Эркюль Пуаро и Путаница в Гриншоре - Кристи Агата. Страница 5

– Trе?s bien, chе?re Madame [14], – вежливо ответил Пуаро, – а вы?

Внешний вид миссис Оливер несколько отличался от того, который помнил детектив, и причиной этому было то, что она еще раз изменила свою прическу, на что намекнула в телефонном разговоре. В последний раз, когда Пуаро видел миссис Оливер, ее прическа имела вид растрепанной ветром. Сейчас ее волосы, сильно подсиненные, были подняты вверх в виде множества маленьких искусственных колечек, которые должны были напоминать псевдостиль маркизы Помпадур.

Этот стиль пропадал на уровне ее шеи; все, что было на ней ниже этого уровня, можно было охарактеризовать как «практичный деревенский»: грубый твидовый жакет ядовитого цвета яичного желтка и джемпер раздражающего горчичного цвета.

– А я знала, что вы приедете, – весело сказала миссис Оливер.

– Вы никак не могли этого знать, – сурово ответил Пуаро.

– Нет, знала.

– Я сам все еще спрашиваю себя, почему оказался здесь.

– А я знаю ответ – из любопытства.

Пуаро посмотрел на нее, и его глаза блеснули.

– Эта ваша пресловутая женская интуиция, – ответил он, – на этот раз не так уж и далека от истины.

– Не смейте смеяться над моей женской интуицией. Вспомните, что я всегда сразу же угадывала имя убийцы.

Пуаро галантно промолчал, иначе ему пришлось бы напомнить ей – дай бог с пятого раза и далеко не всегда. Вместо этого он произнес, оглянувшись вокруг:

– У вас здесь великолепное место.

– Вы имеете в виду все это вокруг? Но это принадлежит не мне, месье Пуаро. А вы именно так подумали? Нет, нет, все это принадлежит людям по фамилии Стаббс.

– А кто они?

– Если сказать правду, то никто, – ответила писательница. – Просто богатеи. А я здесь исключительно по делу.

– Набираетесь местного колорита для одного из ваших chefs-d’oeuvre? [15]

– И опять не угадали. Именно по делу. Я здесь работаю. Меня наняли для того, чтобы организовать убийство.

Сыщик в молчании уставился на женщину.

– Да нет, конечно, не настоящее, – успокоила его миссис Оливер. – Завтра здесь состоится большой праздник. И в качестве основной новинки здесь будет организована «Охота за убийцей». Которую я срежиссирую. Ну, знаете, как «Охота за сокровищами»; только они так часто играли в эту игру, что «Охота на убийцу» кажется им настоящей новинкой. Поэтому мне заплатили весьма неплохие деньги за то, чтобы я приехала сюда и все это выдумала. И вы знаете, это довольно интересно – ничем не напоминает мою обычную скучную рутину.

– И как все это будет происходить?

– Ну, естественно, будет жертва. И подсказки. И подозреваемые. Все достаточно традиционно: женщина-вамп, шантажист, молодые влюбленные, зловещий дворецкий и так далее. Платите полкроны вступительного взноса, и вам предъявляют первую подсказку. После этого вам надо найти Жертву, Оружие, Преступника и определить Мотив. Ну и в конце игры будут раздаваться призы.

– Великолепно, – произнес Эркюль Пуаро.

– Кстати, – с сожалением заметила писательница, – организовать все это гораздо сложнее, чем может показаться с первого взгляда. Ведь, в отличие от моих книг, в реальной жизни люди довольно смышлены.

– И вы пригласили меня, чтобы я помог вам в организации всего этого действа?

Пуаро даже не пытался скрыть свою ярость.

– Нет, – ответила миссис Оливер. – Ну, конечно же, нет! Я уже все сама организовала. К завтрашнему дню все абсолютно готово. Нет, вы мне нужны совсем по другой причине.

– По какой же?

Миссис Оливер подняла руки к своей голове. Она уже готова была запустить их в прическу жестом, который был так хорошо знаком Пуаро, когда вспомнила о своей сложной coiffure [16]. Поэтому свою мысль она подчеркнула, подергав себя за мочки ушей.

– Я не могу назвать себя неуравновешенной дурой, – сказала она, – но мне кажется, что здесь что-то не так.

– Что-то не так? Что вы имеете в виду?

– Не знаю… Я бы хотела, чтобы вы выяснили именно это. Но я чувствую – все сильнее и сильнее, – что мною манипулируют… как будто меня ведут куда-то в узде… Вы можете, если хотите, назвать меня дурой, но я хочу сказать вам, что если завтра вместо игрушечного убийства произойдет настоящее, то я совсем этому не удивлюсь.

Сыщик уставился на нее, и она вызывающе посмотрела на него в ответ.

– Очень интересно, – заметил Пуаро.

– Наверное, вы считаете меня полной идиоткой, – попыталась защититься миссис Оливер.

– Я никогда так не думал, – ответил сыщик.

– Неправда, я ведь знаю, что вы говорите или думаете об интуиции.

– Вещи можно называть по-разному, – объяснил бельгиец. – Я вполне готов поверить, что вы увидели или услышали нечто, что заставило вас насторожиться. Думаю, что вы сама не можете сейчас определить, что же такое вы увидели или услышали. Вы чувствуете только результат. Наверное, можно сказать так: вы сами не знаете, что же именно вы знаете. Если хотите, назовите это интуицией.

– Чувствуешь себя такой дурой, – уныло заметила миссис Оливер, – когда не можешь точно определить свои ощущения.

– Не волнуйтесь, всему свое время, – подбодрил ее Пуаро. – Вы говорили, что ощущаете, словно вас как будто – как вы выразились – ведут куда-то в узде? Не могли бы вы поточнее объяснить мне, что вы имеете в виду?

– Знаете, это довольно сложно… Как бы вам это объяснить – ну, в общем, это ведь мое убийство. Я его продумала и спланировала, и оно абсолютно правдоподобно. Если вы вообще что-нибудь знаете о писателях, то знаете, что мы совершенно не переносим рекомендаций. Люди иногда говорят: «Великолепно, но почему бы не сделать так, чтобы такой-то или такая-то не совершили то-то и то-то?» Или: «А не кажется ли вам, что жертвой должен быть А вместо Б? Или убийцей должен оказаться В вместо Г?» То есть я хочу сказать, что в этом случае мне хочется всем им ответить: «Хорошо, тогда напишите все сами и так, как вам хочется!»

Пуаро кивнул в знак понимания.

– И вы хотите сказать, что именно это сейчас происходит?

– Нет, не совсем… Естественно, была сделана масса всяких глупых предложений, а потом я встала на дыбы, и они от меня отвязались; однако им удалось-таки пропихнуть одно маленькое, незначительное изменение, и то только потому, что по отношению ко всем остальным я стояла насмерть. А с этой тривиальностью я согласилась, даже не обратив на нее внимания.

– Понятно, – задумчиво произнес бельгиец. – Да, действительно, есть такой метод… Сначала предлагается что-то серьезное и заведомо невыполнимое, но не это является главным. Главной целью является именно небольшое и малозначащее изменение. Я правильно вас понял?

– Совершенно правильно, – подтвердила писательница. – И, кроме того – может быть, мне это и кажется, хотя я в этом и сомневаюсь, – ни одно из всех предложений не было важным. И вот именно это стало меня беспокоить – это и та… атмосфера, которая все это окружает.

– А кто предлагал вам все эти изменения?

– Разные люди, – объяснила миссис Оливер. – Если бы это был какой-то один человек, то я была бы более уверена в своих предположениях. Но это не один человек, хотя иногда мне кажется, что это именно так и есть. Я имею в виду, что один и тот же человек действует через множество ничего не подозревающих людей.

– А вы не предполагаете, кто бы это мог быть?

Миссис Оливер отрицательно покачала головой.

– Это кто-то очень умный и осторожный, – предположила она, – и им может оказаться любой.

– Хорошо, а кто принимает участие в инсценировке? – спросил Пуаро. – Ведь этих людей не так много, правильно?

– Что ж, – начала перечислять женщина. – Прежде всего сэр Джордж Стаббс, которому принадлежит это место. Богатый плебей, который не разбирается ни в чем, кроме своего бизнеса. А вот в бизнесе, по-моему, ему нет равных. Потом леди Стаббс, или Хэтти, лет на двадцать моложе своего мужа, довольно красива, но дура дурой. Я уверена, что она полоумная. Естественно, замуж она вышла из-за денег и не способна думать ни о чем другом, кроме шмоток и драгоценностей. Есть еще Майкл Уэйман – он архитектор, молод и довольно недурен собой – в таком грубоватом, богемном стиле. Он проектирует теннисный корт для сэра Джорджа и восстанавливает собор.