Время твари. Том 2 - Корнилов Антон. Страница 34

— Я плохо помню, — вздохнул Ранк. — Этот бой по колено в черной воде Змеиных Порослей слился в моей голове в какой-то… бесконечный ночной кошмар — когда из тьмы на тебя налетают страшные оскаленные рожи, и ты отбиваешься, а им нет конца… Когда все закончилось, я едва не терял сознание от усталости. Вода вокруг нас была красной от крови, и повсюду громоздились туши уничтоженных Тварей, и отсеченные их части плавали меж этих туш. Мои доспехи оказались пробиты в нескольких местах — Зубастый Богомол до кости распорол мне ногу своей клешней, а Крылатая Гадюка едва не проломила голову клювом. Мне досталось меньше, чем остальным. Брат Наллай попал под удар Дробящего Увальня. Ему размозжило левое плечо, и рука его бессильно свисала, как сломанная древесная ветвь; еще до этого он получил от Серого Горбуна плевок пламени, которое сожгло ему половину лица; а игла Гадкого Дикобраза, угодив под нижний край нагрудника, сломала несколько ребер и глубоко уязвила бок. Брат Равар сильно пострадал от яда Гадюк — на его шее гноилась длинная рассечина, тело плохо слушалось его, и разум мутился. Если бы не вовремя принятое снадобье, он был бы уже мертв. Мы двинулись в обратный путь. И в сумерках, когда мы уже почти успели вновь пересечь Змеиные Поросли, нас догнала стая Большеротых. Твари не наткнулись на нас случайно — они шли за нами по следу. От самой границы Красных Столбов. У меня и у брата Наллая не осталось ни одного амулета, ни одного заклинания, к тому же у Наллая клинок меча сломался у самой рукояти, и он взял с собой часть зазубренной клешни Зубастого Богомола, чтобы сражаться… Когда стало ясно, что нам не уйти и придется принимать бой, брат Равар приказал мне возвращаться в Крепость — нестись что есть сил, пока они с братом Наллаем задержат Большеротых, потому что Магистр должен обязательно узнать о том, что произошло с нашим дозором. Тогда я сказал ему, что все вместе мы сможем одолеть стаю Тварей, я попросил у него арбалет брата Араца. Времени на споры не оставалось. Брат Равар отдал мне арбалет и изменил свой приказ. Теперь он звучал так: я должен отойти на расстояние выстрела и разить оттуда Большеротых; но как только Равар и Наллай погибнут и больше некому будет сдерживать Тварей — бежать в Крепость… Тел Большеротых не было видно под черной водой — на поверхности скользили только их огромные головы. Я насчитал семерых. За то время, как Равар и Наллай уничтожили пять Тварей, мне удалось подстрелить одну. У меня закончились болты, остался только один. Последний заряд я всадил в выпученный глаз Большеротой в тот момент, когда сила заклинания, прочитанного братом Раваром, иссякла. Видно, Тварь с болтом в башке еще жила несколько мгновений, которых оказалось достаточно, чтобы сработала ее магия. Над водой прокатился огненный смерч. Мне только обдало жаром лицо, но вот рыцари… Наллай погиб мгновенно — в нем уже почти не было жизни, когда он принял бой с Большеротыми. А брат Равар… Ты думаешь, брат Кай, мне следовало оставить брата Равара, хотя он еще дышал?

— Идя по пути Долга, — помолчав, ответил Кай, — мы должны сражаться, пока есть хоть какая-то надежда на победу, и продолжать сражаться, когда этой надежды уже нет.

Ранк закончил свой рассказ. Некоторое время рыцари молчали. Затем Кай произнес:

— То, что я услышал, — невероятно, брат Ранк. Невозможно, чтобы Твари сражались, будто единое войско. Чтобы они использовали военные приемы и маневры. Чтобы они действовали, словно существа, обладающие развитым разумом. Это тем более невероятно, что раньше никогда такого не было.

— В Укрывище нам говорили, что Твари не обладают разумом в человеческом понимании этого слова, — тихо сказал Ранк. — То, что движет ими, — невозможно осмыслить человеку.

Кай провел ладонями по лицу.

