Арвендейл - Злотников Роман Валерьевич. Страница 50

До сторожевого стойбища осталось где-то полчаса ходу, когда охотник, шедший впереди, внезапно затормозил и, суматошно взмахнув руками, отпрыгнул назад, едва не сбив шедшего позади Троя.

— Что? — приглушенно спросил Трой. Охотник, обернулся и посмотрел на Троя. Вид у него был ошарашенный.

— Там… это…

— Что? — нетерпеливо переспросил Трой.

— А-а…

Поняв, что от охотника ничего не добиться, Трой оттянул Парикла назад, кивнул гному и, присев, осторожно высунулся из-за камня…

— О-е…

Голос гнома вывел Троя из глубокой задумчивости.

— А я-то думаю, чего это ты тут окаменел.

Трой повернулся к гному и слегка растерянно прошептал:

— Я знал… верил, что боги нас не оставят… дадут шанс…

Гном недоверчиво хмыкнул.

— Уж не думаешь ли ты… — но закончить мысль не успел. Трой пружинисто поднялся на ноги и шагнул вперед. Крепкие пальцы гнома, попытавшиеся удержать этого молодого дурака от самоубийственной выходки, цапнули воздух. Когда гном опомнился, десятник был уже в двух шагах от него.

Трой шел вперед на почти негнущихся ногах. Нет, он был совершенно уверен, что вождь, вольготно расположившийся на высоком валуне, в самом центре каррхамьей стаи, именно Рргыхнак. Но он уже не был тем простодушным, наивным пареньком, который наткнулся в лесу на самой окраине мира на старого умирающего каррхама-беглеца, и понимал, что шансы на то, что вождь охотничьей стаи признает в одиноком человеке друга, не слишком высоки. Люди и каррхамы были извечными врагами, и продолжавшееся некоторое время подобие дружбы старого каррхама и юного человека ничего в этом раскладе не меняло… или меняло?

Его заметили, когда он уже подошел почти вплотную. Шесть мощных самцов (судя по ошейникам, славные, заслуженные воины) мгновенно развернулись в его сторону, обнажив клыки.

Трой растянул губы в непринужденной (во всяком случае, он очень старался, чтобы она выглядела именно так) улыбке и пролаял на каррхамьем языке:

— У твоей стаи плохие сторожа, Рргыхнак.

Самцы, уже присевшие на задние лапы, услышав имя вожака из уст незнакомца, задержали бросок. Тем более что незнакомец и сам остановился, ожидая ответа.

Вожак некоторое время молча разглядывал человека, одиноко стоящего в паре шагов от охотничьей стаи численностью примерно в восемь десятков голов, а затем оскалил верхние клыки. Это был знак благорасположения, и стая, замершая в ожидании сигнала к атаке, несколько расслабилась.

— Пропустить.

Ближние воины нехотя сдвинулись с места, освобождая проход, и Трой, ОЧЕНЬ стараясь, чтобы его походка выглядела непринужденной, двинулся вперед, едва не задевая штанами и курткой подергивающиеся от жаркого дыхания бока тварей, до сего дня считавшихся непримиримыми врагами людей.

— Давно не виделись, Кхрой, — пролаял Рргыхнак. — Рад, что ты выжил.

— Я тоже, — ответил Трой. Сдерживая внутреннюю дрожь, он окинул спокойным взглядом ряды воинов-каррхамов, сверливших его глазами, в которых горела ненависть. — Я рад, что ты, похоже, решил все свои проблемы.

Рргыхнак молча кивнул. Трой понял, что ЭТУ тему продолжать не стоит… или, может, позже, наедине.

— Зачем вы забрались так далеко в горы?

— Вождь, позволь, я вырву ему глотку! — злобно прорычала самка, сидевшая у камня, на котором возлежал Рргыхнак. Трой бросил на нее оценивающий взгляд.

— Твоя старшая самка?

Рргыхнак кивнул.

— Ее зовут Хрурра. — Повернув морду к самке, злобно бьющей себя хвостом по бокам, Рргыхнак пролаял: — Заткнись, я, кажется, нашел решение всех наших проблем. — Он вновь повернулся к Трою: — Ты, я думаю, не один.

Трой степенно кивнул.

— Да.

— И у тебя есть дела в той хорошо охраняемой долине, до которой отсюда полчаса легкой рыси.

Трой снова кивнул. Рргыхнак как будто задумался.

