Взаимное притяжение - Браун Лайза. Страница 6

– Папа!

Он остановился и удивленно обернулся.

– Я не выйду за него. Я твердо решила и не передумаю ни за что. Разговаривать бесполезно.

Это было сказано очень решительным тоном и, что весьма немаловажно, при свидетелях.

Сэм сурово посмотрел на Мэри, делавшую вид, что она ничего не видела и не слышала.

– И все-таки мы поговорим. К ужину оденься поприличнее. Я не хочу больше видеть тебя в таком виде – думаю, ты это поняла.

Сэм вошел в кабину лифта, и двери бесшумно закрылись. Все молчали. Силоу постояла минуту, глядя в одну точку, потом повернулась к свидетелям семейной сцены. Боясь расплакаться на глазах у сотрудников отцовского банка, она поправила на плече ремень сумочки и бросилась к лестнице – ждать лифта не было сил.

Спустившись на один пролет, она остановилась, тяжело дыша, борясь с подступающими слезами.

Как бы она хотела послушно выполнить волю отца! Она почти никогда не перечила ему. Но на этот раз ее не переубедить. Она абсолютно уверена, что не будет счастлива с Майклом. Как ей доказать это отцу? Это ее жизнь, когда же он свыкнется с этим и даст ей возможность решать все самой?

Как бы то ни было, она сумела сказать «нет». Она не могла поступить иначе, потому что смертельно ненавидит Майкла.

Ненависть вдруг вспыхнула в ней, и в этом огне сгорело чувство вины перед отцом. Она с силой толкнула дверь и выбежала на стоянку.

Силоу зашвырнула сумочку в открытую дверцу, нагнулась и уже готова была нырнуть внутрь своего «Порше», как вдруг раздался лихой разбойничий посвист, который заставил ее застыть на месте.

– Да-а-а-а, должен тебе признаться, что ничего лучше я не видел с тех пор, как оказался в этих стенах.

Солнце светило ей в глаза, и она приставила руку козырьком ко лбу, чтобы получше рассмотреть человека, которого узнала с самого первого слова, с нарочитой протяжностью произнесенного хорошо ей знакомым хрипловатым голосом.

Билли Боб Уокер глядел на нее сквозь тюремную решетку. После ее возвращения из колледжа они виделись всего несколько раз, случайно сталкиваясь на улице, и она сознательно держалась от него подальше. Она хорошо усвоила урок, однажды преподанный ей этим человеком.

Не будите спящих собак! Но эта спящая собака, видимо, уже проснулась.

– Эй! Ты что? Язык проглотила? Неужто и вправду проглотила? Вот жалость! Я-то знаю для него применение получше… В то лето я не успел тебя научить…

Силоу густо покраснела и обернулась.

– Перестань! – крикнула она и отметила про себя, что, несмотря на развязный тон, лицо у него невеселое.

– Ага, язык у тебя, значит, в порядке, это хорошо, – сказал он, слегка улыбнувшись. – Значит, можем немного поболтать. Или ты с арестантами не разговариваешь?

– Я всегда знала, что ты плохо кончишь, Билли Боб, – сказала Силоу.

Он закатил глаза.

– Что я слышу? Неужели мисс Силоу Пеннингтон помнит мое имя?!

– Отстань, – Силоу уже занесла ногу в открытую дверцу автомобиля, но он снова остановил ее, резко повысив голос:

– Эй! Знаешь, как я рад! А то я уже решил, что превратился в человека-невидимку или что-нибудь в этом роде. Когда мы встречаемся, ты глядишь сквозь меня и не замечаешь, будто я умер, но сам этого еще не знаю.

– Можешь успокоиться, ты жив и даже ни капельки не изменился. И, как всегда, вляпался в историю. Какую на этот раз?

– А ты разве не знаешь? Как так? Все в городе знают, а ты – нет?

– Я была занята.

– Ага, понимаю. Конечно, вдвоем с сынком судьи? – сказал он упавшим голосом, в котором послышались презрение и горечь. Это напомнило Силоу о том, о чем она старалась забыть – о ненависти Билли Боба к Майклу. Наверное, чувства отразились у нее на лице, потому что он тут же засмеялся.

– Вы будете прекрасной парочкой. Маменькин сынок и папенькина дочка.

– А ты, наверное, никогда не повзрослеешь, – сказала она с обидой.