— Много лет поколения болотников пытаются понять, чего же ищут Твари на землях нашего мира, — проговорил он. — Для чего они приходят сюда из-за Порогов. Защитники Крепостей: Горной, Северной и Болотной — изучали поведение Тварей, чтобы ответить на этот вопрос… Тварей гонит в наш мир не голод: они убивают только людей, не нападая на зверье. Они не жрут человеческие трупы и не жрут туши своих убитых собратьев… Я долго думал над этим еще до того, как ушел отсюда в Большой Мир, — пытался постичь суть Твари. Однажды я заговорил на эту тему с братом Гербом. Вот что он сказал мне… Пороги — это проходы между мирами; мирами, чуждыми друг другу. Представь себе, что в лютую стужу ты оставил приоткрытой дверь в свою хижину. Что происходит в этом случае?

Ранк вяло пожал плечами.

— Поверхность двери… — сказал он. — И поверхность дверного косяка покрывается инеем…

Парень замолчал, и тогда продолжил Кай:

— И чем дольше дверь будет открытой, тем толще будет становиться слой инея, тем дальше он распространится. Хроники Болотного Порога говорят о том, что когда-то давно туман густился только над землями близ Порога, а защитники Крепости и жители Укрывища и охотничьих хуторов каждый день видели солнце. Постепенно туман окутал все Болото… Кто знает, может быть, он будет ползти и дальше…

Ранк потер лоб. Глаза его потеплели интересом.

— А если поднимается ветер, — медленно произнес он, — в щель между дверью и косяком метет холодом и снегом.

— Когда никто не выметает снег обратно за порог, дом очень быстро выстужается и перестает быть домом, — кивнул Кай. — Гаснет огонь в светильниках, мрак и холод входят в жилище… Наш Долг, брат Ранк, неустанно выметать комья снега и острые осколки льда, что врываются к нам из-за порога… Из-за Порога. Брат Герб говорил мне, что в Тварях растворена воля мира, которому они принадлежат, — они и есть тот мир, плоть от плоти его. То, что лежит за Порогом, понемногу проникает в наш мир, ломая его действительность в соответствии со своими правилами. Вспомни, как изменяются растения близ Порога, приобретая новые свойства… Но главное препятствие на пути к вторжению — это мы, люди. Поэтому мир из Порога уничтожает людей, используя для этого свои создания, своих Тварей… Я не знаю, правда это или нет, но это очень похоже на правду.

— Все равно, — подумав, проговорил Ранк. — Это не объясняет то, что поведение Тварей вдруг так резко изменилось.

— Не объясняет, — согласился Кай.

Туман вокруг них начал светлеть. На Болоте наступало утро нового дня. А значит, пришло время действовать. Ранк поднялся, но, попробовав ступить раненой ногой, сморщился от боли. Кай молча вынул из дорожного мешка толстую масленую лепешку, из поясной сумки — крупицу корня могутника, склянку с густой бурой мазью и чистую тряпицу. Передал все это Ранку. А пока тот был занят, отволок тело Равара на топкое место и оставил его там. Постоял немного, глядя, как болотная пучина затягивает в себя мертвого болотника… «Сколько костей павших в боях рыцарей покоится на дне этих топей! — подумал Кай. — Если, конечно, у этой топи есть дно…» Даже если была такая возможность, болотники довольно редко выносили к Крепости погибших. Брали чаще всего только доспехи и оружие, которые могли еще послужить живым. Близ Крепости и Укрывища не было кладбищ, ни одного. Тела своих братьев рыцари отдавали Болоту, никак не помечая места, где топь пожирала мертвых. К чему это? Рыцари хранили в памяти погибших как живых. Обычай прятать тела в могилы или сжигать их на погребальных кострах — как в Большом Мире — не прижился на Туманных Болотах. Пригодной для кладбищ земли на безопасных территориях было слишком мало. Да и топливо приходилось беречь, с каждой зимой болотные леса ощутимо редели. Важным считалось лишь отнести убитого на топкое место, а не оставлять его лежать на сухой земле. Оставленные мертвецы становились бродунами. А такой участи не мог пожелать ни себе, ни товарищу ни один болотник…

Когда Кай вернулся, Ранк уже закончил обрабатывать свою рану. Парень сидел, теребя пальцами лепешку — точно какая-то дума беспокоила его настолько, что отвлекала от голода.

— Ты хочешь что-то еще сказать мне, брат Ранк? — спросил Кай.

— Я рассказал тебе все, что важно, брат Кай, — ответил Ранк, но полной уверенности в его голосе Кай не услышал.