Арвендейл - Злотников Роман Валерьевич. Страница 26

— Ему… нужен лекарь.

Гаг презрительно оттопырил нижнюю губу.

— Всем нужен лекарь, да на каждого не напасешься. — Он шагнул вперед и, бесцеремонно толкнув деревенщину плечом, наклонился над волокушей. — Э-э, да он у тебя давно мертвый. — Гаг выпрямился. — Ты это… волоки его вон туда, за сгоревшую водокачку. Там прикопай. А потом уж и тащись сюда, а то таскают тут падаль всякую… и без того воняет… — И Гаг высокомерно сморщил нос и скривился, показывая, как ему опостылели «всякие», таскающие падаль. Может быть, поэтому он не заметил кулака, летящего ему в лицо. В следующую секунду ему показалось, что в его лоб врезалась средних размеров скала. Гаг коротко хекнул и, пару раз кувыркнувшись в воздухе, будто заправский акробат, врезался в стоявшую в десятке шагов от него повозку, уже не услышав отчаянного вопля парня:

— Он не умер! Не умер!!!

Когда через полчаса он очухался и открыл глаза, его ожидало несколько новостей. Во-первых, того деревенского увальня, который так подло его ударил, едва не подняли на копья, обнаружив на волокуше с мертвым телом почти десяток орочьих ятаганов и посчитав его лазутчиком орков. Но тут к волокуше подошел сотник Даргол и увидел того, кто на ней лежал. После этого копья были подняты вверх, а парня быстренько препроводили в палатку к сотнику для более подробного рассказа. Оказывается, деревенщина приволок на волокуше давнего побратима сотника, которого тот уже много лет считал погибшим. А к побратимству в среде наемников относились ОЧЕНЬ серьезно. Да… еще сотник велел передать Гагу, как только тот очнется, что в ближайшую неделю он будет в одиночку чистить котлы, дабы впредь не терял бдительности и не позволял всем, кому ни попадя, бить себя в лоб.

С того дня Гаг люто невзлюбил Троя…

— Ну, долго я еще буду ждать, когда ты соизволишь слегка вспотеть?!

Сварливый голос гнома оторвал Троя от воспоминаний. Он принялся раздувать мехи еще усерднее, но тут оказалось, что это уже и не нужно. Горн разгорелся и был готов к работе. Гном сунул в него нос, неопределенно хмыкнул и, подхватив клещами освобожденный от кожаной оплетки рукоятки и бронзовых украшений орочий ятаган, сунул его в горн. Трой покосился на мастера и… едва не сбился с ритма. Дело в том, что клещи, которыми гном так ловко орудовал, он держал не в руке, они… были частью его руки, потому что, начиная от нижней трети предплечья, руки у гнома не было вовсе. Гном заметил его взгляд и сердито нахмурился.

— Ну чего пялишься, работай давай!

Впрочем, как Трой убедился несколько позже, отсутствие руки нисколько не делало гнома менее искусным. Это был Кузнец! ТАКИХ мастеров Трой еще не встречал. Вернее (да много ли он вообще видел в своей жизни мастеров?), Трой даже не мог себе представить, что где-то существуют подобные мастера… мастера, у которых под клещами и молотом железо и сталь то превращаются в мягкий и податливый шелк, то соперничают гибкостью с девичьим станом, а то приобретают крепость алмаза. Когда-то, когда он еще только осваивал азы кузнечного дела и после очередного урока Тристана прибежал к Ругиру в диком восторге от увиденного, наставник лишь усмехнулся.

— Подожди, ты еще не видел, как работают гномы. Если тебе когда-нибудь в жизни доведется на это посмотреть, ты увидишь, как сталь под ударами молота кипит и пузырится, будто ключевая вода в котелке, подвешенном над костром.

И вот сегодня он увидел это и понял, что Ругир ничего не преувеличивал…

Лишь через два дня Трою удалось пробраться в свою деревню. Вернее, на то место, где она была… От самой деревни ничего не осталось. Как он выжил в той бойне у болот, Трой не помнил. Он вообще все помнил смутно, начиная с того момента, как взвилась в воздух голова Трименталя… У Троя тогда на несколько мгновений перехватило дыхание. Ну вроде как тогда, в давние времена, когда они с Ругиром еще только начинали тренировки, Трой был еще сопливым и неуклюжим пентюхом, и Ругир, подловив момент, ловко врезал ему под дых. А потом… потом все смешалось в густую кровавую кашу…

