Арвендейл. Император людей - Злотников Роман Валерьевич. Страница 14

Следующим вечером, сменившись со службы, капитан Изриел решил не навещать хорошеньких женщин. То есть не то чтобы он принял окончательное решение, он как бы склонялся к этому… Просто гвардейские офицеры всегда пользовались популярностью среди хорошеньких мещаночек, а также дворянок из небогатых семей, прибывших покорять столицу с одной служанкой и не слишком раздутым кошельком и внезапно обнаруживших, что их здесь никто особо не ждет. А блистательные кавалеры, которыми в их мечтах столица была буквально переполнена, на самом деле встречаются в Эл-Северине гораздо реже, чем им представлялось дома. Да и те, что встречаются, предпочитают не падать к ногам провинциальной красавицы, заодно бросив туда же, а именно ей под ноги, весь мир и… свой кошелек, а, наоборот, стараются уложить в постель кого-нибудь попокладистей, а тем, кто слишком много о себе возомнил, просто… дать еще немного времени. Беспроигрышная тактика. Не пройдет и полугода, как та, что в ответ на невинный флирт мерила тебя возмущенным взглядом, сама начнет бегать за тобой, изо всех сил призывно хлопая ресницами и как сумасшедшая смеясь над шуткой, устаревшей еще в прошлом сезоне. А уж теперь, когда большая часть гарнизона пребывала вне столицы, внимание истомленных отсутствием достаточного количества кавалеров женщин стало просто навязчивым. Так что сегодня капитан Изриел решил не идти в таверну, где его ждало всего лишь еще одно любовное приключение, столь грубо оборванное вчера в самый интересный момент вызовом коменданта, а развеяться несколько иным способом. Лучшим местом для которого была другая таверна.

Войдя внутрь, капитан окинул взглядом зал и тут же заметил несколько новых лиц, как минимум четверо из которых были вполне перспективны. Одним из них был молодой мужчина, чья несколько вычурная одежда, хоть и слегка устаревшего фасона, выдавала в нем обеспеченного дворянчика из провинции, наконец-то, впервые за много лет, покинувшего собственное владение и решившего немного развеяться в столице. Капитан усмехнулся. По-видимому, владение было небольшое и давало вполне стабильный, хотя и невысокий доход, но, как и все подобные владения, требовало постоянно хозяйского пригляда. И дворянчик практически всю свою предыдущую жизнь провел за тем, что крутил хвосты коровам. Перспектива, когда-то ожидавшая и самого Изриела, если бы он не сподобился поступить в гвардию. Вторым претендентом был тучный краснорожий мужчина, в котором одежда и повадки выдавали купца. Третьим был мужчина, скорее всего, из недворянского сословия, но, судя по одежде, вполне обеспеченный. Некоторое время назад среди части живущих в столице обеспеченных молодых мужчин и женщин (как правило, получивших состояние в наследство или разбогатевших каким-то иным быстрым и довольно часто не всегда законным путем) стало модно вести жизнь, очень сильно напоминавшую жизнь дворян. Правда, без их обременения — непременной службы и забот владения. Впрочем, если службу несли все дворяне, заботами владения почти всегда были обременены только старшие дети, так что младших отпрысков, как правило, весьма многочисленных дворянских родов это не касалось. И, при некоторой практике, эти мещане смотрелись в пестрой толпе молодых дворян вполне естественно. Хотя наметанный глаз всегда мог выделить не тех, кто действительно был дворянином, а тех, кто изо всех сил старался не стать им, а казаться. И третий был явно из таких. Причем, судя по тому, что до сих пор Изриель его не встречал, мода на это кажущееся дворянство добралась и до провинции. Ибо все известные подобные хлыщи столицы, как правило, крутились в тех тавернах, где и сам капитан Изриель был завсегдатаем, и уже намозолили ему глаз. А этот явно был новенький. Ну а последним был, похоже, отпрыск довольно богатого и влиятельного рода. Правда, явно не наследник. Уж больно старательно он изображал презрение и скуку. Про этого последнего стоило сначала разузнать побольше. Ибо иногда у таких сукиных сынов есть довольно энергичные отцы, дядья или старшие братья, которые могут попортить изрядно крови даже гвардейскому капитану.