– Ну почему же? У меня просто замедленное развитие. Я, например все, еще верю в сказку, в то, что, может быть, когда-нибудь ко мне прилетит ангел с большими карими глазами.

Силоу покраснела еще больше.

– Да, ты действительно медленно соображаешь. Ты до сих пор так и не понял, что никакой ангел не выдержит с тобой и дня.

Он задумчиво покачал головой.

– Не знаю. Ты вовсе не ангел – мы оба это знаем, хотя и хороша собой ангельски. К тому же, помнится, было, время, когда ты без труда меня выдерживала.

Краска теперь заливала не только лицо, но и шею Силоу.

– Что я тогда понимала? Мне было восемнадцать лет!

– А сейчас, значит, ты уже набралась опыта, да? – Он демонстративно оглядел ее с головы до ног, и сам ответил на свой вопрос: – О да, мэм, вижу, что вполне.

– Да, – возмутилась Силоу, – я настолько поумнела, что больше не хочу с тобой разговаривать.

– За что ты так злишься на меня? Я же не бросал тебя.

– Ты и других не бросаешь! Ты и сейчас свистишь, наверное, всем проходящим девушкам…

Она села, наконец, за руль.

– Кстати, ты плохо выглядишь, – ерничал Билли Боб. – Маменькин сынок совсем замучил тебя, да?

– Да заткнись ты, трепло! – процедила она сквозь зубы. Ответ, конечно, был не ахти какой, но лучшего в голову не пришло. Перед тем как закрыть за собой дверцу, она услышала напутственные слова Билли Боба.

– Эй, мисс Пеннингтон! Носите всегда такие же короткие юбки. У вас ослепительные ножки;

Силоу со злостью громко хлопнула дверцей и вставила ключ в замок зажигания. Мотор взревел, машина поехала, и через минуту хохотавший Билли Боб остался далеко позади.

Глава 3

Вот и поговорили. Ну и ну! А он-то все эти годы готовился к этой встрече!

Билли Боб горько посмеялся над собой. Да, славно побеседовали, ничего не скажешь. Ну что ж, ему посчастливилось пообщаться с недосягаемой мисс Пеннингтон, уже одно это – большая удача. Он ее несколько раз чувствительно поддел, она пробовала огрызаться, но это получалось у нее довольно жалко.

Ей не о чем беспокоиться, все его чувства – мертвы. Единственное, что осталось – это злорадство по поводу ее неловкости и смущения да еще бешенство, которое охватывало его всякий раз, когда он представлял их вдвоем с ненавистным Майклом, его родным братцем по отцу.

Отойдя от окна, он сел на койку и закрыл лицо руками. Но Роберт Сьюэлл все равно стоял перед глазами, его образ преследовал Билли Боба с того самого дня, когда он, шестилетний крепыш, пошел в начальную школу, и там одноклассник впервые назвал его «ублюдком», повторив услышанное от взрослых. Билли Боб заревел, убежал домой, к маме, и попросил объяснить ему смысл этого слова, но мама ничего не сказала, потому что сама заплакала.

Когда же она попыталась растолковать обидное прозвище, яснее от этого не стало, но, глядя на ее смущение и дедушкин гнев, он понял, по крайней мере, почему у него нет папы, как у других детей.

Он жил в маленькой деревушке в пятнадцати милях от Суитуотера, в двадцати трех милях от Лаврового Холма, родового поместья Сьюэллов. Судья полностью отрицал свой недолгий роман со скромной деревенской девушкой Эллен Уокер и свою причастность к появлению на свет Билли Боба. Досада судьи все возрастала: с каждым днем Билли становился все больше и больше похож на Роберта Сьюэлла и на его законного сына, Майкла. Для Билли стало сущим мучением смотреться в зеркало. Но еще мучительнее было ему встречаться с Майклом. Одного сына отец хранил как зеницу ока, а второго избегал как прокаженного.

И вот, значит, они с Силоу соединились. Ну и пусть! Какое ему до всего этого дело? Он уже не любит ее. Даже больше того: он ее ненавидит! Но никакие уговоры не помогали. Как только он увидел их вместе на газетной фотографии в колонке местной хроники светской жизни, он потерял покой.

А может, и голову тоже. Может, он и в суде оказался из-за этого.

Билли Боб с тоской оглядел стены, заслонившие ему белый свет. Он попал в передрягу, но винить, кроме себя, было некого.