Время Вызова. Нужны князья, а не тати. - Злотников Роман Валерьевич. Страница 52

— Кто такие? Кто пустил?! По какому праву?!

Вошедший первым крупный мужчина явно бандитской (по мнению директора) наружности мило улыбнулся и, раскрыв папочку, сообщил:

— Согласно решению собрания акционеров, состоявшегося вчера в двадцать часов тридцать минут в здании областного комитета по управлению имуществом, о чем вы были уведомлены телеграммой, Дузь Илья Кузьмич освобожден от должности директора Тасовской мебельной фабрики. — И он протянул ему листок: — Вот, ознакомьтесь.

Директор тупо уставился на переданный ему листок, а затем лицо его побагровело, отчего он стал похож на свиную тушу, коптящуюся на вертеле, и заорал:

— Охрана!

Начальник охраны, топтавшийся в приемной, испуганно просунул голову в проем двери.

— А ну выведите отсюда всех этих людей. И вызовите милицию!

— Не стоит, — спокойно и даже несколько лениво отреагировал мужчина, — охрану мы привезли свою. И, прямо скажем, не чета вашей. А что касается милиции, то она уже здесь. — Повернувшись к какому-то мужику, он указал на него рукой: — Знакомьтесь, заместитель начальника РОВД, начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями, майор милиции Лопахин. Кстати, он ознакомлен со всеми документами. Так что… — мужчина развел руками, — могу я попросить вас освободить сейф от личных вещей и передать мне ключи?

— Что-о? — взъярился теперь уже бывший директор. — Да я вас… да вы у меня… Вон! ВОН!

Мужик с папочкой улыбнулся и, повернувшись к остальным присутствующим на столь внезапно прерванном производственном совещании, мягко попросил:

— Вы не могли бы покинуть кабинет, а то, как мне представляется, урегулирование наших с… бывшим директором фабрики разногласий может несколько затянуться.

Люди зашевелились, вскочили на ноги и начали шустро проталкиваться к выходу из кабинета.

Вечером, когда Ирина с Никитой пили чай и подводили итоги тяжелого дня, в кабинет вошел Ивар. Он окинул их мрачным взглядом и, присев с краю стола, налил себе чашку.

— Я не понимаю, как можно довести предприятие до такого состояния, — мрачно заявил он, отхлебнув пару глотков.

— А что ж тут непонятного? — хмыкнул Никита. — Если деньги не вкладываются в развитие производства, а растворяются в десятке посреднических фирм, фактически принадлежащих этому… борову, то остается только удивляться, как фабрика вообще хоть что-то производит.

Ивар мрачно кивнул.

— Я боюсь, Ирина Борисовна, что мы неточно посчитали необходимые вложения. Здесь только зарплату задолжали людям за девять месяцев.

Ирина усмехнулась:

— Ладно, мы же знали, что все глухо, так что… как говорится, взялся за гуж — не говори, что не дюж. В конце концов, получим новый, интересный опыт.

Утро началось с того, что в кабинет вошел Ивар и сумрачно доложил:

— Боров подбивает рабочих на забастовку.

Ирина удивленно вскинула брови.

— Вот как? И что, ему это удается?

Ивар отрицательно качнул головой:

— Ему бы самому нет, но он привез себе подмогу. Пока он тут хозяйничал, гонял коммунистов в хвост и в гриву, мол, я — хозяин, что хочу, то и ворочу. А после того как вы его турнули, рванул в областной центр, отыскал местный обком и бухнулся в ноги. Пришли, мол, московские варяги, народ гнобят, жилы тянут, спасите да помогите.

Ирина покачала головой:

— Да уж… очень точный наш с вами портрет. И что, коммунисты ему простили прежние грехи?

Ивар пожал плечами:

— Ну, что точно произошло, я не знаю, но сегодня утром два пазика высадили у местного дома культуры десант из почти полусотни боевых бабушек и не менее боевых дедушек с флагами, лозунгами, ретрансляционной установкой, и вот уже почти час крутят через громкоговорители революционные песни. А холуи бывшего директора ходят по дворам и через мегафоны созывают людей на митинг.