Но для партии в жринг необходимо только три партнера, так что у него был выбор и без того, чтобы связываться с этим избалованным сынком богатого семейства.

Партия образовалась быстро. И даже без его участия. Покончив с заказанной бутылкой, мещанчик, притворяющийся дворянином, достал из кармана колоду карт и окинул зал заинтересованным взглядом. К удивлению капитана, наиболее живо отреагировал не дворянчик из провинции и не отпрыск, а купец. Он быстро подвинулся к мещанчику и, наклонившись к нему, стал что-то объяснять, возбужденно размахивая руками. Мещанчик согласно кивнул и бросил робкий взгляд в сторону капитана. Тот ответил взглядом вполне благосклонным. Так что спустя десять минут они уже сидели за одним столом.

— По медяку за взятку? — стараясь казаться небрежным, спросил мещанчик. Изриел пожал плечами, а купец, глаза которого алчно зажглись, согласно кивнул:

— По медяку так по медяку.

Первые несколько раздач капитан проиграл. Карта не шла. Все время то не хватало чаши для полной руки, то, наоборот, в раскладе вылезала лишняя корона. Он даже стал опасаться, что от тех пяти золотых, что были у него при себе, вскоре ничего не останется, и принялся прикидывать, как бы потихоньку закруглить игру, не роняя при этом гвардейского достоинства. Но затем масть поменялась и все пошло как надо. Так что к концу вечера в кармане капитана звякало на десяток золотых больше, чем было вначале.

Когда они прощались, купец сокрушенно качал головой.

— Да уж, господа, не везет так не везет. Ну… я в столице буду еще какое-то время, так что прошу возможности отыграться.

Капитан благосклонно кивнул и вышел из таверны.

Следующий день у него был свободным. Поэтому с утра он отправил с денщиком один золотой цветочнице, а еще три — ювелиру, велев подобрать какую-нибудь безделушку. Капитан Изриел, несмотря на свое пристрастие к игре, был мужчиной бережливым и в случае выигрыша позволял себе тратить не более половины оного. Остальное отправляя в этакий страховой фонд, в котором у него скопилось уже около полусотни золотых. Он играл, а в игре случаются и проигрыши. А сколько блестящих карьер были загублены некстати случившимися проигрышами — уму непостижимо!

Посещение юной особы прошло вполне в том духе, как он и ожидал. Госпожа Нилера в постели оказалась не слишком умелой, но очень страстной и деятельно-послушной. Сочетание, которое он любил более других. К тому же букет и маленькая брошка привели ее в такой восторг, что она просто лезла из кожи вот, чтобы с лихвой отблагодарить кавалера.

Окончание вечера тоже оказалось вполне приличным. Они сошлись прежним составом. И даже то, что к концу вечера купец, в отчаянной попытке отыграться, предложил перейти на ставки по серебряному за взятку, только увеличило выигрыш капитана. На этот раз он ушел с пятнадцатью золотыми.

А вот следующий день не задался с самого утра. Во-первых, несколько офицеров вновь мучились желудком. И потому комендант снова поменял график, поставив Изриелу еще одно внеочередное дежурство, уже второе за луну. Затем эта сучка вновь затянула старую песню по поводу того, как бы ей хотелось хоть одним глазком взглянуть на императорский дворец. Причем дело почти дошло до истерики. Эта дура даже начала кричать, что готова передать ему золото для подкупа какого-нибудь важного лица. И что она согласна сделать это даже не во время какого-нибудь приема или бала, а в любой день, и даже ночью. А если тех ста монет, что у нее есть, недостаточно, она попросит у брата еще. Упоминание о брате, причем находящемся где-то недалеко, так что его можно о чем-то попросить, слегка остудило пыл капитана, уже решившего прекратить истерику самым действенным способом — оплеухой. И еще сильнее испортило настроение. Но самое страшное произошло вечером…

Беневьер поднялся по узкой лестнице и затормозил у знакомой двери. Мальчишка с приказом немедленно прибыть прибежал полчаса назад. И теперь Беневьер недоумевал, что могло стать причиной столь срочного вызова. Дела пока развивались по плану. Во всяком случае та их часть, за которую отвечал лично он… Остановившись у двери, Беневьер некоторое время прислушивался, а потом поднял руку и робко постучал.