Защитники людей - Корнилов Антон. Страница 8

– Хороший удар, мамой клянусь! – уважительно высказался Мансур, вышагнув из темноты.

– Да не бил я, говорю!.. Толкнул просто.

Невдалеке заплясали – вниз-вверх – быстро приближающиеся горящие буркала автомобильных фар. Заурчал, сначала тихо, а потом все громче и громче, мотор.

– Еще кто-то катит сюда, – констатировал Двуха. – Прикольно – скоро парковаться негде будет…

– Менты, – углядел Борян. – То есть, эти… как их теперь величать? Пенты, что ли?

– Господа полицейские, – поправил Мансур. – Мы их вызывали? – спросил он и сам же ответил: – Мы их не вызывали.

– И Сомик не вызывал, – сказал Борян. – Это уж точно.

– Значит, на хрен они нам сдались, – заключил Двуха.

Полицейский «бобик» резко затормозил, как только в свет фар угодил распластавшийся на земле майор Асиялов и трое парней, стоявших над ним.

Несколько секунд не происходило ничего.

Потом Двуха негромко заметил:

– Как бы они чего плохого не подумали… – и бросил карабин рядом с поверженным майором.

Залязгали дверцы «бобика», выпуская наружу четверых вооруженных автоматами патрульных.

– Все-таки подумали, – сказал Двуха, услышав разрывающий крик одного из полицейских:

– Всем лечь на землю, руки за головы!..

Приглушенно застрекотал моторчик автоматических ворот, и между раздвигающимися створками появился Женя Сомик, волоча с собою за шиворот двух мужчин. Оба пленника уныло и безвольно обвисли в руках парня и едва перебирали ногами, поспевая за ним, – и оттого Женя очень был похож на портного, выносящего к заказчикам пару длиннополых пальто.

– Еще двое в доме остались, – пояснил Сомик. – Один – водила, в туалете закрылся, не стал его оттуда выковыривать, черт с ним. А второго… затруднительно транспортировать. Ему сейчас медицинскую помощь оказывают – шины накладывают на конечности… А им не холодно? – поинтересовался он, кивнув на четверых патрульных полицейских, с потерянным видом сидящих кружком – прямо на земле – спинами друг к другу.

– И тебе привет, Сомидзе, – откликнулся Двуха, на плече которого висело сразу два автомата.

– Здорово, парни! – запоздало поздоровался Сомик.

– Не холодно им, – пробасил Мансур. – Какое там – холодно! Такие горячие ребята оказались, слушай!.. Чуть не покосили нас тут.

Женя отпустил бритоголового и Русланчика, подтолкнул их к полицейским:

– Валите туда, там вас арестуют.

Оба налетчика, не говоря ни слова и стараясь не глядеть по сторонам, рысью подбежали к патрульным. Остановились, явно не зная, что делать дальше. Русланчик натужно чихнул в сложенные пригоршни и, втянув голову в плечи, испуганно оглянулся, будто опасаясь: не навлек ли он своим неудержимым спазмом какую-нибудь дополнительную кару.

– Сидеть! – гаркнул на них Мансур.

– А это кто у вас? – осведомился Женя, углядев распростертое у внедорожника тело.

– А этот уж точно не замерзнет, – пробурчал Борян (в обеих руках он, подобно герою голливудского боевика, держал по автомату).

– То есть? – не понял Сомик.

– То и есть, – хмуро подвердил Борян.

– Перенервничал майор, – сказал Двуха. – Кровь в башку слишком сильно стукнула.

– Так он еще и майор?

– Начальник местного оперативного отдела, как выяснилось, – кивнул Двуха.

– А… Казим Адамович… Сразу и не узнать. А что с ним случилось-то?

– Тебе ж Борян сказал. Перенервничал. Удар его шарахнул. Слишком усердно из карабина палил… Кровоизлияние мозговое, или инфаркт какой, или еще что-то… я не знаю, не силен в медицине. Начал я ему искусственное дыхание делать, да уже поздно. Сразу надо было, наверное. Эти вот гаврики налетели, с ходу палить начали… Так что с ними в первую очередь следовало разобраться. А то было бы здесь на три трупа больше.

– Круто, – мотнул головой Сомик. – Скорую вызвали?

– Едет уже из райцентра. Сначала, сволочи, даже слушать не хотели, а как узнали, к кому вызывают, – даже трубку положить забыли, так рванули собираться…

– Попали вы… – не поднимая головы, внезапно прошипел один из патрульных. – Ох, как вы попали… Асиялова грохнули… До суда не доживете, это я вам обещаю. Да за такие дела у нас знаете, что бывает?..

