Арвендейл. Трилогия - Злотников Роман Валерьевич. Страница 44

Он сладко, с хрустом потянулся и степенно, вразвалку двинулся в сторону таверны, в которой квартировал Даргол. Хотя гном категорически отказывался от любой официальной должности в сотне, он тем не менее считал своим долгом присутствовать на всех совещаниях, которые проводил сотник. Впрочем, его право на это никто и не оспаривал. Все понимали, что, если бы не это необъяснимое упрямство, гном мог бы занять любую должность. Трой нехотя двинулся за ним.

Последнюю неделю Трой старался не появляться не только в самой таверне, но и даже во дворе. Причин тому было две. Первая заключалась в эльфе. Вернее, в том, как он оказался в сотне…

Сразу после того, как они вернулись из города, Трой, натянув свежекупленный камзол, отправился к сотнику. Как сказал гном, «командира следует немедленно проинформировать о неожиданном пополнении десятка». Однако объяснить, что значит «проинформировать» и чем оно отличается от «доложить», отказался наотрез. Только усмехнулся и сказал:

— Сам все увидишь.

Остальные бойцы десятка гнома поддержали.

Когда Трой, переминаясь с ноги на ногу, доложил сотнику, что просит зачислить в десяток еще одного стрелка, Даргол отложил перо и, сложив руки на груди, уставил на молодого десятника пристальный взгляд. Трой, которому и так было не по себе, почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.

— Понимаете, молодой человек, обычно я САМ определяю, кого брать в свою сотню и какое ему положить жалованье. — Сотник сделал паузу, вновь окинул взглядом своего десятника и спросил: — А чем этот стрелок так привлек ваше внимание, почему вы решили, что МОЕЙ сотне понадобятся его услуги?

— Да-а ничем, сотник… — Трой густо покраснел. — Просто так получилось. Мы с ним побратались, и эльф пошел вместе с нами, ну и вот… — Трой смешался и умолк, потупив глаза в пол. Некоторое время в комнате стояла тишина, ее нарушил какой-то странно вкрадчивый голос сотника:

— Трой, ты сказал «эльф»?

Молодой десятник, не поднимая глаз от пола, утвердительно мотнул головой.

— Да, сотник.

И вновь наступила тишина. Трой не выдержал и посмотрел исподлобья на Даргола. Сотник сидел, откинувшись на стуле, и напряженно глядел перед собой. Его лоб пересекали три глубокие морщины. Но вот он перевел взгляд на Троя.

— А что сказал Гмалин?

— Ну… он был против. Сначала. Пока тоже не побратался.

Тут Трою показалось, что сотник вздрогнул. Да нет, точно показалось. С чего бы это суровому воину Дарголу вздрагивать?

— Гмалин побратался с эльфом?

— Ну да, — сказал Трой. — Ему эльф сам предложил.

На этот раз Трой готов был поклясться, что глаза сотника едва заметно расширились.

— Эльф предложил гному побрататься?

Трой кивнул.

— Ага! Дело в том, что эльф — Проклятый Лесом. Это Гмалин так сказал. И он был очень против, чтобы я… ну, там в лавке кое-что случилось… а потом все сказали, что я вляпался… и Гмалин тоже не хотел… а потом эльф предложил всем побрататься и все согласились… ну и… — Трой снова сбился и замолчал. В комнате вновь воцарилась тишина, затем сотник задумчиво покачал головой, и его губы дрогнули в легкой усмешке.

— Ладно, Трой, иди, я утверждаю твое решение и… пусть Гмалин зайдет.

Вот после того разговора Трой и решил держаться от сотника подальше. Хотя бы какое-то время. Пока все не уляжется. Впрочем, основной причиной был вовсе не этот разговор. ОСНОВНОЙ причиной была хозяйская дочка.

Еще когда они в первый вечер пришли в таверну поужинать, гном, сидя за столом, ткнул Троя в бок.

— Слышь-ка, десятник, а на тебя, похоже, хозяйская дочка глаз положила.

Трой, который в этот момент прихлебывал эль из кружки, поперхнулся. С трудом откашлявшись и переведя дух, он поискал глазами указанную персону и… густо покраснев, с натугой произнес:

— Да она это… старая.

Он уже достаточно пообтерся, чтобы его представления, воспитанные укладом жизни в глухой деревеньке на краю света, пришли в некоторое соответствие с реалиями жизни, но мысль о том, что он будет заниматься ЭТИМ сам, да еще с женщиной, старше его раза в полтора, привела его в некоторую оторопь.

