Армагеддон - Злотников Роман Валерьевич. Страница 24

Марш вообще вылился во что-то кошмарное. Во-первых, не успел полк отойти от расположения на три километра, как старший группы дал команду остановить движение и объявил: из-за того, что машины двигались с включенными фарами, противник сумел быстро обнаружить полк, нанести по нему удар с воздуха, от которого полк потерял еще пятнадцать процентов личного состава и двадцать процентов материальных ценностей. Находившиеся в каждом подразделении посредники тут же ткнули пальцами в солдат и технику, и те, громыхая снаряжением и натужно подрыкивая моторами, переместились в колонну сводного отряда. Затем, уже в первые сутки движения, полк подвергся налетам авиации еще три раза, каждый раз теряя технику и личный состав, пока наконец Баштан не догадался выделить из куцего остатка «демонстрационную» колонну, а остатки полка увести на другой маршрут. «Демонстрационную» колонну «уничтожили» через шесть часов, но воздушные атаки на остатки полка временно прекратились. Во-вторых, спустя сорок часов после начала марша, когда полк подошел к единственному в округе автомобильному мосту через мелкую, но окруженную чрезвычайно крутыми и топкими берегами речушку Млочь, этот узкоглазый нанес еще один удар, объявив, что мост разрушен диверсионной группой противника. Когда Баштан с красными от недосыпа глазами и белым от возмущения лицом примчался к нему и спросил почему (впрочем, вопрос был задан несколько более энергично), тот невозмутимо ответил, что данный мост является единственным пригодным для прохода тяжелой техники инженерным сооружением на ближайшие сорок километров в обе стороны, так что даже если противник и потерял на время из виду его полк, уничтожение этого моста выглядит совершенно логичным…

Подобных подлянок за время марша набралось столько, что к назначенному району полк вышел всего лишь с двадцатью процентами личного состава и на двое суток позже назначенного времени. Там Баштану было объявлено, что противник уже занял обозначенный рубеж и потому полк не справился с поставленной задачей. После чего полк совершил десятикилометровый марш-бросок к находившемуся неподалеку стрельбищу танковой дивизии, где весь личный состав был проверен по огневой подготовке. Причем все расчеты оценок велись от полного списочного состава полка, без учета больных, раненых и находящихся в отпуске. Отсутствующим просто выставлялась неудовлетворительная оценка. Затем так же была проверена физподготовка, ЗОМП, а сержантский и офицерский состав был проэкзаменован по тактике. Так что к концу третьей недели проверки почерневший и осунувшийся Баштан понял, что его окончательно завалили. И в голове у него крутилась единственная мучительная мысль: «За что?» Он понимал, что эта мясорубка, в которую попал его полк, была результатом каких-то могучих процессов, идущих на самых верхах. Очевидно, там кто-то кого-то валил, копая под своего противника и собирая компромат, существенной частью которого должен был стать разгромный приказ по результатам инспектирования. Потому-то и затеяли всю эту мутоту. От намеченного на сегодня подведения итогов, на котором несомненно будут присутствовать командир дивизии и, вполне вероятно, командующий округом, Баштан не ждал ничего хорошего…

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появилась ставшая за эти дни ненавистной худощавая фигура полковника Кима. Он остановился, окинул взглядом тщательно вычищенную уборщицей красную ковровую дорожку, через которую пролегла цепочка грязных следов, шагнул вперед и затворил за собой дверь.

— Горюете, командир?

Баштан сморщился:

— А что еще остается?

Полковник Ким покачал головой:

— А зря.

Баштан замер. А руководитель группы проверяющих обошел длинный стол для совещаний и уселся у самого его края, прямо напротив командира полка.

— Я только что докладывал о нашей с вами работе в Москву, в Главное управление боевой подготовки. По данной программе одновременно с вами было проверено еще семнадцать полков во всех военных округах. Если судить по итоговым результатам, то вы — в тройке лучших. Шесть полков вообще были выбиты подчистую еще на марше. Так что результат для вас — вполне приемлемый, а вот для страны… — Ким пожевал губами и жестко закончил: — Для страны совершенно катастрофический. После всех этих застоев и перестроек армии у нас нет. Никакой. Есть мишень, толпа загнанных за забор и одетых в униформу людей, которых любой мало-мальски толковый агрессор разнесет в пух и прах без особого напряжения. Так что все надо менять… — Он замолчал. Баштан некоторое время сидел, переваривая услышанное, потом осторожно поинтересовался:

— Что все?

— Все. От системы комплектования, структуры и содержания боевой подготовки до формы и габаритов ящиков и контейнеров для хранения вещевого имущества… — Он уперся взглядом в Баштана. — А вы не беспокойтесь, оргвыводов по вам никаких не будет. И подведения итогов тоже. Нечего подводить. Засим позвольте откланяться. — Он встал, отвесил свой уже ставший для Баштана почти привычным кавалергардский поклон и вышел из кабинета.