Трой пришел в себя под поваленной молодой сосной. Вернее, сосна была не повалена, а срублена. Ятаганом. Орочьим. Который, однако, был зажат в его правой руке. А в левой руке Троя был еще один орочий ятаган. Как и когда они тут оказались, Трой не имел ни малейшего представления. Он повернулся и посмотрел назад. Сзади была просека, на которой тут и там валялись куски нарубленного мяса. По большинству из них, если приглядеться повнимательнее, можно было определить, кому они раньше принадлежали — орку-всаднику или его коню-варгу, но были и какие-то непонятные ошметки. Трой вновь перевел взгляд на свои руки: кожа на костяшках была содрана почти до кости, а по обоим предплечьям тянулись глубокие ссадины. Трой хотел осмотреть себя, все ли на месте, еще выше приподнял голову, и тут у него перед глазами все закружилось и он рухнул без сознания на истоптанный мох…

Когда Трой снова очнулся, уже стемнело. Он некоторое время лежал неподвижно, водя глазами по сторонам и не понимая, где он, и отчего так темно, и что это за странные светящиеся точки у него прямо перед носом? Лишь спустя несколько минут до него дошло, что это звезды… Трой шевельнулся, затем попытался подтянуть ноги, приподняться и сесть. Ноги слушались плохо, будто, пока он спал, кто-то надел на него свинцовые башмаки либо залил свинец прямо внутрь костей. Трой попытался помочь себе руками, но рука, на которую он оперся, внезапно подломилась. Только минут через пять Трой сумел подняться на дрожащие ноги, но, чтобы удержаться, ему пришлось обеими руками обхватить высокий пенек той самой срубленной сосны. Несколько мгновений он, покачиваясь, стоял, прислушиваясь к своим ощущениям, и вдруг понял, что ему ужасно хочется есть… даже не есть, а жрать. Все равно что — лишь бы побольше. Прикинув, где можно взять еды, Трой оторвался от пенька и, шатаясь, двинулся к просеке. До места их ночлега по его нынешним силам было слишком далеко, да и неизвестно, осталось ли там что-нибудь, а у орков в переметных сумах должно найтись хоть что-то съестное. Так оно, в конце концов, и оказалось…

Набив брюхо до состояния барабана, Трой вяло похлебал затхлой болотной водицы и, вернувшись на пригретое место, провалился в сон.

Проснулся он на следующий день около полудня. На этот раз руки и ноги уже не тряслись, но жрать хотелось опять. Трой совершил новый набег на останки орков, но, похоже, все съестное он успел собрать в прошлый раз. Так что, делать нечего, пришлось возвращаться к старой стоянке. Несмотря на голод, Трой обыскал орочьи останки более тщательно, насобирав десятка три массивных золотых кругляшков с грубым орнаментом — это были орочьи монеты, — с десяток ятаганов, и закопал (вернее, прикопал, ему не терпелось поскорее помчаться в деревню) тела Трименталя и его попутчика. Это было не слишком сложно (орочий ятаган с широченным лезвием роет землю, что твоя лопата), но абсолютно бесполезно — слишком глубоко не закопаешь, болота рядом, а ежели на ладонь-другую, так падальщики все равно выкопают. С другой стороны, может, и не выкопают, во всяком случае, не сразу. Мяса для пиршества вокруг у них и так в достатке…

Всю дорогу до деревни Трой пробежал сломя голову, не думая о возможной опасности и вполне вероятной встрече с другой частью отряда орков. Но полностью головы он не потерял. Когда до деревни оставалось около сотни шагов, Трой пригнулся, уперся в землю левой рукой и двинулся вперед на полусогнутых, держа наготове в правой руке один из орочьих ятаганов. Тот, что принадлежал первому из убитых им орков. Он был сделан не так грубо, как другие, и даже более-менее заточен. Остальные же представляли собой некую разновидность колунов. Хотя если то, что он слышал о силе орков, было правдой, то тупое лезвие не было для них помехой. Впрочем, о силе гномов ходило не меньше легенд, однако те отлично натачивали свои секиры… Добравшись до опушки, Трой некоторое время изучал обстановку. Частокол, окружавший деревню, сгорел и рассыпался, пялясь в синеву неба гнилыми зубами обгоревших бревен, кузня сгорела вообще дотла, причал для лодок рухнул в воду. И нигде не было видно ни единого живого существа. Даже падальщиков и воронья. И это настораживало больше всего. Однако спустя примерно полчаса Трой решил, что дольше ждать нечего. Если даже впереди его ждет засада, ночью пробираться в деревню будет еще сложнее. Орки видели в темноте лучше людей, недаром Ругир, когда хотел похвалить Троя за удачную ночную вылазку, всегда говорил, что у него орочьи глаза. К тому же кончилось терпение. Трой не находил себе места, сжигаемый изнутри беспокойством и отчаянной надеждой на чудо.