Гном хмыкнул.

— Ну, я бы не сказал. Даже по вашим, человечьим меркам она еще в самом соку. Лет тридцати — тридцати трех. Хотя, конечно, постарше тебя… Но разве в этом дело? Посмотри, какая заводная!

В этот момент дочка хозяина оглянулась и, заметив, что Трой смотрит на нее, шаловливо повела бедрами и томно рассмеялась, отчего ее пышная грудь призывно заколыхалась.

— Ну, что я говорил! — удовлетворенно произнес гном. — Точно запала!

Трой покраснел еще гуще и, поспешно ухватив кружку (с таким видом, будто собирался за ней спрятаться), сделал большой глоток. Весь десяток дружно расхохотался.

— Да, парень, похоже, тебе сегодня ночью будет чем заняться.

— Да уж не сном, понятное дело.

— Ты только это… кровать выбирай не больно скрипучую.

— А то всей сотне сегодня не спать.

— А то дело-то молодое! Пока устанет…

Так что, когда хозяйская дочка, зазывно виляя бедрами, подошла к их столу и, наклонившись так, что грудь едва не вывалилась из разреза платья, томно произнесла:

— Молодой господин желает еще чего-нибудь? — Трой, красный как рак, вскочил из-за стола и пулей вылетел наружу. С тех пор его можно было заставить приблизиться к таверне ближе, чем на сотню шагов, только заковав в цепи. И это даже после того, как гном сообщил Трою, что хозяйская дочка не больно горевала о потерянном кавалере, в ту же ночь утешившись с десятником второго десятка, огромным, медведеподобным и жутко волосатым грондищем…

Они прошли через двор и, отворив дверь, вошли в таверну. За длинным столом, за которым они обычно сидели во время совещаний, сотник оказался не один. Рядом с ним сидело двое. Один был толст и, несмотря на жару, одет в бордовый бархатный камзол с меховой оторочкой и бархатный же берет. На пузе у него покоилась толстая золотая цепь с медальоном. Другой был худ, одет в простой камзол из черной ткани и черные же рейтузы. Гном скорчил рожу.

— Ха! Наниматели объявились. Прощай, спокойная жизнь.

Трой удивленно посмотрел на него. Вот тебе на! Только что сетовал, что совсем обленился, и тут же жалеет о спокойной жизни…

— Садитесь, господа. — Голос сотника был спокоен и негромок. — Я собрал вас потому, что наши уважаемые наниматели, — Даргол сделал вежливый поклон в сторону соседей по столу, — хотели познакомиться с теми, кто будет сопровождать их караваны.

Гном удивленно пробормотал что-то себе под нос и, потянувшись к уху Троя, прошептал:

— Похоже, Даргол выбросил две шестерки! Если я не ошибаюсь, вон тот худой — Тавор Эрграй, самый богатый купец вашей империи.

— Худой? — удивился Трой. — А я думал, он приказчик.

Гном хмыкнул.

— Ничего, когда-нибудь ты поймешь, что гле… человеку, который добился многого, вовсе не обязательно увешивать себя стоунами золота, обсыпаться кучей драгоценностей и заводить выезд о шести белых лошадях цугом. Он и так всё всем уже доказал, а потому может жить как хочет.

В этот момент раздался голос толстого:

— Мнэ-э-э… уважаемый сотник, а не подскажете ли, кто этот молодой человек, что сидит за нашим столом?

Трой повернулся на голос. Толстяк смотрел на него.

— Это один из моих десятников. Его имя Трой.

— Угу, — кивнул толстый. — А… не слишком ли он молод?

Даргол скривил губы в едва заметной усмешке.

— Десятники в моей сотне, уважаемый мастер, получают свою должность не по возрасту или родовитости, а исключительно благодаря своим умениям и заслугам. Должен вам сказать, что на счету Троя уже не одна дюжина убитых орков, а его десяток — единственный, который не понес потерь во время Битвы Отмщения (так теперь называли ту бойню).

— Мнэ-э-э… — Похоже, толстый хотел еще что-то сказать, но тут тонкий коротко кашлянул, и он закрыл рот. Сотник подождал еще минуту, ожидая, что тонкий сам захочет что-то сказать, но тот молчал, и Даргол начал сам: