Время твари. Том 2 - Корнилов Антон. Страница 26
А проснувшись и открыв глаза, увидел, что окружен людьми. Четыре бледные физиономии, испачканные золой и обросшие щетиной, нависали над ним. Ризик заорал от страха, но уже мгновение спустя, проморгавшись, понял, что эти физиономии ему знакомы.
— Закрой рот! — зашипел на него Им, хозяин «Брюхатой Кобылы».
— А то как дам! — добавил Казор, рыбник с городского рынка.
— Нельзя тута шуметь, — пробасил пивовар Бакар.
— Кто его знает, может, у демонов такой тонкий слух, что они и здесь нас услыхать могут, — пояснил Буба, один из лучших в Агаре гончаров.
Этих четверых Ризик привык видеть чисто отмытыми, нарядно одетыми и развеселыми — каждую пятницу Казор, Бакар и Буба пропивали в «Кобыле» столько монет, сколько самому Ризику хватило бы на полгода безбедной жизни. Да и сам Им нередко присоединялся к этой троице — а чего бы не присоединиться, если зажиточные ремесленники в знак уважения оплачивали пиво и закуски, которыми сам же Им угощал их.
Теперь же от кабака осталось только разгромленное помещение с выбитой дверью и пробитой крышей, а некогда пировавшие там люди, до уровня которых Ризик и не мечтал дотянуть, грязные и оборванные, стояли перед ним в лесу, дрожа от холода. Какой легкой и безоблачной показалась теперь Ризику его прошлая жизнь! И, осознав, что жизнь эта кончена навсегда, а впереди только ужас, голод, холод и еще невесть что, паренек зарыдал.
— Дяденьки! — причитал он, протягивая руки к стоявшим. — Добрые господа! Да что ж это такое!.. Да как же ж это могло…
— Не ори, говорят тебе, — хрипло сказал Им. — Ты чего, паскуда такая, здесь делаешь? Я на кого кабак оставил, а?
— Все!.. — плакал Ризик. — Подчистую!.. Ничего не осталось!.. И сам по шее получил! И еле жив остался! Там такое было, добрый господин Им, словами не рассказать!..
Им заскрипел зубами. Ризик только теперь сообразил, что его хозяина быть здесь не должно. Он же по делам к племяннику своему уехал в деревню. Сказав об этом Иму, Ризик получил короткий ответ:
— Нет у меня никакого племянника, идиотина!
Несмотря на холод, паренька прошиб пот. Выходит, правду говорили те ратники, и его хозяин, добрый Им, самый настоящий предатель и сбежал из города только для того, чтобы его величеству навредить, воинов его не кормить, не поить. Да и он сам, Ризик, получается, тоже изменник! Рванул из города и теперь с другими врагами его величества в лесу прячется…
— Чего было-то ночью? — спросил у паренька пивовар Бакар. — Мы тут тоже от страха в штаны наклали… каждый по куче.
Ризик, от пронзившего его ужаса даже переставший плакать, тупо смотрел на Бакара и молчал, не желая разговором с изменником усугублять свою и без того непроглядно горькую участь.
— К тебе обращаются, щенок! — рыкнул добрый Им и наградил своего слугу увесистым пинком. — Ну говори давай. То орет на весь лес, то вдруг заткнулся…
Пинок подействовал. Всхлипывая и запинаясь, скрючившийся на земле Ризик рассказал все, что видел и слышал.
— Высокий Народ! — с придыханием проговорил Буба, радостно оглядывая товарищей по несчастью. — Это Высокий Народ явил себя, чтобы избавить нас от власти…
— Не называй его имени, — хмуро предупредил Казор. — Сказывают, когда кто-то его имя вслух называет, Константин всегда слышит… Ой!
— Высокий Народ! — повторил Буба. — Я ж вам говорил, а вы не верили! Ну теперь недолго ждать осталось… Ежели уж эльфы вышли из своих Тайных Чертогов, чтобы скинуть с трона нечестивого колдуна, то уж тогда… — Не договорив, он помотал головой.
— Прогневали мы богов, — вздохнул хозяин «Брюхатой Кобылы». — И послали они нам кару… Вот поглядите, настрадаемся мы еще пуще.
— Куда уж пуще-то? — проговорил Казор. — И так — дома разграблены, убытков сколько… Сами едва живы, ютимся в землянках и норах, как звери дикие — кто один, а кто и с семьей.
— Нет, братцы! — заявил сияющий Буба. — Высокий Народ нас не оставит! Я знал! Я знал! Все, плохое уже позади! Высокий Народ, он же ж… мудростью и добротою своей не попустит этакого ужаса! Слыханное ли дело: из Темного мира призывать демонов, чтобы они добрых людей на куски рвали и жрали! Но теперь — все. Скоро небо потемнеет от горгулий, несущих на себе доблестных эльфов-воинов!
Расширенными от ужаса глазами смотрел Ризик на мужчин, переводя взгляд с одного на другого. Радость по поводу неожиданной встречи сменилась диким страхом. Как такое могло получиться, что люди, которых он давно знал как добрых горожан, — изменники и враги? Ризик же своими ушами слышал, как еще неделю назад Им у разговаривающих в подобном тоне о его величестве выпивох строго требовал, чтобы те прикусили поганые свои языки. А теперь, в лесу, вдруг заговорил еще более ужасные вещи… И, пользуясь тем, что на него перестали обращать внимание, паренек стал отползать в сторону.
На него не смотрели. Ризик был готов уже встать на ноги и броситься наутек, когда услыхал какой-то шум… несшийся, казалось, со всех сторон сразу. Вроде как трещали ветви, кричали люди, будто бы преследуемые другими людьми. Добрый хозяин Им и его друзья мигом замолчали, озираясь. А шум все нарастал — и между деревьями замелькали человеческие силуэты.
А потом началось нечто совсем уж невообразимое. Угрюмо молчавший до этого лес вдруг наполнился множеством людей. Взрослые мужики, женщины, замотанные с ног до головы в тряпки дети метались из стороны в сторону — и неизменно натыкались на вооруженных короткими мечами ратников, одетых вместо кольчуг и панцирей лишь в кожаные куртки. Несколько раз по лесу прокатывался глухой вой, происхождение которого Ризик определить не мог. Ратники мужиков сразу сшибали с ног и, навалившись, затягивали им горло веревками. Тех, кто пытался сопротивляться, не убивали — разоружали и скручивали. Женщин и детей ловили, сволакивали в одно место, где расторопно связывали им руки и ставили на колени. Мужиков кидали на землю ничком.
Паренек почти моментально потерял из виду Има и его товарищей. Увидев бегущего прямо на него ратника со зверски перекошенным лицом, он рванул от него, перепрыгнул через какой-то колючий кустарник, увернулся от кого-то — сам так и не понял от кого: то ли от королевского ратника, то ли от обезумевшего горожанина — и с маху врезался в кучу бурелома. Оставаться бы ему там, зарывшись поглубже, но страх гнал его дальше. Стараясь не кричать от боли в исцарапанных руках, Ризик перебрался через кучу, упал, вскочил… И застыл на месте.
Прямо перед ним стоял, расставив костистые длинные лапы, чудовищный пес размером с хорошую лошадь. Был этот жуткий пес багрово-красным, точно с него живьем содрали кожу — обнаженные мышцы подрагивали в густом оплете синих вен, по которым заметными крупными толчками бежала тугая кровь. Но страшнее всего была башка твари. Собачьи и человеческие черты смешались в ней. Словно какой-то сумасшедший скульптор, лепя голову собаки, в середине процесса передумал, принялся перекраивать зверя в человека, да так и бросил. Громадные челюсти, усеянные множеством мелких треугольных зубов, соседствовали с совершенно человеческим носом, из вывороченных ноздрей которого поднимались тонкие нити черного дыма; крохотные глазки, мутно-белые, точно слепые, торчали прямо из глазниц, а белые хрящи ушей поднимались над ужасной башкой, словно рога.
Поодаль от демона стоял, лениво покачивая искрившуюся голубым заговоренную цепь, заклинатель в костяной броне. Ризика поразило то, что Серый маг улыбался.
Демон разинул пасть и протяжно завыл. А потом, мягко переступив лапами, двинулся к пареньку, и тот провалился в спасительную пропасть обморока.
Очнулся Ризик оттого, что его волокли за шиворот. Мало чего соображая, дернулся, но выяснилось, что тащил его не ратник, а какая-то баба с красным, будто обмороженным лицом.
— Ногами, ногами… — тонким голосом говорила баба, — давай, сынок, ступай. А падать нельзя… Ежели на земле окажешься, тут же тебе и конец… Нельзя падать…
Ризик споткнулся, но выровнялся. Его толкнули в спину, он оглянулся и увидел, что идет в длинной-длинной веренице людей, связанных друг с другом веревкой, петли которой охватывали их шеи. Тотчас Ризик ощутил, что его горло перетянуто такой же петлей. «Сколько же пряталось в этом лесу? — пронеслась в голове мысль. — Кажется, что половина города…»