Защитники людей - Корнилов Антон. Страница 31
– Мы вроде как стране служим, – проговорил Антон на весь гулкий зал. – А не Магнуму.
– Да пошел ты! – огрызнулся Альберт. – Если шефу не верить, то кому тогда?
– Может, стоит самому попробовать разобраться?
– Ты-то много в чем разобрался? Чего ты так за Трегрея этого ненормального упираешься?
– Потому и упираюсь, что он – ненормальный, – усмехнулся Антон.
– Не понял?..
– А вот брат твой, Артур, понимает… Да и ты подобного рода вещи понимал… пару лет назад, пока усиленно в начальники карабкаться не стал. С тех пор что-то понималка твоя в другую сторону заработала. Но не переживай, Альберт. Могу тебе все заново объяснить. Только не сейчас. Можно завтра, например, снова в ринге встретиться…
– Да пошел ты! – гавкнул Казачок-старший. И вышел из зала, крепко хлопнув дверью.
Антон поморщился, растирая руку. Выбравшись с ринга, он доковылял до ближайшей скамейки, уселся, прислонился к стене, закрыв глаза. Противная пустота шумела в его голове. Довольно долго он сидел, чувствуя, как успокаивается сердечный бой, как подсыхает пот на теле, сковывая кожу хрупкой скорлупой.
Подобно воздушному пузырю поднялась на поверхность его сознания мысль:
– Дурные новости – тоже новости…
Он открыл глаза.
Необходимо связаться с Олегом. И как можно быстрее.
Название ролик имел самое недвусмысленное: «В организации убийства писателя Гогина подозревается бывший депутат Ломовой». А подзаголовком к ролику было: «Бомба! По ТВ такого не покажут! Шокирующие откровения свидетеля происшествия!»
– Они бы еще добавили: «Жесть! Смотреть до конца!» – сумрачно буркнул Женя Сомик.
– Да включай! – поторопил Игорь Двуха. – Чего ждать-то?
Женя щелкнул клавишей ноутбука.
Как и следовало ожидать, съемка производилась в темном помещении, а персонаж, анонсированный как свидетель происшествия, представал в виде неясного силуэта на фоне окна, через которое лился дневной свет, приглушенный полупрозрачной тюлевой занавеской. Силуэт явно принадлежал некрупному мужчине, никаких особенностей внешности разобрать было невозможно, кроме, разве что, одной не вполне понятной детали: на голове мужчины виднелось что-то небольшое, остроконечное… вроде небрежно надетой шапочки.
– В тот вечер я встречался с Виктором Николаевичем в одном из ресторанов города, – низко зарокотал искусственно измененный голос. – Цель нашей встречи, спрашиваете? Виктор Николаевич раздобыл материалы, открывающие страшную правду о нынешней деятельности известного предпринимателя, бывшего депутата государственной думы Ивана Ломового… в девяностые годы широко известного в нашей области под бандитской кличкой «Капрал». Убийственные материалы. С помощью которых, как сообщил мне сам Виктор Николаевич, можно было наконец вывести Капрала-Ломового на чистую воду и надолго упрятать его за решетку.
Спрятанный за кадром корреспондент неразборчиво пробормотал что-то.
– Да, да! – спохватился интервьюируемый. – Конкретно: материалы, освещающие тот беспредел, что творится сейчас – вот прямо сию минуту – в далеком сибирском городе Туй. Материалы по так называемой «Северной Дружине», незаконном бандформировании под главенством печально известного в наших краях Капрала. Записи скрытой камерой, фотокопии документов, видеозаписи бесед с потерпевшими, а также с бывшими участниками Северной Дружины… Помните резонансное дело банды Цапков? По словам Виктора Николаевича, зверства, которые творили кубанские нелюди, просто детские игры по сравнению с тем, что сейчас – вот прямо сию минуту – происходит в сибирской глубинке…
Запись не была непрерывной. Ролик представлял собой монтаж из частей интервью, видимо, слишком длинного, чтобы давать его полностью.
– …Флэшка. Обыкновенная флэшка… – силуэт, дрогнув, чуть изменил положение, обозначив этим момент склейки двух частей. – Я видел ее собственными глазами. Там хранилось все. Кое-какие файлы были у Виктора Николаевича на телефоне. Он только начал демонстрировать их мне, но… ему понадобилось выйти… э-э… сделать срочный звонок. Он вышел. И… И не вернулся.
Экран снова моргнул.
