Улица Арлекина - Кристи Агата. Страница 6

Выбежав на улицу, он проникся странным ощущением нереальности. Волшебный лунный свет, волшебная ночь… И две фигуры, медленно идущие по улице в его сторону.

Оранов в костюме Арлекина — так мистер Саттертуэйт подумал в первое мгновение. Но когда они проходили мимо него, он понял, что ошибся. Этот стройный силуэт, эта легкая раскачивающаяся походка могла принадлежать лишь одному человеку — мистеру Кину.

Легко, словно не касаясь земли, они прошли дальше по улочке. Вскоре мистер Кин оглянулся, и мистер Саттертуэйт, к своему изумлению, увидел не лицо мистера Кина, а чужое, незнакомое… Хотя нет, не совсем незнакомое. Ах да! Таким, вероятно. Могло быть лицо Джона Денмена до того, как он был избалован и обласкан жизнью. Лицо, в котором горит нетерпение и безрассудство и угадываются черты мальчишки — и возлюбленного…

До него долетел ее счастливый звенящий смех Он глядел им вслед и видел вдали огни маленького домика над обрывом. Он глядел, глядел и, как во сне, не мог отвести взгляда…

От сна его пробудила чья-то рука. Кто-то, подошедший сзади, схватил его за плечо и развернул к себе лицом. Это оказался Сергей Оранов. Он был бледен и сильно взволнован.

— Где она? Где? Она обещала прийти — но ее нет.

— Мадам только что прошла по этой улице, одна. Это ответила служанка миссис Денмен, стоявшая в тени за калиткой. Она поджидала свою хозяйку с шалью.

— Я стояла тут и видела, как она прошла мимо, — пояснила она.

— Одна? — хрипло спросил мистер Саттертуэйт. — Вы сказали — одна?

Глаза служанки расширились от удивления.

— Ну да! Разве не вы, сэр, только что говорили с ней? Мистер Саттертуэйт вцепился в руку Оранова.

— Скорее, — прошептал он. — Я… я боюсь. Они вместе поспешили по улочке, князь по дороге торопливо что-то говорил:

— Она удивительное существо. Ах, как она сегодня танцевала! И этот ваш друг — кто он?.. Впрочем, все равно, но он замечательный, прекрасный танцор. Раньше, когда она танцевала Коломбину Римского-Корсакова, она так и не нашла для себя идеального Арлекина. Ни Моргунов, ни Кваснин — никто ей не подходил. И тогда она знаете что придумала? Она мне как-то призналась… Она стала танцевать не с настоящим партнером, а с неким воображаемым Арлекином, которого на самом деле никогда не было. Она говорила, что это сам Арлекин пришел танцевать с ней. Вот эта ее фантазия и делала ее Коломбину такой прекрасной.

Мистер Саттертуэйт кивал. В голове его трепетала одна мысль.

— Скорее, — сказал он. — Мы должны успеть Обязаны успеть! Они миновали последний поворот и остановились у глубокой мусорной ямы. В яме они увидели то, чего там прежде не было, — тело женщины. Поза ее была прекрасна. Она лежала с запрокинутой головой, широко раскинув руки. Мертвое лицо в лунном свете сияло победной красотой.

Как из тумана выплыли давешние слова мистера Кина: «на свалке можно увидеть поистине прекрасные вещи»… Теперь-то мистер Саттертуэйт их понял.

Оранов бормотал что-то бессвязное. По его лицу катились слезы.

— Я любил ее. Я всегда любил ее… — Он почти слово в слово повторял то, о чем сегодня думал мистер Саттертуэйт. — Мы с ней были из одного и того же мира. У нас были одинаковые мысли, одинаковые сны. Я любил бы ее всегда Откуда вы знаете?

Князь глядел на него молча, видимо, смущенный резким тоном собеседника.

— Откуда вы знаете? — повторил мистер Саттертуэйт. — Все влюбленные думают так, и все так говорят! Но лишь один…

Обернувшись, мистер Саттертуэйт едва не наткнулся на мистера Кина. В величайшем волнении он схватил своего друга за руку и оттащил в сторону.

— Так это были вы? — сказал он. — Вы только что шли с ней рядом?

Мистер Кин немного помолчал и тихо ответил:

— Считайте так, если вам угодно.

— Но служанка вас не видела!..

— Да. Служанка меня не видела.

— Но я же видел! Как это могло быть?

— Возможно, благодаря цене, которую вы заплатили, вы можете теперь видеть то, чего не видят другие.

Мистер Саттертуэйт с минуту остолбенело глядел на него, потом вдруг задрожал как осиновый листок.

— Где мы? — прошептал он. — Что это за место?

— Я уже говорил вам сегодня: это моя улица.

— Это улица Влюбленных, — сказал мистер Саттертуэйт. — И по ней проходят люди.

— Да, рано или поздно большинство людей проходит по ней.

— И что же они находят… в конце? Мистер Кин улыбнулся и указал на полуразвалившийся домик на краю ямы.

— Свалку — или дом своей мечты… Кто знает? — вкрадчиво сказал он.

Мистер Саттертуэйт внезапно вскинул голову, ему хотелось кричать, протестовать, он чувствовал себя обманутым.

— Но ведь я… — Голос его дрогнул. — Я так и не прошел по вашей улице…

— Вы жалеете об этом?

Мистер Саттертуэйт затрепетал. Его друг вырос, казалось, до неимоверных размеров. Что-то страшное, угрожающее замаячило перед мистером Саттертуэйтом… Удовольствие, скорбь, отчаяние. Его душа, такая маленькая и уютная, в ужасе сжалась.

— Вы жалеете? — повторил свой вопрос мистер Кин. От него повеяло чем-то пугающим.

— Нет, — простонал мистер Саттертуэйт, — н-нет. И вдруг, овладев наконец собой, крикнул:

— Но я умею видеть. Может, я и в самом деле только зритель Драмы Жизни но я вижу то, что невидимо для других. Вы же сами только что это сказали, мистер Кин.

Но мистер Кин исчез.