет инспектора. Энтони встал и потянул на себя ручку двери. В квартире было как-то неестественно тихо. Неужели они ушли?

Конечно нет… Чтобы вот так, не сказав ни слова… Большими шагами он прошел в следующую комнату. Никого.

В гостиной — тоже. У нее был какой-то голый и растрепанный вид. Боже милостивый! Его эмаль, серебро!

Он пробежался по всем комнатам. Везде чего-либо недоставало. Квартиру обчистили. Все ценные безделушки — а у Энтони был недурной вкус и чутье истинного коллекционера — унесли.

Энтони едва доплелся до ближайшего стула и со стоном обхватил голову руками. Звонок в дверь вывел его из оцепенения. Он пошел открывать — на пороге стоял Роджерс:

— Прошу прощения, сэр. Но джентльменам показалось, что вам может понадобиться помощь.

— Джентльменам?

— Да, тем двум вашим друзьям, сэр. Я помог им все упаковать. У меня весьма кстати оказались в подвале два хороших ящика. — Он опустил глаза. Солому я подмел, сэр. Может, не очень хорошо?

— Вы упаковывали вещи здесь? — простонал Энтони.

— Да, сэр. Разве вы не велели это сделать? Высокий джентльмен попросил меня заняться этим, сэр, а поскольку вы говорили с другим джентльменом в дальней комнате, я не посмел вас беспокоить.

— Я не говорил с ним, — мрачно сказал Энтони. — Это он говорил со мной, черт бы его побрал.

Роджерс деликатно кашлянул.

— Мне, право же, очень жаль, сэр, что возникла такая необходимость, пробормотал он.

— Какая необходимость?

— Расстаться с такими чудесными вещицами, сэр.

— Что? О да. Ха-ха! — Он издал горький смешок. — Они, я полагаю, уже уехали? Эти… мои друзья, я имею в виду?

— О да, сэр, только что. Я поставил ящики в такси, высокий джентльмен поднялся снова наверх, а потом они оба сбежали вниз и сразу же укатили. Простите, сэр…

Что-нибудь не так, сэр?

Глухой стон, который издал Энтони, был красноречивей любого ответа.

— Спасибо, Роджерс. Не так — все. Но вы тут ни при чем. А теперь ступайте, мне надо кое-куда позвонить.

Минут через пять Энтони уже рассказывал о случившемся инспектору Драйверу, сидевшему напротив него с блокнотом в руке. «Какой же он все-таки несимпатичный, этот инспектор Драйвер, — размышлял Энтони, — совсем не тянет на настоящего инспектора. Какой-то… не вызывающий доверия, похож на фигляра. Вот вам еще один яркий пример превосходства Искусства над Реальностью».

Энтони окончил свое печальное повествование. Инспектор закрыл блокнот.

— Ясно как божий день, — сказал он. — Это шайка Паттерсонов. За последнее время они обтяпали несколько подобных делишек. Один высокий и светловолосый, другой — маленький, черненький, и с ними девушка.

— Черноволосая?

— Да, и чертовски красивая. Обычно служит приманкой.

— И-испанка?

— Во всяком случае, так она себя называет. Родилась в Хэмпстеде.

— Значит, и впрямь у тамошних жителей крепкие нервы, — пробормотал Энтони.

— Да, все ясно, — повторил инспектор, поднимаясь. — Она звонит вам по телефону и рассказывает какую-нибудь жалостную небылицу. Она уверена, что вы обязательно клюнете. Потом она идет к матушке Гибсон, которая не прочь подзаработать, пуская к себе наверх тех, кому не с руки встречаться на людях, всяким парочкам. Как вы понимаете, криминала тут нет. Вы попадаетесь на удочку, сообщники красотки везут вас сюда, и пока один отвлекает ваше внимание какими-нибудь россказнями, другой смывается с добычей.

Это Паттерсоны, как пить дать. Это их почерк.

— А мои вещи? — с тревогой спросил Энтони.

— Сделаем все, что сможем, сэр. Но Паттерсоны очень уж хитры.

— Это я понял, — горько заметил Энтони.

Инспектор ушел, и почти сразу же раздался звонок.

Энтони открыл дверь. У порога стоял маленький мальчик с каким-то свертком.

— Вам посылка, сэр.

Энтони с некоторым удивлением взял сверток. Он не ожидал никаких посылок. Вернувшись в гостиную, он перерезал бечевку.

Набор для ликера!

А на дне одного из стаканчиков — крошечная искусственная роза. Он мысленно вернулся в ту комнату над лавкой.

«Вы мне и в самом деле нравитесь. Помните это, что бы потом ни случилось…»

…Что бы потом ни случилось… Значит, она имела в виду…

Энтони взял себя в руки. Его взгляд упал на пишущую машинку, и он с решительным видом уселся за письменный стол.

Его взгляд снова стал рассеянно-мечтательным. Шаль Тысячи Цветов… Что же такое нашли на полу рядом с мертвой старухой? Что это за страшная вещь, которой объяснялась вся эта кутерьма вокруг расшитой шали?

Поскольку «инспектору» нужно было во что бы то ни стало занять его мысли, этот воришка воспользовался испытанным приемом из «Тысячи и одной ночи» и, как Шехсрезада, прервал рассказ на самом интересном месте. Ну а если самому продолжить эту историю, разве не нашлось бы чего-то такого, что объяснило бы тайну шали? Неужели не нашлось бы? А если хорошенько подумать?

Энтони вытащил из машинки лист бумаги и заменил его чистым. Он напечатал новое заглавие:

Несколько секунд он молча смотрел на него. Потом начал неистово стучать по клавишам…