Борян пихнул его ногой, и тот моментально заткнулся.

– Старшим звонили? – спросил Женя.

– Звонили, – ответил Двуха. – Скоро подъедут – Олег да Никита. А как подъедут, так и сдадимся сразу.

– Кому это мы сдадимся? – обернулся к нему Мансур.

– Да вот этим и сдадимся, – пожал плечами Борян, снова несильно приложив ботинком патрульного. – Ты здесь кого-то еще из представителей власти видишь? Главное – обидчиков ты своих схватил? – обратился он уже к Сомику. – Ну и все. На горячем взял – не отвертятся. А остальное… Разберутся. Мы ж ничего такого уж чудовищного не наворотили, действовали в пределах необходимой обороны, что называется…

Сомик вздохнул. Он хотел спросить еще о чем-то, но вдруг – резко и сильно побледнев – качнулся, схватился руками за воздух. Мансур бросил к нему свое громадное тело, подставил плечо, поддержал.

– Все сядете, все! – снова не удержался все тот же патрульный. – Мы ж закон защищаем, а вы на нас…

– Это мы закон защищаем, – трудно продышавшись, выговорил Женя. – А вы – Асияловых. Борян, влепи ему еще поджопник, чтоб захлопнулся наконец! Защитничек, мать его…

Глава 2

Кричали в банкетном зале. Два голоса переплетались друг с другом: девичий, перепуганно визжащий, и мужской, свирепо взрыкивающий.

Парни, расслабленно развалившиеся на полках парной, на шум отреагировали вяло.

– Бульдя лютует, – пояснил один из них, встретив удивленный взгляд Иона. – Опять шмары непонятливые попались.

– Бульдя у нас эстет, – добавил другой, усмехаясь и лениво шлепая себя ладонью по голой татуированной груди. – Как нажрется – ему чего-нибудь этакого подавай…

– Мамочки-и!.. – надрывалась девица в банкетном зале. – Ой, не на-адо-о!..

Ион поднялся, толкнул дверь и вышел из раскаленной парной в комнату с бассейном. Прохладный, густо перемешанный с хлоркой воздух мгновенно окатил его с ног до головы.

– Эй, Капрал! Ты куда?! – окликнули его из парной.

Ион даже не оглянулся. Дверь в банкетный зал была открыта. И прекрасно было видно Иону, как на длинном столе посреди бутылок и тарелок неловко топчется, закрывая лицо ладонями, совершенно нагая девица. А эстет Бульдя – здоровенный бугай, тоже голый, – прыгает у стола, потный и красный, размахивает руками и орет:

– Пляши, сука! Стриптиз хочу! Пляши, говорю, тварина! Извивайся!

Видимо, тот факт, что танец с последовательным обнажением уже голая девица исполнить не сможет в принципе, Бульдю никак не смущал.

– Пляши, гадина! – выкрикнул он еще раз и, подавшись далеко в сторону, сорвал со стены тут же с треском погасший светильник. Выдрал из него длинный хвост шнура. – Будет мне стриптиз или нет, сука? – грозно вопросил он и с силой хлестнул шнуром, как плеткой, девицу по ногам.

Удар оставил косой багровый след на бедре неумелой танцовщицы. Взвыв, она задергалась на столе, то приседая, то выпрямляясь, нелепо дрыгая ногами, сшибая на пол посуду.

– Не так, корова! – заревел Бульдя. – Деревня, мать твою… Возбуждай меня, сука! Чтоб кровь у меня заиграла!.. Стриптиз давай!

– Я не умею! – взвизгнула девица, безуспешно попытавшись увернуться от вновь свистнувшего в воздухе шнура.

– Стриптиз давай, пропадлина!

Она и впрямь, видимо, никакого понятия о подобного рода танцах не имела. И, хоть и пыталась угодить своему мучителю, получалось у нее скверно – смотреть на отчаянные потуги было жалко и неприятно.

Остальные девицы (всего их было пятеро, по числу отдыхавших в сауне парней) жались к дальней стенке, стараясь не смотреть на происходящее – дабы не вызвать гнев Бульди на себя.

А эстет Бульдя совсем осатанел. Уронив шнур, он дернул девицу за ногу, стащил ее со стола, и перехватил за волосы, поволок к бассейну: