Четверо под подозрением - Кристи Агата. Страница 2

«Рано или поздно они до меня доберутся, – повторил он. – Когда этот день наступит, не укоряйте себя. Я не сомневаюсь, что вы сделаете все возможное».

Затем он перешел к изложению плана. План этот был достаточно прост. Он хотел подыскать небольшой коттедж в сельской местности, где бы мог спокойно жить и продолжать работу. В конце концов он выбрал деревню в Сомерсете [3] – Кингз-Натон, в семи милях от железнодорожной станции и почти не тронутую цивилизацией. Купил очень симпатичный домик, кое-что перестроил, усовершенствовал и поселился там в свое полное удовольствие. Домочадцами его были: племянница Грета, секретарь, прислуга – старая немка, которая верой и правдой трудилась у него без малого сорок лет, – и приходящий садовник из Кингз-Натона – мастер на все руки.

– Четверо под подозрением, – сказал доктор Ллойд.

– Верно. Четверо под подозрением. Лучше не скажешь. В течение пяти месяцев жизнь в Кингз-Натоне шла спокойно. И вот произошло несчастье. Доктор Розен упал с лестницы – и умер. В это время Гертруда находилась у себя на кухне, дверь была закрыта, и, как она говорит, она ничего не слыхала. Фрейлейн Грета работала в саду, сажала какие-то там луковицы, опять-таки по ее словам. Садовник Доббс сказал, что был в сарае, где выращиваются цветы в горшках, и, как обычно, в одиннадцать завтракал. Секретарь пошел прогуляться, но опять-таки с его собственных слов. Алиби не было ни у одного – их показания никто не мог подтвердить. Одно определенно – совершил это не человек со стороны: постороннего в таком маленьком местечке, как Кингз-Натон, наверняка бы сразу заметили. Обе двери – парадная и задняя – были заперты. У всех домашних были собственные ключи. Итак, вы видите, что все сводится к этой четверке. И при этом каждого из них трудно подозревать. Грета – дочь его родного брата. Гертруда – сорок лет служила верой и правдой. Доббс вообще не бывал за пределами Кингз-Натона. А Чарлз Темплтон – секретарь…

– Да, – прервал его полковник Бантри, – нельзя ли о нем поподробнее? Он представляется мне подозрительной личностью. Что вам о нем известно?

– То, что мне о нем известно, полностью оправдывает его, – отрезал сэр Генри. – Видите ли, Чарлз Темплтон – мой человек.

– Ого! – только и вырвалось у ошеломленного полковника.

– Да. Я хотел иметь кого-нибудь там и в то же самое время не хотел давать повода для разговоров в деревне. Розену нужен был секретарь. Вот я и определил к нему Темплтона. Джентльмен, по-немецки говорит свободно и притом весьма способный малый.

– Но тогда кого же из них вы подозреваете? – Миссис Бантри была озадачена. – Все они такие… ну как это возможно?

– Да, но можно взглянуть на вещи еще и с другой стороны. Фрейлейн Грета – его племянница и весьма привлекательная девица. Но война нам не раз доказывала, что брат может пойти против сестры, отец – против сына и так далее. Самые привлекательные и добронравные молодые девицы совершали самые немыслимые поступки. То же самое относится и к Гертруде: кто знает, какие силы могли бы тут сработать? Может быть, ссора с хозяином или накопившееся за долгие годы преданной службы чувство обиды. Пожилые женщины ее склада иногда бывают на удивление ожесточенными. А Доббс? Или его это совершенно не касается, раз он не связан с семьей? Деньги все сделают. К Доббсу могли найти определенный подход и купить его.

Было очевидно, что какое-то поручение или какой-то приказ поступил извне. Иначе в чем же причина пяти месяцев промедления?.. Дело в том, что агенты общества еще не были убеждены, что Розен предатель, и откладывали месть до появления неоспоримых доказательств измены. Наконец, когда никаких сомнений не осталось, шпиону в доме было послано сообщение – уничтожить.

– Какой ужас! – содрогнулась Джейн Хелльер.