3

Ташка плыла не торопясь. Где-то там, за полоской шелестящего прибоя, ярко горел огнями берег, слышались музыка, смех и женские взвизги, а здесь, всего в сотне метров, было темно и пустынно, как будто на другой планете. Только негромкие всплески волн, да еле слышное шуршание песка, да мерцающие точки звезд над головой. Ташка была одна. То есть нет. Их было двое — она и ночь. И Ташка очень любила такую компанию…

Они с Филиппом приехали сюда две недели назад, когда стало окончательно ясно, что им придется расстаться. Это произошло вечером того дня, когда Филипп был вызван в Терранский дворец. В принципе вызов был формальностью. После восшествия Его Высочества на трон Филипп ушел из службы охраны, а их группа была расформирована. Вернее, так объявили. На самом деле вся служба охраны Наследника в полном составе перешла в ведение ее лаборатории, и Филипп, который как для бывших даунов, так и для собак был непререкаемым авторитетом, оказался кем-то вроде надсмотрщика-дрессировщика. Сказать, что его тяготила эта работа, — это ничего не сказать. Спустя два месяца он попытался сбежать в первый раз. Они с Ташкой тогда сильно поругались. Но все решил разговор с Императором. Он тогда сказал: «Не торопись, Филипп, у меня есть для тебя работа». Впрочем, Филипп и сам понимал, что пока не может уйти. Его «ребята» мучились не меньше его самого. Конечно, условия содержания у них были идеальны, и в силу особенностей своего развития они не испытывали особого дискомфорта от ограничений в передвижении и общении. Но человек существо деятельное и всегда стремится проявить себя. Даже те, кто всему остальному в жизни предпочитает диван, все равно стараются добиться чего-то, скажем, научиться философски размышлять или хотя бы запомнить как можно больше заздравных тостов и анекдотов. И тот, кому удалось в самом деле достичь общепризнанных успехов в какой-либо области, испытывает от своей работы истинное удовольствие и стремится идти дальше. Так что абсолютное безделье стало для этих «ребят» тяжелым испытанием, которое было тем тягостнее, что они знали — уж они-то добились несомненных успехов. Тем более что большинство совершенно не понимало, для чего их регулярно на целые часы обвешивают датчиками и через день выкачивают из организма по литру крови, мочи, слюны и иной дряни. Филипп, как мог, старался облегчить им жизнь, то устраивая тренировки, то выводя «ребят» на прогулки в лес или в город. Одних их отпускать опасались, поскольку система моральных ценностей у этих смертоносных боевых машин была чрезвычайно проста и чем-то напоминала три закона робототехники Азимова. С той лишь разницей, что под словом «человек» «ребята» понимали крайне ограниченный круг лиц. А противодействовать возможному «вреду» умели очень эффективно. В принципе все они были экспериментом, удачным, но крайне узким и ограниченным по области использования результатов. И если у собак были некоторые перспективы развития в следующих поколениях, то для бывших даунов перспектив не было никаких. Они были пригодны только для использования лишь как охранники-бодигарды, да и то скорее в качестве живого щита и защиты в случае открытого нападения. Оценивать обстановку они не умели совершенно, зато прямую угрозу чуяли каким-то шестым или седьмым чувством, да и по физическим кондициям были наиболее близки к терранцам. Так что в любой охранный наряд всегда входили и люди, и терранцы, основной задачей которых было расстановка и руководство собаками и бодигардами. Впрочем, все это было ДО коронации, а затем охрана Его Величества перешла в ведение Федеральной (то есть ныне Имперской) службы охраны и «ребята» Филиппа ушли в отставку. И конца ей пока не было видно. Поскольку на данном этапе развитие Империи осуществлялось по варианту: «Экономический взлет после поражения в войне (пусть в „холодной“, а не в горячей, но поражение налицо)». По этому пути уже прошли в свое время Германия и Япония, он был достаточно изучен, и пока Россия демонстрировала стандартный для этого пути набор характеристик, спецслужбы всего мира занимались ей постольку поскольку, скорее по старой памяти и потому что государство таких размеров и такого стратегического положения нельзя сбрасывать со счетов никогда. Конечно, многие технологии, обеспечивавшие Империи экономический рывок, были технологиями двойного назначения, но тут уж ничего не попишешь. А что в нашей жизни нельзя использовать в качестве оружия? Умеючи даже фотоаппаратом можно разбить голову, а осколками тарелки — перерезать глотку. Однако если бы прошел слух, что Россия активно разрабатывает технологии чисто военного назначения, да еще такие, которые подразумевают качественный скачок, настроения могли резко измениться. По правде говоря, метод воспитания бодигардов-даунов на военную технологию особо не тянул, потому что солдат и охранник — это две большие разницы. Солдат должен убить врага и, по возможности, остаться в живых, а у «ребят» Филиппа второй мотив отсутствовал практически начисто. Так что в лучшем случае они годились на роль камикадзе. Но в таких играх, как большая политика, не столь важно, как дело обстоит на самом деле, гораздо важнее, как расценят полученную информацию и, главное, как ее представят. А в случае с собаками и бодигардами все усугублялось еще и тем, что стоило только слухам дойти до чутких ушей, как наверняка был бы сделан вывод, что в Империи идут эксперименты над человеком. И эта опасность была едва ли не самой серьезной (поскольку даже не исследования, а просто рассуждения в этом направлении напрямую выводили на Терранский университет). Так что пока в службе охраны служили люди, которых, в отличие от тех же собак и бодигардов-даунов (что еще больше повышало их ценность в качестве охранников) — можно было перекупить, запугать или шантажировать, у «ребят» Филиппа не было никаких шансов вернуться к тому, что они умели делать лучше всего. А потом Филиппа вызвал Император…