Взаимное притяжение - Браун Лайза. Страница 47

– Мне тоже. Зовите меня Эллен. Мне так будет приятней.

– А вы называйте меня на «ты», – улыбнулась Силоу свекрови.

Она провела с мужем весь день. Утром они отправились в конюшню, где ее внимание сразу привлек гнедой конь.

– Это тот самый жеребенок, поранившийся о колючую проволоку, о котором ты рассказывал тем летом?

Билли улыбнулся коню и погладил его по носу.

– Тот самый, тот самый! Красавцем стал!

Даже – на непросвещенный взгляд Силоу конь был хоть куда.

– Жаль, что такой конь киснет без дела, – с сожалением сказал Билли, глядя вслед Чейзу, скачущему к двери навстречу долгожданной свободе. – Он создан для родео.

Из конюшни они направились в душную и жаркую теплицу.

Джимми, помощник Билли, не сводил глаз с Силоу, и Билли отправил его работать в сад.

– Парень просто помешан на девушках, – объяснил Билли. – И мне бы очень не хотелось увольнять его только за то, что он пялится на тебя. Он хороший работник.

Она несогласно покачала головой, убирая с лица пряди выбившихся из прически волос. На щеке красовалась полоска грязи.

– Парень просто сильно удивлен. Не каждый же день великий Билли Боб Уокер женится.

– Ты хочешь сказать, не каждый день сюда спускается с облаков сказочная принцесса?

– Какая я принцесса…

– Ну не скажи. Единственная и ненаглядная дочь Сэма Пеннингтона! Его бы, наверное, удар хватанул, если б он тебя сейчас увидел, правда?

Билли оглядел Силоу, одетую в его большую футболку и широкие черные шорты, которые она вчера купила во время их похода по магазинам.

– Нет, он железный человек, – ответила Силоу и сменила тему: – Слушай, а почему мама называет тебя Виль?

Он вырыл рукой в мягкой земле длинную ямку, осторожно поставил в нее принесенные им бегонии и стал медленно закапывать их.

– Мне было шесть, – начал он, не прерывая работы, – Джошуа Дэвидсон – один парень из третьего класса – назвал меня «ублюдком». Я не знал, что это значит, но понял, что это очень обидно. Я вернулся домой – в первый свой школьный день – весь в слезах. Мама объяснила мне, что имел в виду Джошуа. Я не очень понял. Больше всего меня потрясло то, что мама заплакала. И тогда на следующий день я ударил его в лицо и разбил ему нос. Господи, как меня потом высекли! Директор чуть с меня шкуру не спустил, – Билли, захваченный воспоминаниями, даже на секунду прервал работу. – Так я приобрел скандальную репутацию. Я ведь никому не сказал, за что так жестоко обошелся с Джошуа, но с тех пор он держал язык за зубами, по крайней мере, при мне. Когда мама узнала, что я натворил, и сказала, что понимает меня, но что я все равно не смогу избить всех, что настоящий мужчина должен уметь держать себя в руках. Еще она сказала, что хочет, чтобы я вырос настоящим мужчиной, и в память об этом дне будет называть меня взрослым именем. С тех пор и зовет.

Билли Боб вылил воду на только что посаженные растения и ногой отодвинул в сторону пустую корзину, любуясь результатами своей работы. Потом он провел по ее щеке испачканным в земле пальцем.

– Вот так гораздо лучше. Симметричней. Теперь у тебя измазаны обе щеки, – пошутил он. – Как, по-твоему, я повзрослел с тех пор?

– А как же? Раньше дрался из-за дразнилок, а теперь – из-за женщин. Это более уважительная причина, правда?

– Мне было все равно, из-за чего драться. Просто силы было некуда девать. А теперь есть куда. Теперь у меня есть ты.

– Неужели ты не будешь больше драться?

– Теперь – только из-за тебя. Если встречу кого-нибудь из твоих прежних дружков… Признайся, Силоу! Много их у тебя, было? – мягко спросил он, наклонившись над ней так, что они соприкоснулись носами.

Она слегка покраснела.

– У нас в школе были очень строгие порядки, Билли. Учениц сразу выгоняли только за одно тайное посещение танцев. У нас был самый строгий устав во всем штате. Сэм постарался выбрать для меня учебное заведение по своему вкусу. Он звонил почти каждый вечер, чтобы убедиться, что я на месте.

– Надо же! Нашлось все-таки и в Сэме что-то хорошее, – пошутил Билли. – Но ни за что не поверю, что такую красотку могли бы уберечь от всех соблазнов даже монастырские стены. Итак, Силоу, я слушаю. Сколько?

– Несколько, – дерзко ответила Силоу.

– Ты же сказала, что у вас была очень строгая школа, – проговорил он с угрозой в голосе.

– Но не настолько, Билли! – поддразнила его Силоу.

– Ну, так сколько? Четыре? Пять?! Шесть?!!

– Какой, однако, у тебя темперамент! – восхищенно прошептала она.

– А ты об этом не знала?

– Ну и что ты мне сделаешь, если я целовала всех подряд? Вот так! – Силоу, к удивлению Билли, сама приникла к нему и поцеловала его в губы. Потом коснулась ладонями его щек, таких же измазанных, как ее собственные.

– Или вот так! – Она провела своим язычком по его губам. Он задохнулся и… потянулся к ней.

– Извини. Я не знал… э-э-э… что ты занят… Да… Я, пожалуй, пойду.

Она повернулась и успела заметить красного от смущения Джимми, быстро выскочившего из дверей.

– Я его убью! – пробормотал Билли, откидывая назад волосы.

– Похоже, теперь все вокруг узнают, чем мы занимаемся в теплице, – с притворным смущением произнесла Силоу.

Билли, однако, не испытывал по этому поводу никакой скорби.

– Да хоть весь штат!

На следующее утро во время завтрака Эллен нерешительно предложила невестке:

– Силоу, ты не хотела бы пойти со мною в церковь? Билли, сидевший рядом с женой, замер, не успев донести до рта чашку кофе. Дед подмигнул ему.

– Баптисты – хваткие ребята. Правда, внучек? На щеках у Эллен проступил слабый румянец.

– Я просто давно хочу, чтобы кто-нибудь составил мне компанию. Вы же не соглашаетесь. Но я никого не заставляю. Если Силоу не хочет – я не обижусь.

– Мама, а ты не подумала, что Силоу не баптистка?

– Я не знаю, кто я, – вмешалась Силоу. – Сэм посылал меня в методистскую воскресную школу, училась я в колледже церкви Христовой. А потом взяла и вышла замуж за баптиста, – она с улыбкой повернулась к Билли. – Мы с отцом никогда не ходили в церковь. Но у меня был дядя, Дэвид, брат отца, очень набожный. Он оставил все совместно нажитые деньги и поехал миссионером в Южную Африку. И умер там. Сэм говорил, что он был тихим, скромным человеком. Я его никогда не видела. А отец жертвует на церковь достаточно, но не ходит на проповеди. У него не хватает времени даже на всех своих партнеров по бизнесу и по политике.

– Похоже, он хочет, чтобы все были совершенными? – догадался Вилли Уокер.

– Да. Все. Даже дочь, – подтвердила его догадку Силоу. Вилли бросил взгляд на притихшего внука.

– В таком случае ему, наверное, очень одиноко, потому что в мире нет и не может быть совершенства, – предположил старик.

– Вы правы. Он очень одинок, – снова подтвердила Силоу, склонив голову над тарелкой с яичницей и беконом.

Билли почесал в затылке.

– Мам, слушай, по-моему, сегодня дед учит жить не нас, а Сэма Пеннингтона.

– Не надо никого учить жить. Каждый живет так, как считает нужным, – сказала Эллен своему отцу.

– Вот и Сэм говорит также, – сказала Силоу, и тень сожаления промелькнула на ее лице. – Я бы не отказалась сходить с вами в церковь, если только Билли ничего не нужно.

– Они там как следует, посмотрят на тебя. Перво-наперво разглядят, какая ты, а потом посмотрят, не повредил ли я тебе что-нибудь, – со смехом сказал он.

– Билли! – укорила сына Эллен. – Перестань ее пугать. В Церковь ходят хорошие люди. Силоу, я выйду из дома в половине десятого. Пойдем, если хочешь. Я буду очень рада.

Мужская половина семьи Уокеров некоторое время молча работала в своем киоске, раскладывая фрукты, перетирая их, пополняя запасы.

– Знаешь что, внучек? Зря ты отпустил жену.

– Чего?

– Сдается мне, тебе еще раз понадобится алиби. Томми опять пожаловал.

Билли вскочил на ноги в тот самый момент, когда шериф остановил машину напротив киоска.