– Я пытался выяснить, как передали приказ. Узнав это, я получил единственную зацепку к решению задачи. Пока мне было известно, что кто-то из четверых получил приказ. А затем – никаких промедлений: приказ отдан – приказ выполнен. Этим отличалась «Шварц ханд».

Я занялся исследованием этого вопроса, занялся настолько тщательно, что, вероятно, удивлю вас своей доходящей до абсурда дотошностью. Кто приходил в дом утром? Я не исключал никого. Вот список.

Он вынул из кармана конверт и достал из него бумагу.

– Мясник принес кусок баранины. Проверил и установил: подтверждается.

Посыльный от бакалейщика принес упаковку кукурузной муки, два фунта сахара, фунт масла и фунт кофе. Тоже проверил и установил: все верно.

Почтальон принес два проспекта для фрейлейн Розен, письмо Гертруде, три письма доктору Розену, одно из них с иностранной маркой, и два письма мистеру Темплтону, одно тоже с иностранной маркой.

Сэр Генри сделал паузу и вытащил из конверта ворох документов.

– Не изволите ли полюбопытствовать? Все это было передано мне заинтересованными лицами, а также извлечено из мусорной корзины. Нет надобности говорить, что письма подвергались экспертизе на невидимые чернила и et cetera [4]. Ничего подобного не установлено.

Каталоги были от владельца питомника и от известной лондонской пушной фирмы. Два счета на имя доктора Розена: за семена для сада и от лондонской книгоиздательской фирмы. Письмо на его имя было следующего содержания:

«Мой дорогой Розен!

Только что от Хелмута Спата. На днях виделись с Эдгаром Джексоном. Он и Амос Перри недавно вернулись из Тсинтау [5], но Честность не позволяет мне сказать, что я завидую их поездке. Дайте знать о себе в ближайшее время. Как говорилось ранее, остерегайтесь одного человека. Вы знаете, кого я имею в виду, хотя вы и не согласны.

Ваша Георгина».

Почта мистера Темплтона состояла из счета от портного и письма от друга из Германии, – продолжал рассказ сэр Генри. – Последнее он, к несчастью, порвал во время прогулки. И, наконец, имеется письмо, полученное Гертрудой:

«Дорогая миссис Шварц!

Мы надеимся, что придети на наше собрание вечером в пятницу викарий говорит, что вам все обрадуются. Ресепт ветчины очень харош, благодарствуйте. Надеимся пребывайте в добром здравей повидаимся в пятницу и проч.

Преданно ваша Эмма Грин».

– Я думаю, это письмо ни при чем, – улыбнулся доктор Ллойд.

Улыбнулась и миссис Бантри.

– Я тоже так посчитал, – сказал сэр Генри, – но все же на всякий случай навел справки о миссис Грин и о церковном собрании. Нелишне, знаете ли.

– Так всегда говорит наша дорогая мисс Марпл, – улыбнувшись, сказал доктор Ллойд. – Вы совсем замечтались, мисс Марпл. О чем это вы призадумались?

– Да так. – Мисс Марпл встрепенулась. – Просто удивляюсь, почему слово «честность» в письме к доктору Розену написано с заглавной буквы.

Миссис Бантри взяла письмо.

– Ой, действительно, – подтвердила она.

– Да, милая, – сказала мисс Марпл. – Я думала, вы заметили!

– Это письмо – явное предупреждение, – сказал полковник Бантри. – Это мне сразу бросилось в глаза. Я не так мало замечаю, как вы думаете. Да, явное предупреждение, но о ком?

– Кстати, вам, наверно, небезынтересно будет узнать, что, по словам Темплтона, доктор Розен вскрыл письмо за завтраком и швырнул ему, сказав, что понятия не имеет об этом человеке.

– Но это не мужчина, – возразила Джейн Хелльер. – Здесь стоит: «Георгина».

– Трудно разобраться, – сказал доктор Ллойд. – Может быть, и Георгий, но больше похоже на Георгину. Одно для меня совершенно ясно: почерк мужской.

– И вы знаете, что интересно, – снова заговорил полковник Бантри, – ведь он швырнул конверт на стол и сделал вид, что ничего не знает об этом человеке. Возможно, он хотел увидеть, какую реакцию это вызовет. Но у кого? У девушки? У мужчины?