– Конечно, за ним следили! – начался новый фрагмент записи. – Это не подлежит никакому сомнению! И он знал об этом, Виктор Николаевич! Но такой уж он был человек, что старался ничем не выдать то напряжение, во власти которого находился. Но я ведь журналист с двадцатилетним стажем, я давно научился видеть людей насквозь… Виктор Николаевич прекрасно знал, на что шел, ясно осознавал опасность, которой подвергал себя… но не допускал и мысли о том, чтобы отступить. Всю свою жизнь он боролся с несправедливостью, с самыми жуткими проявлениями системы. Боролся, не щадя себя! Достаточно вспомнить его беспрецедентно отчаянную акцию в защиту одного из саратовских детских домов от произвола чиновников. Тогда, два года назад, Виктор Николаевич облил себя бензином и поджег прямо у здания городской администрации! И только чудом ему удалось остаться в живых!
Силуэт на фоне окна взволнованно задвигался. Заколыхалась на его голове непонятная остроконечная нашлепка. И тут картинка ненадолго изменилась. На экране замельтешили неряшливо снятые кадры – объятый пламенем Гога в стремительно чернеющем белом плаще мечется из стороны в сторону, то припадая к земле, то вскакивая…
– Почему он обратился именно ко мне? – на экране опять появилась темная комната и силуэт на фоне окна. – Почему не пошел в правоохранительные органы? Наивный вопрос… Ни для кого ведь не секрет, какое положение буквально несколько лет назад занимал Иван Ломовой. И о том, какими капиталами обладает Ломовой и каким, кстати сказать, путем он свои миллионы заработал, – тоже ни для кого не секрет. Для человека с такими связями и таким состоянием надавить на полицейских начальников – раз плюнуть! Взять хотя бы недавний случай, произошедший в нашем городе: когда люди Капрала-Ломового произвели рейдерский захват бизнеса одного из местных предпринимателей. Захватили нагло, без какой-либо оглядки на возможную реакцию со стороны правоохранителей! Предприниматель, конечно, пытался хоть как-то воспротивиться произволу, но – увы…
– И нас упомянули, смотри-ка… – вставил ремарку Сомик. Двуха тут же цыкнул на него: помолчи, мол…
– А я – журналист с двадцатилетним стажем! – продолжал вещать темный силуэт с монитора ноутбука. – Имеющий определенный вес в городе… и во всей области тоже. Ну и в стране, наверное… Мне вполне по силам развязать из ничем не примечательного рейдерского захвата полномасштабную кампанию по привлечению к ответственности миллионера-преступника! Да еще с таким мощным компроматом, какой был у Виктора Николаевича…
В следующем эпизоде, мгновенно сменившем предыдущий, силуэт журналиста с двадцатилетним стажем уже заметно покачивался. Монолог зазвучал громче и экспрессивней – и голос, искаженный спецаппаратурой, слышать теперь было жутковато.
– …Кроме литературного таланта, Виктор Николаевич Гогин обладал еще одним! Чрезвычайно редким талантом! Талантом бескорыстного человеколюбия! Он был исключительно светлым человеком! Человеком с большой буквы! С самой большой буквы! Он был… не побоюсь этого слова, святым человеком. Отважным! Добрым! Щедрым! Меня лично несколько раз угощал…
– Понеслась некрофилия, – поморщился Сомик. – Может, мотануть? Все равно ничего уже информационно ценного не будет…
– Бахнул, сволочь, во время интервью, – мрачно проговорил Двуха. – Наверное, вытребовал себе помимо гонорара еще и халявную выпивку прямо в студии. Или где они там эту туфту снимали… Стервятник.
– Ты что, его знаешь? – удивился Сомик.
– Неблизко. Пообщался разок. Но хватило, чтобы этот его чубчик залихватский навсегда запомнить…
– Так это тот самый… Слушай, а то, что он говорил про компромат, может быть правдой?..
– Дурной, что ли?
– Нет, а если все-таки предположить, что…
– Откуда бы Гога компромат выкопал? С того вечера, как он узнал, что Капрал в нашей истории замешан, до ночи, когда его убили, – около суток всего прошло. Это во-первых. А во-вторых, с этим… Всеволодом Кареновичем я лично беседовал, как ты помнишь. Он мне все выложил, как дело было в той обжорке. Я его убедил, знаешь ли, не скрывать ничего… Вранье все про тот компромат. Хотя, по всей видимости, какая-нибудь липа под видом этих мифических материалов и всплывет вскоре.