— Тогда у меня есть предложение, — сказал он наконец.

Кряжистый занял место у крайнего костра перед самыми слепыми часами. Вообще-то это было не его время, Кряжистый был слегка подслеповат, а в слепые часы вообще не видел дальше собственного носа, но он был молодым воином, а старейшинам рода было не до дежурства. Все северные кланы Народа сейчас собрались у Горбатой Скалы в надежде поживиться имуществом Хилых, и надо же было так повезти, что роду Сумеречного туфа выпало занять сторожевое стойбище именно теперь! Воины ругались и грызли камень, воины топали ногами и плевались в жен, но ничего поделать не могли. Закон есть закон, и, если на каменных скрижалях записано, что со времени талой воды до времени стылой изморози сторожевое стойбище занимают роды Сумеречных пород, а старший рода на жеребьевке в Каменном кругу вытянул обсидиановую бусину, значит, так тому и быть. Впрочем, воины бесились еще и потому, что подозревали: окажись на их месте, скажем, род Темного гранита или род Слепящего хрусталя, они нашли бы, как отвертеться от почетной, но сейчас крайне невыгодной обязанности или перенести ее на более удобное для себя время. Это были могучие, многочисленные и влиятельные роды, они уж сумели бы как-нибудь убедить Каменный круг изменить очередность.

Но кто будет слушать род Сумеречного туфа? Их воинов не хватало даже на то, чтобы занять хотя бы половину шатров сторожевого стойбища, а их женщин уже полтора года никто даже не пытался воровать.

Да и вообще, кому пришло в голову дать роду такой дурацкий тотем, что может быть бесполезнее и ненужнее туфа? Мягкий, крошащийся и совершенно не держащий остроту кромок камень, то ли дело гранит или базальт…

Кряжистый вздохнул. Старшие воины злятся, а отдуваться приходится ему. Впрочем, он и не против. Все равно делать совершенно нечего, а жены, которую можно пнуть или в которую можно плюнуть, у него еще нет. Костер почти потух, но Кряжистый не собирался подкидывать туда веток — днем костер не нужен, а Грохочущий оставил ему так мало хвороста, что если подбросить, то не хватит до конца его стражи, придется вставать и собирать новый, а так… Перед самой сменой он раздует угли, подбросит веток и, как положено, сдаст сменщику горящий костер. Из-за спины послышался резкий звук, затем взрыв визгливых голосов. Кряжистый посмотрел туда через плечо. Похоже, Грохочущий, пропустивший общий скандал, устроенный ветеранами, потому что пришлось проторчать все утро у крайнего костра, теперь наверстывал упущенное и никак не мог угомониться. Что и немудрено. Тяжкая — старшая жена Грохочущего — из рода Темного гранита и не больно-то уступает супругу ни силой, ни характером. А шаман рода, единственный, кто способен остановить драку в семье самого прославленного воина рода, еще утром ушел в Священное место. Сегодня там собрались все шаманы. Они готовят какой-то ОЧЕНЬ важный ритуал. Так что скандал может затянуться до полуночи. Кряжистый пошевелил плечами и поморщился. Как-то он и сам случайно попал под горячую руку суровой супруге Грохочущего, так после этого спина болела почти три недели. Лучше и не вспоминать, а то мало ли…

Мысли Кряжистого плавно вернулись к шаману. Если с чем роду и повезло, так это со старым Бьющим. Может быть, род Сумеречного туфа и существовал-то до сих пор только потому, что их шаманом был Бьющий. Старый шаман был уже не так силен и свиреп, как ранее, но мудрости не утратил. Во всем Каменном круге не было более умелого шамана. Кряжистый помнил, как тот залечил ему искореженную ногу, когда он попал под осыпь, а какие старый шаман рассказывал легенды… Когда-то Народ жил внизу и ему принадлежали земли ровных рек и леса стоящих деревьев. Но потом пришли Темные и убили многих воинов и женщин. И Народ ушел в горы, чтобы собраться с силами и отомстить. А потом пришли Хилые и прогнали Темных… вот тут Кряжистый всегда путался. Как могли Хилые прогнать Темных, которые убили многих из Народа, если они Хилые? Говорят, что даже самые сильные из них с трудом могут поднять его, Кряжистого, дубинку, а уж дубинку Грохочущего… Кряжистый наморщил лоб, намереваясь основательно обдумать все как следует… и это стало его последней мыслью.