— Митинг? — Ирина замолчала, а затем задумчиво произнесла: — Это нехорошо. На митинге не люди, а толпа, а толпой можно управлять достаточно легко. — Она повернулась к Никите: — Сколько у нас людей на случай эксцессов?

Никита пожал плечами:

— Нисколько.

— То есть?

— Всего у нас здесь двадцать три человека. На митинг мы не рассчитывали. Но я даже не об этом. Представь, как нам здесь будет работаться, если мы бросим на людей, которым просто задурили головы, крепких ребят с дубинками?

Ирина усмехнулась:

— Никита, не считай меня идиоткой. Я НИКОГДА не совершу подобной глупости. Я говорю именно об эксцессах, то есть ситуациях, когда Боров, поняв, что его планы провалились, попытается устроить какую-нибудь провокацию силами своих холуев.

Никита задумался.

— Ну… человек десять-двенадцать я выделить могу.

Ирина кивнула:

— Хорошо. Сделай это. Пусть будут в готовности. — Она улыбнулась и окинула их спокойным взглядом. — Ладно, с этим разобрались. Что у нас еще?

Ивар и Никита переглянулись, затем Никита осторожно спросил:

— Ирина Борисовна, а с митингом-то как быть?

— Ребята, я же сказала, с митингом мы разобрались. Давайте работать…

К полудню на площади перед местным домом культуры собралось около четырех тысяч человек, почти половина всего взрослого населения Тасовки. Бывший директор, стоя на импровизированной трибуне, устроенной на грузовике, пригнанном из фабричного гаража, где у него были свои твердые сторонники (ну еще бы, транспорт всегда и везде был «золотой жилой»), сиял от удовольствия. Все шло согласно его планам. К краю борта, задрапированного кумачом, один за другим выходили ораторы и, пылая праведным гневом, грозно клеймили зажравшихся «олигархов», разворовавших народное добро. Если очередной оратор сильно увлекался, забирался на слишком уж непотребную высоту и принимался обличать всяких Гусинских, Березовских и иже с ними, кто-нибудь из стоящих рядом «местных товарищей» мягко поправлял увлекшегося. Потому как всякие там Гусинские и Березовские, они, конечно, гады, но текущий момент требует сосредоточить удар на более близком враге. Толпа, уже подогретая продающимся тут же, на площади, пивом (спасибо, товарищи из области, опытные в такого вида массовых мероприятиях, подсказали) потихоньку наливалась праведным пролетарским гневом. Все шло по плану.

Бывший директор наклонился к стоящему за левым плечом бывшему заму по реализации, которому доверял как самому себе (ну еще бы, если бы все прокрученные ими двумя комбинации выплыли наружу, сидеть бы обоим лет по двадцать).

— Как, все готово?

— Не волнуйтесь, Илья Кузьмич, все в порядке. Арматуру уже сгрузили у забора, а бревна пока держим на прицепе. Подгоним, как подойдут к воротам.

Директор удовлетворенно кивнул. Все шло по плану…

В этот момент в толпе возникло какое-то завихрение. Какие-то люди из самого центра принялись прокладывать себе дорогу к краю, стремясь выбраться из толпы. Толпа недовольно зашумела. Оратор, вещавший с одухотворенным лицом, как они должны «в едином строю», «плечом к плечу» «сказать решительное НЕТ», растерянно осекся и обернулся.

Директор нахмурился.

— Анатолий Петрович, — обратился он к начальнику транспортного цеха, стоявшему у обреза кузова, — что там происходит?

Тот недоуменно пожал плечами и скользнул в толпу. Товарищи из области сердито крутили головами и недовольно косились на директора.

Спустя пять минут, в течение которых волнение толпы продолжало стремительно нарастать, а дезертирство с митинга уже приняло массовые масштабы, начальник транспортного цеха вынырнул из толпы и, слегка задыхаясь оттого, что ему пришлось пробиваться против течения, доложил:

— Так это… Илья Кузьмич, там в бухгалтерии долги по зарплате начали выдавать. За три месяца пока и вроде как только транспортному и раскроечному цеху, но… — Он развел руками. Бывший директор окинул взглядом стремительно пустеющую площадь и досадливо сплюнул. Обманули сволочи, объегорили.

— В чем дело, Илья Кузьмич, куда люди побежали? — послышался сбоку голос второго секретаря обкома Макара Лукича.